положения даже обжиматься не следует с парнем на заднем сидении, не то что… – Мы переспали? О, Музы. И я даже не помню этого!
Вот это да, Нана. Ты полна сюрпризов. Не ожидала от тебя. Не ожидала от себя. Бунтарка так бунтарка. Ты хоть предохранялась? А этот… я все ещё злилась на Винни. Помнит все! Соблазнил меня наивную. Пощечину бы ему отвесить, да руки дрожат, сердце спотыкается, внизу живота приятная тяжесть. Да и глаза его эти! А что если воспоминания об этом накатят на меня как-нибудь внезапно. Вот буду сдавать зачет, а тут раз и этот тощий негодяй на меня сверху навалится. У него ещё поди тогда усики были стремные подростковые.
– Так ты рада, или злишься, я понять не могу, – встрял Винсент.Ох лучше бы ты молчал! Я придушить тебя готова.
– Ты шутишь, что ли? Забыть свой первый раз, что может быть хуже?
– Без понятия, – он постучал себя по виску. – Вот в эту голову все, что попадает, там и остается. Да и не у всех первый раз романтичен. Ласло говорит, что это было ужасно, что он бы с радостью всё забыл. А Марко бледнеет как полотно, у него взгляд такой, словно он в военных действиях участие принимал и стал безногим ветераном. Зато Виви молчит, как истинный джентльмен и угорает над нами.
– А ты? – не выдержала я.
– Что я?
Он всё-таки издевается надо мной. Я же четко сейчас спросила, куда уж конкретнее!
– Какой твой первый раз был? – повторила я.
У меня аж челюсть свело. Худшее из испытаний.
– Точнее спроси. Первый раз, когда я пиво попробовал?
– Вестерхольт, я из машины тебя сейчас выкину на полном ходу. Ты прекрасно меня понял. Секс! Мы о сексе. Говори.
Я тяжело дышала и жутко раскраснелась, но самое забавное, я гордилась своей смелостью. Это чувство свободы сложно было сравнить хоть с чем-то. Я смогла. Сказала это вслух. Твой черед, Винни. Покажи мне свою испорченность и развратность. Я жажду подробностей, я их выстрадала. Ну же!
– Так не было у меня секса. Я же сказал, я невинный мальчишка.
У меня аж мир рухнул.
Отстегнулась. Я все-таки придушу его. Плевать, что мы разобьемся. Уже плевать. Он чёртов лжец. Не может он быть девственником. Винсент Вестерхольт девственник! Это даже не смешно. Мы уже разобрались, что я чуточку умалишённая, но не настолько же, чтобы поверить в это!
– Курочка, сядь, пожалуйста, на место. Это не безопасно.
– Тебе конец, Вестерхольт, – теперь я шипела змеёй и представляла, как мои руки сомкнутся у него на шее.
Винни сделал самое умное в сложившейся ситуации, он резко свернул на обочину под новый гвалт бибиканья и осторожно притормозил, чтобы я через лобовое стекло не вылетела. Какая забота, но его это не спасёт. Переползла через рычаг переключения передач и взобралась ему на колени. Отличная машина, места-то как много. У меня, оказывается, есть вкус к тачкам.
– Знаешь, что я сделаю с тобой, Винсент?
Его кадык слегка дрогнул, перед ответом:
– Вообще, без понятия. Ты же у меня чокнутая.
– Даже не представляешь насколько!
Блеф! Я ждала, что он начнёт упираться. Как минимум ремень безопасности отстегнёт. А он сидит и не шелохнётся. Смотрит на меня, и теперь его глаза уже не болотная муть, а черный пугающий омут. А я не из пугливых! Тем более, я уже целовалась. Своими глазами видела, и даже чувствовала ту соль и металл.
Положила ему руки на грудь, с удовольствием впитывая самую прекрасную музыку, которую он мог бы написать мне: его сердцебиение. Оно не врёт. Он любит меня. Винсент Вестерхольт, человек, которого я с первой встречи записала в непримиримые враги, любит меня.
Прикрыла глаза, села поудобнее, наслаждалась моментом своего триумфа. Ни одна моя награда не была слаще этого. Грамоты, кубки, интервью, все померкло для меня и стало неважным. Даже на грядущий конкурс стало все равно.
– Нана… – хрипло, жадно зовёт, кладет руки мне на бедра, водит с досадой по ткани штанов. – И именно сегодня ты не стала надевать платье или юбку. Блеск!
Сдавленный смешок, а затем обе его крепкие руки оказались у меня на ягодицах, и я в полной мере ощутила, какие у Винсента мощные пальцы.
Вчера за такое я бы вмазала ему, а сегодня я тянусь к нему, смотрю на притягательный блеск серьги, зарываюсь в мягких волосах, от которых пахнет лавандовым мылом для рук. Теперь это мой любимый запах. Жить в учительском туалете буду.Его ладони переместились выше, выводили мозолистыми подушечками узоры у меня на пояснице, а затем Винни начал вышагивать пальцами по моему позвоночнику, пока не упёрся в застёжку.
Из проезжающей мимо машины раздались одобрительные крики, и я испуганно прижалась к Винсу, пытаясь успокоиться.
– Может, к черту Аунсбрук? – предложила я. – Свернём в лес, где мешать не будут?
Это нервное. Я не могла ему такое предложить в здравом уме. Но эти парни жутко не вовремя появились. Я сейчас в том паршивом положении, что соблазнять Винса надо уже до конца, или я буду выглядеть жутко глупо. Забралась на него верхом, а толку? Позориться так до конца. Чтобы бы и мне было что обсудить с моей новой группой, и Винсента новому научить. Что он как синий чулок-то?
У Вестерхольта в груди сейчас словно тектонические плиты сталкивались, как сильно грохотало. Мучайся, мучайся и решай скорее. Я предложила. Соскочишь?
– Ладно. Лес так лес… – покорно бормотал Винс, потянулся рукой к коробке передач, и машина медленно покатилась вперёд по обочине.
Глава 18
Всякий раз на очередной кочке или неровности дороги я слегка подпрыгивала, и от каждого такого движения Винни закусывал губу и прижимал меня к себе так крепко, что у меня перед глазами темнело.
