— Ладно, Фиби, надеюсь, мы договоримся, — оптимистично высказалась Марина.
— Конечно, госпожа! — горячо и обрадованно откликнулась девушка. — Я буду очень стараться. А Салли вам подарочек передала, — вспомнила Фиби. — Я его в вашей комнате положила.
— Ну, пойдём, посмотрим, что там нам Салли передала, — и Марина открыла дверь своей комнаты.
«Боже мой!» — невольно воскликнула она про себя.
Это была комната в русском стиле. Безусловно старомодная по сравнению со временем, в котором жила Марина, но русская! И это дорогого стоило! Леди Зои хотела, чтобы Марине понравилось и ей не хотелось обижать хозяйку, безмолвно застывшую у двери и ожидающую похвалы и радости. Но тут Марина сразу вспомнила, что притвориться не получится: леди читает её, как открытую книгу, и она честно сказала:
— Это очень приятно, леди ЗОИ. Правда, у нас сейчас немного другая мода, — не уточняя, где это «у нас». — Но мне всё равно нравится, — уверила она старушку.
— Я знаю, девочка. Наверное, это больше моя ностальгия, чем твоя. Но пусть это будет добрым напоминанием.
— Пусть! — согласилась Марина.
Графиня тихо вышла, а Марина с Фиби начали разбирать вещи. Но внезапно Фиби ойкнула и торопливо вернулась к столу.
— Вот, госпожа, Салли просила вам передать. Она сказала, что вы часто брали его в руки, когда жили в Рокингеме, но уезжая забыли взять с собой.
Марина обернулась и увидела, что Фиби держит в руках кристалл записи, и Марину внезапно озарило: это были снимки из жизни Мариенны до попадания в замок герцога. Несколько детских снимков, родители, монастырская школа, будни и монастырские праздники. Мариенна обращалась к этим памятным снимкам часто, а Марина и не знала о них, поэтому и не взяла с собой, хотя сейчас вспомнила, что кристалл стоял на прикроватном столике.
— Иди, Фиби, спасибо тебе, — отпустила Марина служанку и направилась в приготовленную ванную комнату.
Это был второй случай, когда память прежней Мариенны открывала некоторые моменты её жизни, и Марина надеялась, что постепенно память этого тела к ней вернётся полностью. Через час с небольшим Марина вышла в столовую совершенно готовая к новой жизни.
— Чем ты сегодня займёшься, дорогая? — графиня приступила к обеду и к допросу одновременно.
— Сейчас пойду к Милли. Если Райли дома договорюсь с ним по поводу дома Ченслера: осмотреть, прицениться и вообще.
— Понятно, я с тобой, — безапелляционно заявила графиня.
— Хватит, насиделась дома. В мире, оказывается, столько интересного происходит, — улыбнулась она Марине.
— О! Это даже лучше. Вы нам очень поможете, а то, подозреваю, мы с Райли оба не очень-то готовы к встрече с местными дельцами.
— Да, уж, — согласилась графиня.
За разговором и обед прошёл быстро, а до дома Райлл было всего несколько минут ходьбы, и вот Марина уже входит в калитку большой старинной усадьбы. Со времени первого посещения дом сильно изменился. Каменную кладку почистили, и она посветлела. Сад принял ухоженный и аккуратный вид, появилась подъездная аллея с круглой клумбой, которой раньше здесь не было. И, в целом, весь вид дома стал гораздо приветливее и праздничнее, что ли.
Марина мысленно похвалила друга и, держа под руку графиню, направилась к высокому крыльцу, где их уже ожидал слуга, в котором Марина узнала одного из бывших наёмников Райли. Он тоже сразу узнал Марину и, не дожидаясь вопросов, предложил пройти к хозяину. Сопровождающий их Себастьян дружески перемигнулся с мужчиной и остался дожидаться хозяек в холле.
— Здравствуйте, дорогие леди Мариенна! Леди Зои! — капитер поднялся из-за стола и вышел навстречу, пожимая и целуя протянутые ему руки.
— Райли, пойдём сразу к Милли, а потом поговорим.
— Пойдёмте, леди. Дочке стало гораздо лучше, но в себя она ещё не пришла, к сожалению.
— Я знаю, Райли, Марвин говорил мне, — ответила Марина. Они перешли в комнату к девочке, оставив леди Зои в кабинете. Да, на вид Милли стало лучше: ушла бледность и появился лёгкий румянец, тонкие руки и пальцы приобрели нормальный, а не синюшный, цвет. Но глаза были по-прежнему плотно закрыты. Правда, в прошлый раз, когда Марина была у девочки, ей показалось, что ресницы подрагивали, как будто Милли пыталась открыть глаза, но сейчас Марина этого не заметила.
Она подошла к постели и, присев рядом, взяла Милли за руку.
— Что же ты так долго не приходишь в себя, девочка? — прошептала Марина чуть слышно. — Мы все беспокоимся о тебе. Райли, а что говорят целители? — обратилась Марина к капитеру, продолжая держать и поглаживать руку Милли.
— Говорят, что дочь почти восстановилась и что у неё вырос магический потенциал, — пожал плечами капитер, — Но, когда она очнётся никто не берётся сказать. Говорят, в любой момент при сильном эмоциональном всплеске. Но я, честно сказать, даже боюсь этих самых всплесков. А вдруг хуже будет? — сомневался Райли.
Он тоже подошёл к дочери и сел на стул рядом с её изголовьем. Поглаживая девочку по голове, капитер заметил:
— Она только на Марвина реагирует. Сразу чувствует его и пальчиками шевелит.
— Ну, вот! — воскликнула Марина. — А ты говоришь — нет результата. Скоро всё наладится, Райли. Я верю, и ты верь.
Они ещё посидели возле Милли, и Марина спросила, собираясь уходить:
— А ты не мог бы съездить со мной в тот дом бывшего бакалейщика или кто он там был? Мне кажется, он вполне подойдёт для моих планов.
— Конечно, сейчас отдам распоряжения и можем ехать, сказал Райли, выходя из спальни девочки.
Марина вышла вслед за ним, заметив попутно, что к Милли тут же вошла сиделка, а у дверей встал охранник. «Серьёзно Райли подготовился. Опасается этой ненормальной Сони. Ну, и правильно», — сделала выводы Марина.
— Я вижу, у вас Себастьян служит? — улыбнулся Райли, увидев парня и пожимая ему руку. — Герцог назначил?
— Ну, а кто ещё? — пожал широкими плечами бывший наёмник.
— А вот не надо было от меня уходить, — рассмеялся капитер.
— Так герцог убеждать умеет, — не обиделся Себастьян. — Он мне сразу пообещал дом и высокую плату за согласие служить леди. Мне леди нравится, условия герцога понравились тоже, — не смущаясь рассказывал парень. — И я согласился. Пока ни о чём не жалею.
— Ну, и отлично тогда.
Райли открыл дверь подъехавшей к крыльцу кареты, помог сесть обеим женщинам, затем сели они с Себом и только потом он отдал приказ кучеру ехать. В дороге графиня спросила про Ронни, и Марина с удовольствием пересказала некоторые сценки обучения, свидетелем которых была сама. Поскольку присутствующие знали эту парочку, то веселились все от души.
За разговором незаметно доехали до дома Ченслера. Его ещё не продали и это вселило в Марину надежду на успешное дело. В прошлый раз она этот дом не видела, но сейчас поняла, что он как раз очень удобен для задуманного проекта. Первый этаж дома имел высокие потолки, высокие окна и примыкающую к большому залу на первом этаже просторную веранду, которую тоже можно было использовать под летнее кафе.
Здесь надо было только расширить проезд к дому, проложить более широкие дорожки, чтобы дать возможность прохожим и посетителям свободно заходить в кафе. В общем, убрать некоторую приватность и создать больше публичности. Марина уже даже начала сходу составлять план перестройки, но её отвлёк голос леди Зои:
— Дорогая, а не торопишься ли ты? Может быть, всё вначале поговорить с Риверсом? Чтобы потом не переиначивать?
— Я подумаю, леди Зои.
«Переиначивать ничего не буду», — уже про себя настырно заметила Марина, но заезжать в бюро продаж и договариваться о покупке пока не стала. На самом деле, надо хорошо подумать. Незаметно подошёл вечер и возвращались они уже в сумерках. Возница довёз их до особняка графини и, сердечно попрощавшись с капитером, женщины в сопровождении Себастьяна вернулись в дом. Вечером, укладываясь спать на широкой удобной кровати, Марина вдруг, как в юности, с улыбкой пожелала себе: «На новом месте приснись жених невесте». Ей приснился Итон Ривере. Причём так, что утром Марине было стыдно смотреть на себя в зеркало. «надо же! — удивлялась она про себя: — Причём тут, вообще, герцог?!» Но сон долго не выходил у неё из головы, как бы она его не гнала.
