проникни в мысли, что крутятся в голове чужеземца.
Быть может, когда рассветет, он и вовсе донесет обо мне магу. Зря я рассказал ему о себе всю правду. Стоило держать язык за зубами и выбираться самому с проклятого судна. Да теперь уже поздно жалеть.
Слишком много крутых поворотов закладывает судьба в последнее время. Будто ее шхуна сбилась с курса, попав в мощный шторм или, наоборот, стремительно движется к неизвестной мне цели.
Так бывает, я знаю, что боги закручивают жизнь резко, чтоб человек достиг, наконец, невиданной цели. Той, о которой не мог и помыслить. Может и мне повезет? Вдруг в этом городке меня ждёт особое чудо? Буду верить в удачу. Вчера повезло выжить на тракте, повезет и сегодня. Я в этом уверен. Вот только браслет каторжника жжет запястье горечью. Брата я в любом случае навсегда для себя потерял.
Ещё раз глубоко вдохнул вольного ветра и развернулся, чтобы спуститься обратно в трюм. Завтрак матросы точно не станут долго ждать в благодушии. Да и потом, впереди у них трудный день. Стоит поработать как следует, раз уж меня сюда занесло.
Резко крутанулся на месте и налетел на нашего боцмана. Суровый мужик, туповатый и исполненный вечного недовольства.
— Прошу извинить, — скорее кивнул головой я, чем поклонился.
— Мамку свою проси! — отвесил мне оплеуху мужчина.
В долгу я не остался, опрокинул хама на палубу ловкой подножкой. Артефакт на запястье опасно нагрелся. Напасть на свободного он не даст, но и подножку нельзя считать в полной мере ударом.
— Что здесь происходит? — вышел на мостик капитан нашей убогой посудины, — Джордан, ты никак опять напился? Прикажу выпороть как скотину! Подвешу на рею, пока хмель не сойдёт! — крикнул он боцману и начал спускаться.
— Никак нет. Каторжанин напал на меня! Вон, парни все видели! — указал он на молодых матросов. Те подтвердили согласием то, что им примерещилось в сумраке. Со стороны все действительно походило на стычку, боцман упал по моей вине. Оплеухи и тычки на судне от мерзавца сыпались всем, я это видел своими глазами. И я оказался первым, кто не сдержался, ответил. Благородная кровь не дала стерпеть. А и ладно! Можно подумать, мне есть, что терять?
Появление капитана на палубе встретил прямым честным взглядом. Не я первым начал, не мне и стыдиться. Пусть только спросит, что произошло, я готов буду принести клятву.
Боцман поднимается, притворно охая и держась за бока. Капитан подошёл к нему первому, присел на корточки напротив лица, вдохнул поглубже воздух.
— Чудеса! Спиртом, и вправду, не пахнет. Как же тебя мог ударить каторжник, если на нем артефакт? Ведь надет же? Льюис, покажи руку, — я вытянул запястье вперёд.
— Он толкнул плечом и сделал подножку.
— Вот как?
— Это правда, господин, — ответил я, — но…
— Бунта на моем судне не будет. Это ты, парень, зря сделал, — плётка просвистела в сантиметрах от лица и распорола кожу плеча. Я остался недвижим. Боль не страшна. Куда как хуже обвинение в бунте. Чтобы я, ходивший под парусом, да задумал такое? Ярость бросилась в голову, шипящая, обжигающая. Стерла все границы дозволенного, будто прорвало плотину.
— Бунта не затевал, — шагнул я в сторону капитана, — Вы должны извиниться.
— Я? — взревел он, — Было бы перед кем!
Второй удар плётки захлестнул голенище сапога. Капитан попытался сбить меня с ног. Ну-ну, пусть рискнёт. Не в его это силах.
— Извиниться передо мной. Моряки способны уважать только тех, кто не путает слов с делом.
— Какое мне дело до твоего уважения? Ты с кем разговариваешь? Каторжник! Тот, по кому Кракен плачет! Хочешь, чтоб за борт сбросил? Так это я быстро.
— В порту не посмеете, — подошёл я ещё ближе и застыл, глядя прямо в глаза капитана.
— Песий сын! Тебя под каким забором на свет произвели, что ты такой наглый? — этого стерпеть я уже просто не смог. Попытался охладить пыл капитана ударом. Чертов артефакт сбил-таки меня с ног, не дал завершить задуманное. Черт! Лежу и никак не могу подняться, магия браслета не даёт этого сделать.
Капитан усмехнулся, занёс для удара сапог. Пусть. Бить лежачего — увериться в своем бесчестии. Синяк с меня быстро сойдёт, а вот пятно с его репутации уже не смоешь ничем.
— Сапоги пачкать не охота о падаль, — поставил он ногу на место.
Громко разнёсся над палубой голос нашего кока.
— Ваш завтрак, господин капитан. Предпочитаете откушать в кубрике или пройдете в каюту?
— Отнеси на мостик, там воздух свежее.
— Да, господин. Только вот…
— Что ещё?
— Из кладовой исчез весь запас солонины, покуда я накрывал столы. Туда заходил только Льюис за время моей отлучки.
— И что, по-твоему, он мог сожрать за раз несколько бочек?
— Он мог выбросить бочки за борт.
— Зачем?
— Возможно ночью, пока я спал, Льюис успел договориться с местными рыбаками об обмене солонины на что-то другое. На спирт или…
— Тварь! Джордан, проверь наши запасы! И если солонины там не окажется, всыпь как следует недоумку! Пять бочек! Десять серебрушек! Оставить команду без провизии! Да он сам столько не стоит!
Хуже нет греха в море, чем украсть провизию у вечно голодных людей. Только я этого точно не делал. Неужели берсерк сам украл и решил списать на меня? Быть такого не может. Я ещё готов поверить в то, что он мог разболтать обо мне магу. Но вот так?
— Вставай, пока солонину ищут, успеешь нарезать клубни на суп. Больше все равно ничего не осталось, — подал мне руку берсерк и незаметно кивнул головой, — Лучше сознайся в краже сейчас, пока мы у берега. Капитан сможет покрыть недостачу, продав тебя в этом порту.
— Я этого не делал, — признаться в таком поступке на глазах у матросов? В том, чего я не совершал? Нет.
— Только баран прёт вперёд прямой дорогой, — шепнул мне берсерк, после чего громко выкрикнул, — Он во всем сознался, господин капитан!
— Пусть повторит при всех.
— Нет!
Настя
Заглянула на кухню, чтобы ополоснуть руки. Как же тут уютно. И все банки на полках чем-то наполнены. Сквозь мутноватые разноцветные стекла узнаваемы некоторые из приправ: бутоны гвоздики, ягоды можжевельника, палочки корицы. Розовая гималайская соль лежит на полке цельным куском. Рядом с ней устроилась мельничка для зёрен кофе. Сегодняшний день я обязательно проведу с пользой для себя.
Вода из крана бежит по пальцам сразу теплая, стоит только крутануть медную ручку. Все здесь такое уютное, настоящее, наполненное каким-то особым шармом. Зайду в кабинет, а потом обязательно загляну на рынок. Куплю себе местных вкусностей.
