с такой невероятной скоростью, что она не успевала моргать.
Ненависть.
Непринятие.
Любопытство.
Горе.
Любопытство вдвойне.
И вот теперь она ловит себя на мысли, что хочет чаще и чаще видеться с кем-то из Сэлмонов. Находиться рядом не только с Мэттом (хотя от него у нее кружится голова), но и с другими. Прошлым вечером она следила за Эстер из окна. Та расхаживала по саду, болтая с подругой по телефону, и заразительно смеялась. А Ребекка наблюдала за ней из-за полуприкрытой шторки и улыбалась, как дура.
И вот теперь Филипп.
– Оставь ее в покое, – говорит он Нолану, вырывая ее из мыслей. – Она прячется от всего семейства, потому что новость о том, что они с Мэттом переспали, больше не новость, теперь это достояние общественности.
– Вы переспали?! – радостно вскрикивает Нолан и идет к холодильнику. – Я должен сделать в честь этого самые бомбические коктейли на свете!
Ребекка закрывает лицо руками.
– Филипп, ну зачем?
– Уж лучше я, чем Эстер.
Нолан обнаруживает, что в холодильнике нет льда, и уходит в подвал – принести пакет из морозильной камеры.
Ребекка с Филиппом сталкиваются взглядами.
– Мэтт звонил тебе? – спрашивает она.
– Нет. Мама. Она беспокоится.
– Для этого есть повод?
– Не знаю. Ты мне скажи.
Ребекка вздыхает, берет печенье из блюдца, крутит его в руке.
– Мне неловко. А еще страшно.
Филипп садится напротив, складывает руки перед собой. Ребекка вдруг вспоминает каждый жестокий момент, когда она поступала с ним просто ужасно. Когда делала вид, что они семья, а потом отталкивала. Когда то и дело напоминала, что он – не ее старший братец, и она не будет слушать его. Когда огрызалась, язвила, сбегала.
А он ей все прощал.
Всегда заботился о ней.
– Если ты хочешь, то мы поговорим об этом. Но давить на тебя я не буду.
Она кивает.
За это она и благодарна ему.
Филипп улыбается уголком губ, и ей хочется броситься к нему и обнять. Наверное, эта ночь, проведенная с Мэттом, дает о себе знать. Ребекка вдруг становится такой чувствительной, а еще – у нее возникает какая-то нерушимая связь со всеми Сэлмонами, и это настоящий ураган в душе, от которого не укрыться.
Нолан возвращается и заполняет собой все пространство. Ребекка благодарна ему, и даже помогает нарезать лайм для коктейлей.
Первый день на работе. Мэтт рад, что у него появилось дело, которым он может занять свои мысли, но он не рад, что они с Ребеккой не видятся уже несколько часов подряд.
Его ломает.
Так тяжело, что, кажется, тело сейчас взорвется.
С трудом высиживает до пяти, потом получает распоряжения от начальства и, наконец, сваливает.
Ребекку найти нетрудно.
Во-первых, его тянет к ней, и рука сама выворачивает руль, как будто в голову встроен Ребекка-навигатор.
Во-вторых, Филипп скидывает сообщение о том, что ее нужно будет забрать от них с Ноланом. Потому что она не сядет за руль. Что уже странно.
– Они что – пьяные? – спрашивает Мэтт, утыкаясь кулаками в бока.
Нолан с Ребеккой хохочут, катаясь по полу и тыкая пальцами в какой-то дурацкий ролик в телефоне.
Филипп, который выглядит настолько замученным, словно только что вернулся с войны, вздыхает.
– Как видишь.
– Я заберу ее. А ты ложись.
– Как только уложу Нолана в постель. Эй, Мэтт. Уделишь мне минуту?
Мэтт кивает, и они выходят на кухню, которая практически вся заставлена разной формы бокалами для коктейлей. Филип делает чай, и они садятся за стол напротив друг друга.
Какое-то время просто молчат. Это не то уютное молчание, в котором они обычно коротают вечера, а какое-то тяжелое, напряженное, натянутое, как струна.
– Не понимаешь, почему мама так обеспокоена? – начинает Филипп осторожно.
Мэтт кивает.
– Понимаю. Но что мне делать, если эти сутки, проведенные с ней – лучшее, что случалось в моей жизни?
– Слишком быстро все стало хорошо, Мэтт.
– И? Предлагаешь мне отказаться от всего? Отказаться от нее, когда она делает меня счастливым прямо сейчас?
Филипп вздыхает.
– Мэтт, Ребекка жила в этой ненависти к нам всю свою жизнь. Все не может так просто наладиться. Я просто хочу, чтобы ты был осторожным. Чтобы твое сердце не развалилось на куски, если что-то пойдет не так.
Мэтт трет глаза и смеется горько.
– Ты не понимаешь? Обратно уже не повернуть. Даже если я сейчас нажму на паузу и сбавлю обороты – я все равно развалюсь на куски.
Филипп смотрит на него с сочувствием, и Мэтт не представляет, что ему нужно сделать, чтобы брат перестал волноваться. Наверное, так будет всегда. Никто из них никогда не выдохнет.
* * *
Ребекке снится мужчина с голубыми глазами. Тот самый, что встретился ей у бара.
Она понимает, что это сон, но даже во сне чувствует эту родственную, сильную связь с ним. А еще удивляется, почему он ей снится.
Так отчетливо, так по-живому.
Она видит его улыбку, видит черты его лица – не размазанно, а по-настоящему. Как будто он прямо сейчас стоит перед ней.
Просыпается от прикосновений пальцев к щеке и садится, выпрямляясь в постели.
Она в комнате Мэтта, но не помнит, как здесь оказалась.
– Привет, – улыбается он.
Ребекка еще не до конца вырвалась из оков своего сна, но уже понимает, насколько ей тепло и уютно вот так просыпаться.
– Привет, – хрипит она.
– Мы с Эстер готовим блинчики. Спускайся на завтрак, а потом я отвезу тебя в колледж.
Он уходит, а Ребекка остается сидеть, осмысливая его слова.
На то, чтобы принять душ и привести себя в порядок уходит пятнадцать минут. Голова болит после их с Ноланом вчерашних экспериментов.
Нолан – отличный парень, но если он еще раз намешает для нее такую ядерную смесь из алкогольных напитков, то она позвонит в бар, где он работает, и пожалуется. Потому что такое похмелье – это чересчур.
Внизу пахнет божественно – блинчиками и кофе. Очень крепким кофе, как она любит.
Мэтт протягивает ей чашку, потом подходит и целует в лоб.
– Как спалось?
– Ужасно. Похмелье, чтоб его, – Мэтт с Эстер переглядываются, улыбаясь. – Что? Что такое?
– Это не похмелье, – говорит он, садясь напротив. – Сегодня полнолуние, твоя головная боль – от этого.
– О нет, – Ребекка опускает лицо в ладони. – Мне снова придется пережить это?
Мэтт пожимает плечами.
– Будем надеяться, что нет. Я буду рядом с тобой, родители в городе, а еще придет доктор Хэнк. Тебе не о чем переживать.
Ребекка помнит прошлое полнолуние. Помнит, как ее ломало, как выкручивались кости, она
