Один раз я обернулась, и увидела, что он идёт абсолютно спокойно, словно гуляет со мной по улочкам вечернего города.
— У меня просто длинные ноги, — пожал он плечами в ответ на мой вопросительный взгляд. — Я просто иду за тобой, Гли.
Он улыбнулся, и мне вдруг стало так светло на душе, что я запнулась и едва не упала. Анарендил поймал меня, обнял и прижал к себе.
— Чего же ты так боишься, моя дорогая? — я подняла на него глаза, и смутившись, спрятала лицо на его груди в складках плаща. — Пойдём в твой чудесный домик, попьём отвара и поговорим. Мне кажется, нам нужно о многом поговорить, как ты думаешь?
Я кивнула, отстраняясь, но окончательно отстраниться эльф мне не дал. Он обнял меня за плечи, и так мы и пошли, вместе, уже медленно, действительно прогуливаясь, как самая настоящая пара.
Мы добрались до опушки леса, когда сумерки уже совсем сгустились, и эльф, не пропуская меня первой в дом, оттеснил меня, и зашёл вперёд меня.
— Так положено, — кивнул он мне. Анарендил разулся, развязал тесёмки своего плаща и скинул его на сундук, а потом снял у меня с шеи Уголька, который прикидывался очень красивым и пушистым воротником, погладил его по спинке, и положил поверх своего плаща. — Пойдём, я сделаю нам отвар.
Он подвел меня к кухонному столу, усадил на лавку, а сам, будто всегда здесь жил, привычным движением снял с полки на стене две кружки, сорвал несколько листиков мяты, лугового белоголова и лаванды, покидал всё в кружки, и одним легким движением разжег огонь в очаге. Затем эльф повесил над огнем чайник с водой и в ожидании кипятка оперся спиной о стол, встав как можно ближе ко мне.
— Я приехал к императору утром, — начал говорить Анарендил в сторону, глядя прямо перед собой. — Согласно эльфийским законам, адхи эльфа принадлежит Сидхе, является гражданкой нашей страны. Я приехал в Валеду к императору, чтобы уведомить его об этом, зная, что он — твой бывший муж. Нет, — он протестующе выставил передо мной ладонь, когда я хотела уже было ответить на его слова. — Сначала я всё скажу. Так вот, — продолжил он. — Император высмеял наши чувства, оскорбил тебя, и мне ничего не оставалось, разве что вызвать его на поединок. Наградой был его Заря. Я, как правитель Сидхе, считаю, что император, который так глуп и груб по отношению к своей женщине, не имеет никакого права быть Хозяином Утренней Зари.
Анарендил поднялся от стола, увидев, что чайник закипает.
— Я знал, что я выиграю, как знаю и то, что ты чувствуешь ко мне, — он улыбался. — Это очень приятное чувство, знаешь ли. Чувствовать, что тебя любит женщина, которую тебе подарила сама судьба.
Я снова хотела сказать, но он снова поднял ладонь.
— Я ещё не договорил, подожди. Я забрал его Зарю. В начале поединка я сразу увидел, где ты сидишь на трибуне. Твой отвод глаз для моего внутреннего адха ничто, Гли, — он усмехнулся. — Я всегда найду тебя и всегда узнаю, в любом обличье, потому что я люблю тебя. Вот теперь ты можешь говорить.
Он разливал кипяток по кружкам, заваривая травки, а у меня внезапно кончились слова.
— Я боюсь, — наконец прошептала я.
— Я понимаю, — кивнул он. — Я тебя очень хорошо чувствую. Практически, как самого себя. Ты тоже должна меня ощущать примерно также.
Я кивнула. Мне стали понятны часть моих чувств, которые были слишком сильные для меня, и я внезапно их отделила — мои чувства и чувства Анарендила. Мои были ярче, сильнее, насыщеннее, а его будто стояли немного в стороне.
Эльф улыбнулся, протягивая мне кружку с отваром.
— Ты прекрасна, Гли. Мне бесконечно повезло, я не перестану это повторять, — он сел рядом, смотря вдаль, через открытую дверь, на небо и лес, которые сливались в густых сумерках.
— И что теперь будет? — я была беззащитна перед ним, перед его спокойствием и принятием ситуации. — Ты так невозмутим внешне, а внутри у тебя горит тысяча чувств, которые я чувствую, как свои собственные.
— Да, — просто ответила он. — Это та самая абсолютная эмпатия, о которой пишут в древних книгах. Прежде люди тоже имели своих адхи и адха, и всегда чувствовали друг друга, но глупые, беспечные законы Богини всё сломали, нарушив равновесие. Я всё узнал о той женщине, кстати.
Я встрепенулась.
— Что ты узнал? Расскажи скорее, — мне не терпелось узнать больше о Милаве.
Эльф улыбнулся мне, глядя мне прямо в глаза.
— Знаешь, что теперь будет? — он ответил на мой предыдущий вопрос, отпивая из кружки. — Ты станешь моей женой на всю мою долгую жизнь. Адхи эльфов везёт больше всех, ты проживешь длинную и счастливую жизнь, равную моей. В этом, конечно, есть и отрицательная сторона — умрём мы в один день, потому что друг без друга адхи и адха не проживут ни дня. Но это будет очень нескоро, — он был задумчив, но умиротворен. — Мы соединим наши судьбы в одну уже в Сидхе. Мне кажется, что это будет несправедливо — лишать моих родителей такой радости — видеть, как их сын сочетается союзом со своей адхи, это очень большое событие!
Я улыбалась, слушая его, словно растворяясь в его словах, мыслях и чувствах.
— А узнал я вот что, — он поставил кружку на стол, и пересадил меня с лавки к себе на колени. — Эта женщина — твоя сестра-близнец.
Я удивленно замерла, не зная, что тут и сказать.
— Но проблема не в том, что вы дети одних и тех же родителей. Я тут выяснил ещё кое-что, — он вздохнул и уткнулся носом мне между лопаток. — Твоя мать — моя родная сестра, которую Богиня забрала в обмен на первого Зарю.
Я встала, больше от неожиданности, и от моего резкого движения Анарендил тихонько засмеялся, разомкнув руки.
— То есть, — я задыхалась от осознания того, что происходило между мной и эльфом, — то есть! — уже почти выкрикнула я от бессилия. — Ты — мой дядя?!
Эльф улыбался. Он встал, медленно подошёл ко мне и обнял мне руками за плечи, притянув к себе ближе.
— А вот тут нужно сделать паузу, моя дорогая адхи, — он всматривался в мои глаза — совершенно спокойный. — Верховная — не твоя мать. А Флавиан — не твой отец.
— ЧТО?!! — только и смогла воскликнуть я. — Это как же так?
Конечно, это отчасти меняло дело.
Он притянул меня к себе.
— Вот так, да. Очень часто случается так, что твой мир — совсем другой, не такой, как ты привыкла видеть. И отчуждённость Верховной — не просто блажь, она действительно ничего не испытывала к тебе материнского — лишь сострадание женщины, которая спасла ребёнка умершей женщины.
— Кто же тогда мои родители? — жалостливо проговорила я, садясь на лавку и закрывая лицо ладонями от ужаса, смешанного с удивлением.
— Это долгая и очень странная история, в которой, как мне кажется, существует несколько сторон. Тебя родила человеческая магиня — весьма сильная, стоит сказать, как и твою сестру. Вы родились с разницей в несколько мгновений, а потом ваша мать умерла от сильного кровотечения. Опять же, Сильвия почему-то не помогла ей. Возможно, она что-то знала? Но, чтобы это узнать, нужно поговорить с ней самой, — он рассуждал, задумчиво рассматривая травы, висящие на моей стене. — Ваш же отец — один из советников прежнего императора — Таериторна, моего отца. Советник всегда питал слабость к человеческим женщинами, и не устоял перед чарами твоей матери. Он отчаянно сопротивлялся тому, что у него появилась дочь. Дочь, заметь, не дочери…
Анарендил прошел к двери, встал в дверном проёме и стал смотреть на небо — спокойный, принявший то, что узнал.
— Одну из девочек взяла твоя мать, Сильвия. Приемная мать, так сказать, — он обернулся, словно проверял, не ушла ли я куда-нибудь. — Она принесла её в дом Флавиана, своего мужа, и уговорила его удочерить её и всем сказать, что она, то есть ты — их родная дочь. Так они и сделали — твои приемные родители, но после вмешательства Богини снова ты потеряла половину своих сил. Ведь несмотря на то, что родная твоя мать была магиней, а не эльфом, ты унаследовала поровну и светлого, и темного… Затем, вмешался твой Бог, помог тебе выжить. В общем, мы с тобой не родственники, моя адхи, — он вернулся ко мне — ошарашенной. — Но скоро, надеюсь, станем, — он сел передо мной на колени, положил руки мне на ноги и спросил: — Ты же согласна стать моей женой, да?
