Но она хотя бы оказалась пустой.
Изабо открыла окно чуть пошире, закинула ногу на подоконник и осторожно проскользнула внутрь. Она вдохнула запах лимонного воска и роз. Огромный дом был удивительно тихим. Изабо гадала, есть ли у нее здесь какие-нибудь двоюродные братья или сестры, изгнанные в детскую, расположенную где-нибудь на самом верху. Ее не встретила собака, кошка не выскочила откуда-нибудь из-под стола. Сердце Изабо слегка успокоилось.
Она вышла в коридор, не зная, где может находиться дядя. Если он уже проснулся, то наверняка сидит в кабинете. Ведь именно там ее отец проводил большую часть своего времени, когда не отправлялся на верховую прогулку или не сопровождал мать на какой-нибудь званый вечер. Изабо поглядывала по сторонам. Даже коридор был прекрасен. На стенах висели картины в рамах, стояли высокие золоченые канделябры, столики с мраморными столешницами, вазы с цветами. Изабо пришлось остановить себя, чтобы не сунуть в карман маленькую серебряную табакерку.
Она повернула за угол и налетела на дворецкого.
Он взвизгнул и неожиданно для Изабо проявил немалое проворство. Прежде чем она успела отскочить подальше, дворецкий крепко схватил ее за воротник пальто. Все инстинкты твердили Изабо, что надо бежать и прятаться, но так она вряд ли добилась бы того, чего хотела. Дворецкий встряхнул ее.
— Я сейчас вызову стражу. Мы в Англии не слишком приветливы к тем, кто вламывается в наш дом. Меня не заботит, что ты девушка!
Тут Изабо сделала то единственное, что могла в этот момент.
Она открыла рот и завопила во всю силу своих легких:
— Mon oncle! Mon oncle!
Дворецкий, оглушенный криком, чуть отпрянул. Люстра над их головами слегка задребезжала. В коридор выбежали несколько лакеев. Изабо услышала, как резко распахнулась и ударилась о стену какая-то дверь.
— Какого черта?.. Что тут происходит?
В голосе говорившего слышался едва заметный французский акцент. Мужчина, которого увидела Изабо, был в сером шелковом жилете, слегка натянувшемся на животе. Его седеющие волосы были зачесаны назад.
— Прошу меня простить, ваша светлость,— тяжело дыша, произнес дворецкий.— Я тут поймал воришку.
— Mais non, arete[24].— Изабо вертелась, пытаясь вырваться из цепких пальцев дворецкого, дернула головой и стряхнула с лица волосы.— Это я,— пояснила она.— Изабо Сен-Круа. Ваша племянница.
— Моя племянница? — повторил лорд по-английски.
Вокруг них повисло молчание, густое, как дым. Дядя моргнул, всматриваясь в Изабо. Дворецкий хлопал глазами, уставившись на лорда. Лакеи таращились на них обоих. В проеме другой двери показалась женщина, которую Изабо приняла за свою тетю. Она неожиданно испустила судорожный вздох. На женщине был кружевной чепчик и утренний пеньюар, отделанный розами из шелковых лент.
— Ваша светлость?..
Дворецкий уже не понимал, то ли поймал преступницу, то ли держал за ворот пальто племянницу самого графа.
— Отпусти,— сказал лорд Сен-Круа.— Дай мне ее рассмотреть.
Изабо выпрямилась, отряхнула помятое и испачканное пальто.
Дядя молча смотрел на нее несколько долгих мгновений, а потом вдруг хлопнул в ладоши и заявил:
— Боже мой, это она!
— Ты уверен? — спросила его жена, нервно касаясь рукой горла.— Мы ведь никогда ее не видели.
— Да, так и есть, но эти глаза я узнаю везде и когда угодно. Точно такие, как у Жана Поля.— Лорд покачал головой— Удивительно. Где он?
Изабо сглотнула и выдавила из себя:
— Папа умер.
Губы лорда Оливера задрожали. Он стал белым, как стена.
— Non,— вырвалось у него по-французски/— Как?
— На гильотине.
Его жена прижала руки к губам.
— А твоя мать? — тихо спросил лорд.
— Тоже.
Изабо в очередной раз судорожно сглотнула. Она не могла сейчас позволить себе потерять самообладание. Ведь именно ради отца она боролась так отчаянно, старалась выжить во что бы то ни стало.
— Ох, мое бедное дитя...— Теплая ладонь дяди легла на ее плечо.
Его жена опустила дрожащие руки и проговорила:
— Бог мой! Ты посмотри, какая она худая!
— Да, ты очень уж тоща, моя девочка. Нам сейчас подадут чай. Принесите побольше бисквитов,— сказал лорд ближайшему лакею.— Наш повар — француз. Мы велим ему приготовить на ужин твои любимые блюда.
— Идем к камину,— мягко подтолкнула Изабо его жена, ведя ее в гостиную.— После чая тебе приготовят ванну.
Изабо пошла с ней, слегка ошеломленная. Она ожидала, что ей придется что-то доказывать, и теперь растерялась. Ее несло куда-то, как пушинку одуванчика. Девушку усадили в глубокое удобное кресло у камина. Огонь бодро потрескивал. От тепла щеки Изабо порозовели, а веки стали тяжелыми. До нее как будто доносились крики от далеких железных баков для мусора, горевших на углах улиц, и рев пламени, пожиравшего разбитую мебель, из которой строились баррикады...
— Она слишком потрясена, мне кажется,— пробормотал ее дядя и покачал головой.— Бедный Жан Поль!..
— Ох, эта ужасная Франция!
— Поосторожнее, милая. Ты замужем за французом,— чуть поддразнил ее супруг.
— Ох, не глупи. У тебя даже акцента почти не осталось. Только любовь к этому ужасному печеночному паштету.
Изабо ущипнула себя за ногу, чтобы не задремать, и сказала:
— Отец хотел привезти маму и меня сюда. До того, как нас поймали.
— Не тревожься, моя дорогая, мы позаботимся о тебе.
— А вы совсем не такой, как он говорил,— брякнула Изабо в недоумении.
Лорд хихикнул и согласился:
— Полагаю, нет. Мы никогда не понимали друг друга по-настоящему, даже в детстве.— Он вздохнул.— Мы с леди Сен-Круа не смогли завести собственных детей.
— Оливер, ну о чем ты? — пробормотала та, вспыхивая.— Разве о таком говорят?
Дядя похлопал жену по колену. Рука у него была такой огромной, что он мог бы легко сбить супругу с ног одним щелчком, но она лишь улыбнулась ему.
— Я просто хотел сказать, что было бы приятно иметь в доме юную девушку.
— Да! — воскликнула леди Сен-Круа.— Мы будем возить тебя на все балы, дорогая. Конечно, нам понадобятся туалеты, учитель танцев и еще горничная, чтобы тебя причесывать...
Ее глаза загорелись энтузиазмом. Изабо не понимала, как ей к этому отнестись.
— Только не волнуйся,— весело сказал дядя Изабо, когда в гостиную вкатили тележку с чаем и его супруга отвлеклась.— Если ты сумела пережить Великий террор, то справишься и с ролью дебютантки.
Грейхейвн.
В последний раз я видела его на балу по поводу Рождества. Он был в безупречном фраке, обаятельно улыбался... Я не имела опыта общения с мужчинами, подобными ему, поддалась очарованию ночи и магии слишком большого бокала шампанского. Я-то думала, что в свои восемнадцать лет уже повидала всех возможных чудовищ: арестантов, бунтовщиков, грубых алчных стражников, сводников и чересчур богатых дворян.
