с лёгкой занавеской, поднимая её вверх. "Стало полегче, намного. Это хорошо".
– Кап, кап… – шептала она. Волнения штор на ветру всё-таки подняли девушку с постели, лишая зрения, блик от окна ничего кроме её силуэта в этой комнатке три на три метра не оставлял. Красный, синий, зелёный, фиолетовый, жёлтый, все цвета были на этой капле света прожектора, и было это её лицом, многоцветной постоянно меняющейся загадкой, ту, которую она сама не понимает.
Что есть она? Что на самом деле делает Лизу Лизой? Что делает любого человека самим собой? И есть ли у, непосредственно, самого человека право решать за себя и свой силуэт для окружающих? Стены исчезают, нет больше никаких ограничений и подсказок, абсолютно пустое белое пространство, наполненное лишь мыслями автора и идеями, что воплощаются во всё новые и новые вопросы. Кто я? Кто он? Кто они? Кто вы? Всепоглощающий туман, разрушая эту стену упрямства, протягивая руку, называет нам эти вопросы, терпеливо дожидаясь ответа. День, месяц, годы, неважно.
Их софиты вырывают душу и проецируют на небо, показывают настоящего человека, а не то, чем он хочет казаться. А для кого? Для кого, если всё это лишь часть кошмарного саморазрушения? "Почему, если никому от этого не плохо?". Ей только и остаётся, как стоя у большой яркой неоновой вывески искать свои настоящие чувства по отношению к людям, эмоции, что так давно испытывала, и все ответы на заданные ранее вопросы.
Свет из окна и тень оконной рамы так приятно ложились на толстый старый ковёр на полу, точно такой же висевший, наверное, на стене у каждого третьего ребёнка, куда не лечь и помечтать было просто невозможно. Волосы девушки расплылись в разные стороны, руки свои она держала поближе к своему успокоившемуся сердцу, уставилась в одну точку и не замечала, как лежала с открытым от удивления ртом. Она приподняла одну ногу, чтобы снова почувствовать пробирающий до дрожи холодок, хоть и ненадолго, но она замечала стену фотографий из своей квартиры. Было необычно снова её видеть. Неужели это то время, когда можно снова беззаботно болтать ногами сидя на стуле и ни о чём не беспокоиться? Возможно.
Картинка, вдруг, резко изменилась, поменялась на вид испорченной старой камеры с невозможным засветом. Сквозь эти лучи было сложно что-либо разглядеть, истинные тела объектов уж точно, но благодаря чётко выраженным контурам, цветам и теням составить примерное изображение было вполне возможным. Предыдущая музыка прекратилась с размотавшейся лентой, а повторное её закручивание и хлопок пластмассовой крышкой создавали странные помехи при воспроизведении. Странно. "Может, снова повторить?". Кассета снова заиграла.
"Я вижу… Я вижу ржавую калитку, кругом снег, слишком светло". Чтобы отделить один объект от другого, нужно было неплохо так напрячь зрение, да и к тому же, пытаясь разглядеть в этих перепутавшихся клубках образов, своё собственное я, при этом, исчезало. "Узоры на оранжевых прутьях хоть и были неплохими, но несли с собой только тоску, то, что ещё не настолько печально, как стоящие за ними могилы". Их было много, ровно столько, сколько людей близко к себе подпустила Лиза в этой жизни. "Меня среди моих друзей не было, жаль…". Разноцветные монолиты высотой, примерно, чуть выше метра окружили девушку, крича ей одни и те же имена, те, чьи она больше всего боялась увидеть на этих камнях. "Почему это не я?". И исчезали они, падая на снег, и ветки деревьев закрывали их.
Коридор, само собой, опустел после объявленного часа сна, времени, когда в другом мире сейчас была бы ночь. "Конечно, это было очень удобно для сохранения здоровья, не имея ни солнца, ни луны над головой, спать теперь можно как обычно". Закрываются двери и окна, а из источников света остаются одна-две включённые лампочки на одно огромное помещение или коридор, для экономии и безопасного передвижения в случае чего. "Но руки трясутся всякий раз, когда вижу поднимающиеся вверх клубки дыма за стеклянными дверьми салона, кажется, что, не выдержав его давления, они разобьются и впустят сюда волны этого зверя, в котором мы все и утонем. Не хочу снова умирать".
Хруст разбросанных повсюду документов, обычных листов бумаги разносился по всему самодельному комплексу, если можно было его таким назвать, здесь сейчас не самое время бегать и собирать мелкий мусор под ногами, в приоритете человеческие условия существования вне чёрной материи без постоянной угрозы жизни. "Я слышала, как подо мной буквально разрушаются гигантские строки уже никому ненужного текста, отчёты, разные квитанции, всё это теперь бессмысленное топливо для печей". А что среди всего этого бумажного мусора точно не было бесполезным, так это кем-то оставленный на строительных лесах блокнотик с надписью на нём: "апокалипсис дал мне вторую жизнь" белым фломастером. "Приятно знать, что для некоторых людей это всё ещё не конец. Кто-то продолжает превращать свою жизнь во что-то приближённое к прошлой".
"Отражающий меня пол знает обо всём этом? Кто-нибудь знал, что так случиться?". Стараясь не запинаться об торчащие из каждого угла толстые провода, Лиза всё-таки выбралась с территории жилой зоны, и, продолжая двигаться вслепую в неизвестном направлении, она искала ответы на вопросы. "Ни луж, ни зеркал, ничего, что могло бы напомнить обо мне". Наверное, уже половина первого.
Ей не составило большого труда взобраться на крышу выставленного в главном зале автомобиля, закинуть одну ногу на вторую и совершенно не обращать внимания на все выставленные рядом объекты так, будто ничего кроме этого момента, этого часа, этой машины и её самой не существуют и не будет существовать и следующие часы, если не дни. Красный свет выставленных на втором этаже декоративных ламп был единственным её источником света, тем, что она здесь будет называть новой луной. Звёзд вокруг было не так много, как ей хотелось бы, только потому, что желаний в два раза больше, чем самих огоньков на потолке. Это немного расстраивало. И снова она один на один с бессонной ночью. Что под ней? Авто, которое будет совсем скоро разобрано на детали, ведь, прокатиться с ветерком уже вряд ли когда-нибудь удастся, новые люди, если не их тени, место, что должно быть новым домом, возможности и цели, столько всего нового вытекает из всего старого. "Возможно, оно и к лучшему, что ничего нет, что ничего старого уже не существует".
– Интересно, насколько высоко поднялся туман? Типа, можно ли взобраться на самую высокую крышу в этом городе и остаться там? – прошептала она вслух для
