– О, это самое главное! – обрадовалась Амелия. – Хотя неделя в тюрьме — это очень долго. Но завтра я увижу Реймонда. Я надеюсь, что с ним и в правду все в порядке.
– Я тоже на это надеюсь, – промурлыкал Руфус. – Но ты же не собираешься прямо сейчас идти спать? Может, расскажешь, что произошло в отеле?
Она спустилась к потайному ходу и спрятала письмо в нише. Руфус следовал за ней по пятам, все еще надеясь, что девушка что-то объяснит ему.
– Ну вот, заинтриговала, а рассказывать ничего не хочешь, – Руфус сделал вид, что обиделся.
– Прости, я страшно устала, – погладила спинку кота Амелия. – Это был безумный вечер.
Амелия взяла его на руки и направилась в спальню.
– Ночь, спать пора. Все завтра. Только завтра… – зевнула она.
За окнами длинного коридора кружили снежинки. Снег падал, и падал, и падал, укрывая землю белым покрывалом. Амелия была бы счастлива – она смогла отомстить за отца. Но мысли о Реймонде не давали покоя. Она в тепле, ляжет на мягкую постель. А он? Как он, что с ним? Может, с ним и правда неплохо обращаются. Но тюрьма есть тюрьма.
Амелия надела батистовую ночную рубашку и забралась под одеяло. Руфус свернулся у нее в ногах. Она чувствовала тепло его шерстяного бочка. Кот тихо урчал, это успокаивало и навевало сон. Завтра она увидит Реймонда. И сможет сказать ему то, что он не услышал, когда покидал особняк. Конечно, он не понял, что она ему говорила…
Амелия не знала, когда поняла, что полюбила Реймонда. Да разве это так важно? Произошло это на конной прогулке? Или когда они танцевали танго? Или еще раньше, когда он был Ректором?
Несмотря на тревогу за Реймонда, Амелия быстро уснула. Поднялась рано, еще затемно, хотя раньше обеда отправляться в тюремный замок не было смысла.
После завтрака Амелия принялась наводить порядок в лаборатории. Книги сложила на столе, бумаги собрала стопкой – ей их не разобрать. Она не поняла и половины из научных записей Реймонда. Формулы, схемы. Из каких папок их выбросили полицейские? Придется Реймонду самому все сортировать.
Порванные книги было жалко до слез. Зачем было их портить? Что можно спрятать в корешке или в переплете?
Осколки приборов полетели в мусорное ведро. Настоящие вандалы! Это зачем было громить? Амелия подобрала несколько красивых синих кристаллов с пола и положила их на полку, туда, где раньше Реймонд хранил минералы.
Большие часы в углу пробили десять. Маятник мерно отбивал уходящие в вечность секунды. За уборкой Амелия и не заметила, как летит время.
В дверь лаборатории постучали.
– Войдите, – Амелия поставила совок и веник рядом с ведром и огляделась. Осколков стекла на полу больше не было.
– Простите, метта Амелия, – в лабораторию заглянула Тереза. Вид у нее был озадаченный, – простите, но Людвиг в замешательстве. К вам посетители…
– Кто? – удивилась Амелия. – Очевидно, это посетители к господину графу? Пусть Людвиг объяснит им, что приема на этой неделе не будет.
– Нет, это не к милорду, это к вам. Мы не понимаем, что происходит. Вам передают цветы и фрукты, и конфеты… Они в холле. И посетителей очень много.
– Сейчас я приду, – Амелия поспешно сняла фартук, вымыла руки и поправила заткнутый за пояс подол юбки.
Холл был заставлен букетами и корзинами.
– Метта Велер, – Людвиг отошел от окна, в которое с тревогой смотрел. – Я не знаю, что хотят эти люди. Настроены они миролюбиво. Хотя и очень шумят.
Амелия выглянула в окно. И тут же перед ее лицом возникла физиономия Теодора Льва с всклокоченными волосами. Он отчаянно жестикулировал, призывая впустить его.
– Этого можно пустить, – разрешила Амелия. – Остальных я не знаю.
Людвиг осторожно приоткрыл дверь и в нее влетел Теодор. Дверь за ним с грохотом захлопнулась.
– Дорогая моя! Волшебница, чародейка! – он сунул в руки Амелии коробку конфет. – Газетная фея! Нет, фея свободной прессы! – он с жаром поцеловал руку Амелии. Подумал немного, порывисто обнял и поцеловал в щеку.
– Прекратите! – потребовала Амелия, сердито вытирая щеку. – Что происходит? Кто эти люди?
– Это ваши поклонники. И корреспонденты. Прошу, не принимайте ни тех, не других. Только их подношения.
– Не нужны мне их подношения, – сердито обвела взглядом холл Амелия. – Мне через час надо ехать в тюрьму. Мне что, через черный ход выходить?
– Не получится, там вас тоже ждут. Но я помогу вам выбраться из толпы. Вы же даете мне право на эксклюзивную публикацию всех ваших интервью? Да? Ведь мы друзья! Значит, эксклюзивные публикации мои?
– Пока не знаю. Я не понимаю, что происходит, – охладила его пыл Амелия.
– Что за шум? – в холл вышел Руфус. – Я посмотрел в окно и подумал, что наш дом штурмуют какие-то ненормальные. Вы слышали, что они кричат?
– Я не прислушивалась. Я вообще убиралась в лаборатории, – Амелия положила коробку конфет Теодора Льва к другим коробкам, громоздящимся на столике.
– Они кричат, что вы героиня. Что ваш отец герой. А Кларк подлец и мерзавец. «Кларка в тюрьму!» – слышите?
– Последняя фраза мне нравится больше всего. Пойдемте в гостиную. У нее окна выходят в сад. Там будет не так шумно, – Амелия открыла дверь и пропустила вперед редактора.
– Вот она, слава! – Теодор Лев упал в кресло. – Я закурю? Можно?
– Курите, – махнула рукой Амелия. Реймонд не запрещал своим посетителям курить. В гостиной он держал ящичек с сигарами. Амелия протянула его Теодору. – Так что случилось?
– Случилось чудо, как вы и обещали. Два наших печатных станка раскалились добела. Мы уже скупили бумагу по всему городу. И, боюсь, ее все равно не хватит. Тираж вырос не в разы. В сотни раз! Утром выпуск «Цветов порока» разлетелся за пару минут. И потом началось! Я и предположить не мог, что это вызовет такой резонанс.
– Я тоже, – Амелия подумала, что возможно выпустила джина из бутылки. Но так или иначе, полковник уже потерял свое влияние и свое так называемое «доброе» имя, купленное шантажом и подлостью.
– Сегодня вы обещали дать подробное интервью. Помните?
– Да. Но сначала мне надо навесить графа Барра.
– Конечно, конечно. Я провожу вас до тюремного замка. Мой экипаж в вашем полном распоряжении.
– Ваш?
– Не совсем мой, – поправился Теодор Лев. – Разумеется обычный городской, я его нанял. Свой пока не успел купить. Времени не было, мы скупали бумагу для тиража, – радостно рассмеялся он, и с наслаждением затянулся сигарой. – Чудо, вы совершили чудо! Мы совершили чудо! Мы вместе. Как думаете, может теперь «Цветы порока» переименовать во «Всходы свободы»? Будет намек на нашу гражданскую позицию. Мы уже не просто освещаем скандальные новости. Мы несем людям правду.
– Не знаю, – пожала плечами Амелия. – Я не разбираюсь в тонкостях газетного дела и журналистики.
– О, совсем забыл! – Теодор Лев эффектно извлек из внутреннего кармана сложенную трубочкой газету и протянул Амелии. – Ваш экземпляр.
Она развернула ее. На передовой странице под названием газеты крупными буквами был напечатан заголовок: «Крах короля шантажа!!! Полковник Кларк во всем сознался!!! Дочь невинно расстрелянного офицера сорвала маску с негодяя!!!»
– Три восклицательных знака, не много ли? – с сомнением посмотрела на кричащий заголовок Амелия. Она пробежала статью глазами. Да уж, материал получился более чем скандальный.
– Заголовок – самое то! Огонь! – заверил Амелию редактор. – А какие фотографии! Мой Лориан просто волшебник!
– Вы что, фотографировали нас и в ресторане? – удивилась Амелия, увидев фотографию, где они с полковником беседуют, сидя за столиком.
– Конечно. Взяли часть инициативы на себя. Я знаком с портье. Он порой помогает мне с материалом. Так, по мелочам, – небрежно отмахнулся Теодор Лев. – Но вы представляете, сколько людей сегодня вздохнули свободно? В тексте есть намек, что вы уничтожили содержимое сейфа. Мерзавец многих держал на крючке. И вот теперь все – финал. Не сомневаюсь – его бывшие однополчане затеют Суд чести. Иначе это пятно может лечь и на них. Итак, шантажисту Кларку пришел конец! Вот это фото мне нравится особенно, – указал он на привязанного к кровати Кларка и Амелию рядом с ним. – «Месть невинной девы!» Как звучит!
