— У вас удивительная подруга. Она куда приятнее в общении, чем большая часть ее сестер и братьев.
— Лимаатрис чудесная, — улыбнулась Лота и, успокоенная, спросила: — Вы хотели рассказать мне об афере, которую вы провернули вместе с моим отцом?
Повелитель выдвинул стул для Лоты и, когда она села, ответил:
— И угостить вас эльфийским шоколадом. Желаете легкого фруктового вина?
Перед Лотанари появился тонкостенный бокал и пустое блюдце. А в центре стола возникли кувшин и белоснежное блюдо, на котором покоилась горка колотого шоколада.
— Благодарю, с некоторых пор я не слишком люблю этот сорт, — покачала головой Лотанари. — Горчит.
На лице милорда Ллиноса отразилось небывалое удивление, но спорить он не стал. Просто одним жестом заставил кувшин с вином исчезнуть.
Из вежливости Лота ухватила крошечный кусочек и положила его на блюдце. Есть особо не хотелось — так уж вышло, что Лимаатрис приучила подругу к горьким сортам, а эльфийский шоколад — самый сладкий и самый молочный от скал Лематрана до пустынь Шахрии.
— Вы не любите эльфийский шоколад? — нахмурился Повелитель.
— Мы с подругой предпочитаем горький, с вкраплением сушеных ягод, — отведя взгляд, произнесла Лотанари.
Она старалась не смотреть на Повелителя. Видеть перед собой лицо возлюбленного, но осознавать, что это два разных Идриса… Слишком больно.
«А если допустить крохотную мыслишку…» — пронеслось в голове принцессы, и она поспешно приказала себе даже не думать в этом направлении.
— Вам подошли кремы? К сожалению, я ничего не понимаю в парфюмерии, — неловко произнес Повелитель.
— Я не пробовала их. — Лота посмотрела на свои обветренные ладони и с интересом спросила: — А вы специально положили два набора?
— Но я же не мог сделать подарок только одной сестре, — улыбнулся Повелитель.
Улыбка Идриса на чужом лице заставила Лотанари вздрогнуть.
— Я вижу, что вы сторонница деловых разговоров.
Это прозвучало осуждающе, и Лота тут же вскинулась:
— Я всего лишь хочу знать, что происходит в Нерисе. Там мой отец. И мой брат.
— Да, понимаю, — кивнул Повелитель. — Что ж, история Нериса и Эльфхиира богата на разнообразные кризисы. Но все они были однородны.
— Однородны?
— Едины, если хотите использовать это слово, — пожал плечами Повелитель. — Но последние десять лет происходит до оршери странная ерунда: высшая знать вкупе с королем поддерживает с Эльфхииром дружественные отношения, а простые люди охотятся на моих подданных. Да, пойманных на этом людей наказывают по всей строгости закона, но семьям погибших легче не становится.
Повелитель повел рукой над столом, и на нем материализовались две чашки с крепким ароматным кофе. Лота кивком поблагодарила эльфа и пригубила напиток.
— Это заметил не только я, — продолжил милорд Ллинос. — Нордад инкогнито прибыл в Эльфхиир, чтобы обсудить сложившуюся ситуацию. Это доказало мне, что он не имеет к происходящему никакого отношения.
— Это заговор? — дрогнувшим голосом спросила Лота.
— Да, — безжалостно ответил милорд Ллинос. — Из всей семьи должна была выжить только ваша младшая сестра. Она стала бы супругой Светлого Отца, чтобы его права на престол были хоть немного законны.
Лоте стало дурно.
— И после всего этого он всего лишь удалился в скит? — Она покачала головой.
А милорд Ллинос усмехнулся:
— Объявил, что удаляется в скит. Тем не менее вы готовы слушать? Самое страшное вы уже знаете.
— Готова.
— Мои ирлиданы проникли внутрь храма. Не в физическом смысле, — Повелитель усмехнулся. — Один из моих доверенных агентов так проникся своей службой, что уверовал в Четверку и испросил разрешения остаться в Нерисе. Так вот. Десять лет назад в храме сменился Светлый Отец. Считается, что мирские имена храмовников навеки предаются забвению… Но это не так. В одном из отдаленных храмов хранится вся документация. Где указаны имена, рода и даже сумма пожертвований. Вы вряд ли помните, но девять лет назад появилась мода — дарить храму земли.
— Помнить я не помню, — вздохнула Лотанари. — Но прекрасно знаю, откуда у храма столько власти. Вначале у храмовников появилась земля, затем они начали сдавать ее в аренду.
— Именно. Помимо этого Светлый Отец оказывал некоторым нечистым на руку лордам некоторые услуги. Не все девушки хотят замуж, а законодательство Нериса слишком лояльно к женским желаниям. Это с точки зрения тех самых лордов. Так что Нордад сейчас разбирается с теми, кого силой выдали замуж. — Повелитель покачал головой. — Бедные женщины.
— Но как вам все это удалось сделать? В смысле, вывести Светлого Отца на чистую воду?
— Он был слишком самонадеян. Никто и ничего не дарил храму, — усмехнулся Повелитель. — Все покупалось через посредников, а после красиво оформлялось. Когда мои ирлиданы и тайные агенты вашего отца собрали надежные доказательства, мы вызвали в Нит нескольких влиятельных храмовников. Если бы все это было обнародовано — репутации храма был бы нанесен несмываемый удар. Храмовники попросили позволения решить все между собой. За несколько часов земли были выставлены на торги, а Светлый Отец удалился в скит.
— Вы не уточнили, — нахмурилась Лотанари, — это Светлый Отец настраивал простых людей против Эльфхиира?
— Его доверенные люди путешествовали по границе Нериса и вели проповеди. Эти проповеди имели большой успех, ведь там то конфетами угощали, то вина наливали. Люди приходили ради того, чтобы полакомиться чем-то вкусным, и заодно слушали то, что говорит храмовник. Простая, но удивительно рабочая схема.
— А почему папа сказал, что это была афера? — сощурилась Лота.
Широко улыбнувшись, Повелитель ответил:
— Потому что последним и самым надежным доказательством стал договор купца Норада со Светлым Отцом о новом даре храму. Купец заимел собственность неподалеку от границы с Эльфхииром и желал продать ненужную ему заимку.
— Норад… Норад?! Папа переоделся в купца?
— Не только переоделся, он еще и выторговал у Светлого Отца рукописный договор, в котором храмовник обязуется передать деньги в обмен на заимку.
— И правда афера, — покачала головой Лотанари.
Из цветущих кустов появилось любопытное рыжее ухо. Лимаатрис явно подслушивала, и принцесса, чуть посмеиваясь, вновь обратилась к Повелителю:
— Неужели Светлый Отец так сильно ненавидел эльфов?
Милорд Ллинос развел руками:
— Ответа на этот вопрос мы не узнаем никогда. Из того скита не возвращаются. Мы ведь потратили много времени в поисках того, кто подставляет Светлого Отца. В наших глазах у него было нерушимое алиби: он дружил с супругой эльфхиирского посла в Нерисе. Постоянно бывал в их доме, играл с их детьми. Он и леди Арая росли вместе. Больше того, он был тем, кто проводил обряд для леди Араи и лорда Лимсая.
— Леди Арая Лимсай — человек? — спросила Лота.
— Да.
— Быть может, Светлый Отец был до смерти влюблен в свою подругу? — тихо произнесла Лотанари и так же негромко продолжила: — Не все люди находят в себе смелость открыть свои чувства. Нам, напротив, свойственно таить их. Так что, вероятно, для него было истинной пыткой наблюдать за историей любви эльфийского посла и подруги детства. А уж венчать их… Он мог и с ума сойти. Иногда чувства бывают слишком сильны.
Милорд Ллинос одарил Лотанари долгим взглядом и задумчиво произнес:
— В Эльфхиире не принято таить чувства — среди нас слишком много эмпатов. А у людей, значит, все иначе. А что, если девушка признается в своих чувствах? Я сейчас не о нашей ситуации.
— Если девушка говорит о своих чувствах, значит, они слишком сильны и разрушают ее изнутри, — с горечью ответила Лотанари.
— Вот как.
Лота пытливо посмотрела на Повелителя и решила наглеть по полной:
— Я могу спросить? Почему вы захотели, чтобы я участвовала в отборе? Почему я не стала приглашенной гостьей?
Повелитель криво улыбнулся:
— Вы были под угрозой, леди Шан Нейрин. Весь Нерис знает, кто у короля любимица. Мои ирлиданы охраняли вас совместно с людьми вашего отца. Но на время решающей схватки, если так можно выразиться, мы хотели убрать вас подальше. Так же как и вашу мать с леди Толариной. Никто не мог предположить, что Светлый Отец решит вас отпеть.
