Глава 7, настоящее — Белое озеро — Найдол
Девятый год первого цикла третьей эпохи побед второй эры освободителей (3048 год по старому летоисчислению)
Остановленное Фаарром и Флэарри время осталось тайной для всех, кроме меня и лошадей. Я тайной делиться не собиралась и была весьма довольна, что лошадиный язык в комплект знаемых
мной не входит и потребовать перевода с него никому в голову не придет, потому как лошадям поделится своим присутствием при визите Всевидящих весьма хотелось, они нервничали, тянули морды к людям, ржали беспрестанно. А может причина была в том, что не все гости покинули Мелонту? Встречающего на Грани я ведь не видела. От этой мысли было довольно неуютно и вопреки уверениям Фаарра взгляд сам собой притягивался к Льянсу.
А взгляд Райна время от времени притягивался к его рукам и мелькало в нем что-то, похожее на надежду. Того часа, что мы еще провели на Белом, для восстановления было мало, особенно, если физическое состояние далеко от нормального, а восстановление замедлено. Состояние Льянса оставляло желать лучшего уже до плена, а три дня без еды и воды, связанным и в антикриониле еще никому не шли на пользу. Но Райнар был айша, Фаарр же, по его признанию, временно знал не все и в способностях айш ориентировался на мои знания, а за их полноту я бы с уверенностью не поручилась, так что замедление могло выйти не самым замедленным. Плюс само место, где мы находились. Озеро магией делилось щедро. В общем, почувствовать ее проблески Райнар был должен. И почувствовал. Тем более, что чувствовались они остро. Мне это ощущение было знакомо, я хорошо помнила свои первые минуты после снятия браслетов.
Возвращение магии Райна дарило надежду и мне, хотя особого повода для нее не было. Было непонимание, что делать дальше. Выхода я по-прежнему не видела. Единственное, что с магией Льянс сможет закрыться и обойти детекторы, проявить только желтую и подтвердить свою легенду о дезертирстве. Все, что он от этого выиграет, — отправится на колесо сразу, минуя пытки. Или попадет на ристалище. То и другое избавит его от жутких часов допросов, но не даст шанса выжить.
Я снова и снова прокручивала в голове все возможные варианты, отметала их, как невозможные, и возвращалась опять, не желая расстаться с надеждой. Все варианты разом потеряли даже не имеющийся смысл, едва мы вышли из Найдольского перехода. Генерал очередной раз перестроил маршрут, не было в первоначальном, оглашенном еще в Маршевском лесу, Найдола. И по доходящим до меня обрывкам разговоров никакой надобности в его посещении не было. Тем не менее от Белого озера направились мы туда.
Райнар не мог его не узнать. Достопримечательность Тугдоланта, самый красивый из существующих переходов, настоящее произведение искусства, с резными арками и куполом в форме звезды. Даже теперь, изрядно пострадавший во время боев и от бесчисленных перебросок армейских подразделений он оставался красивым.
Ощутил Райн приближение приступа и пытался его остановить или то была реакция на узнавание и понимание, что Мэлавиата совсем близко, но он сбился с шага и зубы сжал до скрежета. Это еще могло обойтись, Льянс и без того шел тяжело, поддерживаемый двумя осоровцами, только пока они его выравнивали, он заговорил. С Мэлой. На тугдолантском.
— Переводи! — рявкнул Сурдив.
Что я могла перевести? Признание в любви? Слова о том, как долго он к ней шел? О том, как они были счастливы? О том, как они будут счастливы?
— Здесь Вам будет удобнее, иси Эргон, — подсуетился капрал и под руку препроводил меня из-за спины Райнара к его лицу. — Не стоит благодарностей.
В этом он был не прав. Стоило. Еще как стоило! Если Райнар сейчас сменит собеседника, генерал такой подарок оценит, отблагодарит. Я бы тоже… отблагодарила. Скрытый факт знакомства отольется по полной и Льянсу и мне.
Глаза Райна туманились, взгляд блуждал по лицам, ни на ком не задерживаясь, он говорил, я переводила, Диникс рылся в дорожном мешке, выискивая переводящий артефакт. Артефакт не обнаруживался, а бесконтрольный перевод, он такой, на совести переводчика. Моя совесть считала, что генералу и прочей компании ни к чему дословность. Слова, их ведь много разных. Для каждого предмета, явления, действия свое есть. Фонарь, вон, светится.
— Фонарь, много фонарей, светят. Камень серый. Снег идет. Человек. Еще человек. Дорога. Синий. Счет. Лошадь. Смешная лошадь.
— Какая лошадь? — взревел генерал. — Что за бред Вы несете, майор Эргон?
— Перевожу, генерал Сурдив, — отчиталась я. — Что он говорит, то я перевожу. Прикажете продолжать?
Он собирался что-то еще сказать, но передумал, махнул рукой, чтобы продолжала. Артефакт так и не нашелся, Диникс перетряхивал уже третий мешок, а мы с Райном продолжали. Он разговаривал с Мэлой, я описывала все имеющееся вокруг, разбавляя описания бессмысленным набором слов, и про себя костерила другой артефакт, которому хватило тех капель магии, что восстановились у Льянса, чтобы активироваться и так подставить своего владельца. И себя ругала, понимая, что не узнай Райнар, где искать Мэлавиату, ничего этого не случилось бы. По крайней мере, не сейчас, не так быстро, и возможно… И возможно, это был шанс. Слабый, но шанс.
Надолго крошечного резерва артефакту не хватило, взгляд Льянса прояснился, он замолчал на полуслове, потянулся к голове связанными руками. Осоровцев, попытавшихся его движение пресечь, остановил Сурдив. Внимательно понаблюдал, как Райн потер лоб, и лишь после этого приступил к допросу:
— Почему ты говоришь на тугдолантском?
Вместе с его самым естественным из вопросов ко мне пришло осознание, что на артефакт Льянса ругалась я зря, и, если он сейчас не работает и Райнар не понимает языка, весь мой смутно наметившийся план летит в кюрисов бэс. Хлит!
— Моргни, если его понимаешь. Играй сумасшедшего.
Большего я сказать не могла, не укладывалась в размер фразы, но Райн умный, должен был сообразить. Сообразил. Не моргнул, напротив, шире распахнул глаза, а в игру вступил, снова потер лоб, помотал головой и промычал нечто невразумительное.
— Майор Эргон, как Вы посмели заговорить? — процедил генерал. — Что Вы ему сказали?
— Перевела, как было приказано! — ничего другого я от Сурдива не ждала, потому ответила спокойно и спокойно испугалась: — Это уже не надо было? Приношу свои извинения, генерал Сурдив, неверно поняла приказ. Могу идти?
— Куда? — не по Уставу поинтересовался он.
— Туда, — не по Уставу указала рукой за спины солдат я. — Мои услуги при допросе умалишенного вряд ли потребуются.
— Умалишенного? — переспросил Сурдив.
— А сами не видите? — позволила я себе вольность и принялась облекать в слова свой ненадежный план, очень надеясь, что получится правдоподобно и я смогу выиграть не свободу, это было бы слишком хорошо, а потому маловероятно, но хоть время для Райнара. — Могу предположить, что он в прошлом владел тугдолантским. Возможно, жил на границе. В Тугдоланте наблюдались подобные случаи, мне известно о трех, все закончились сумасшествием. В периоды прояснения пациенты вели себя адекватно, не отличались от обычных мужчин. В периоды обострения начинали бредить на втором языке и на несколько суток переставали понимать вообще все. Не только языки, но и окружающую действительность. Чем чаще случались обострения, тем короче становились периоды прояснения. И так до полной потери разума.
— Умалишенные айши? — скептически хмыкнул капрал и мне опять захотелось его… отблагодарить.
— Отвечайте, майор Эргон.
— Никак нет, генерал Сурдив. Двое одноцветных, один с оттенком. О прочих случаях, если они были, мне неизвестно в силу известных обстоятельств.
— Плоховато у тугдолашек с секретностью, — хохотнул Стевнив. — Такая ценная информация и известна всем.
— Не нахожу в этой информации ничего ценного, — я безразлично пожала плечами. — Что ценного в сумасшедших?
— А почему Вы умолчали об этом прежде, майор Эргон? — зацепился Сурдив.
