как чувствовала, то напоминала спелый помидор.
Ее гнев на Оливера испарился, когда он рассказал о произошедшем в ночном клубе и после. Оливер не рассказал ее секрет. Он сдержал свое слово. Даже несмотря на то, что навлек гнев своих коллег.
Когда Оливер наклонился ближе, она опустила веки.
— Прости, что проклинала тебя за спиной.
Его губы приблизились к ее рту, овевая дыханием ее кожу.
— Я смогу это пережить, если ты захочешь загладить свою вину.
Она широко открыла глаза, встретив его чувственный взгляд. Синева его глаз практически ослепляла.
— Как?
— Поцелуй подойдет для начала.
— Что еще? — спросила Урсула, идя ему навстречу.
— Ты, обнаженная. — Он бросил взгляд за ее спину и порочно улыбнулся. — Предпочтительно привязанная к железному изголовью.
У нее перехватило дыхание. Она инстинктивно отстранилась.
— Зачем?
— Чтобы научить тебя доверять мне. Чтобы дать понять, что, даже если ты связана и уязвима, я никогда не причиню тебе боль. Что, даже когда ты в моей власти, у тебя есть свобода воли, и ты по-прежнему отвечаешь за свое тело и разум.
Урсула испуганно уставилась на него, поскольку провела три года своей жизни с привязанными к кровати руками, лишенная свободы воли.
— Это не сработает. Я не смогу позволить тебе меня связать. Они так поступали. Они…
Он накрыл пальцем ее губы.
— Я знаю, как они поступали. Именно поэтому мы сделаем это вместе сейчас. Чтобы стереть плохие воспоминания. Когда мы закончим, ты будешь ассоциировать связывание с удовольствием, а не страхом разочарованием и болью. Потому что я позабочусь, чтобы ты получила удовольствие. Ничего больше.
Она не сомневалась, что он хотел доставить ей удовольствие, но не могла представить, что когда-нибудь сможет забыть те дни, когда была привязана к кровати.
— С чего ты решил, что это сработает? Книга по психологии?
Он улыбнулся.
— Я никогда не ходил в колледж. Но всегда умел разбираться в женщинах. И, когда мы занимались любовью в фургоне, ты не смогла сбросить те цепи, которыми тебя сковали. Они все еще с тобой. — Оливер мягко постучал по ее виску. — Все еще там. И, пока ты не освободишься от них. ты не сможешь свободно распоряжаться своим телом. Назови меня эгоистом, но, занимаясь с тобой любовью, я хочу всю тебя. Не хочу, чтобы ты сдерживалась из-за страха. Хочу освободить тебя.
«Свобода», — это слово звучит так хорошо. Но сможет ли она когда-нибудь почувствовать себя совершенно свободной? Даже сейчас она взаперти, хотя это сделано исключительно ради ее защиты.
— Поэтому ты хочешь меня связать?
Глаза Оливера потемнели.
— Поэтому и… потому что только от мысли, что ты полностью в моей власти, я готов взорваться.
Он взял ее руку и поднес к своим джинсам спереди. Когда прижал ее ладонь к образовавшейся выпуклости, она почувствовала тепло.
— А если я попрошу тебя развязать меня, ты сделаешь это немедленно? — спросила она дрожащим голосом, потому что обдумывала то, о чем даже не следовало размышлять. Но всякий раз, когда Оливер смотрел на нее с желанием и похотью в глазах, ее другая сторона брала вверх и принимала решение.
Он покачал головой, отчего ее сердце полностью остановилось.
— Нет. Ты сможешь развязаться сама. Я воспользуюсь только шелковыми шарфами, чтобы привязать твои руки к изголовью. Но узлы будут настолько свободными, что ты сможешь выскользнуть из них, когда почувствуешь необходимость.
Облегчение заставило ее перевести дыхание. Она посмотрела на него и вспомнила, что Оливер делал для нее, чтобы она достигла оргазма на заднем сиденье фургона, каким самоотверженным он был.
Так что, если он хотел этой игры в рабство, она могла попробовать. Ранее он не причинял ей боли. Нет причин, по которой бы начал сейчас. Медленно Урсула кивнула, молясь, что не совершает худшую ошибку в своей жизни.
— Да.
Оливер притянул ее к себе и крепко обнял.
— Детка, спасибо. Ты не пожалеешь!
Затем он накрыл ее рот своим, обжигая страстным поцелуем. В этот раз он был другим: более страстный, дикий и неприрученный. Правильное ли решение она приняла? Но у нее не было времени размышлять дальше: поцелуй Оливера унес ее в страну желания. Все сенсорный рецепторы в ее теле включились, словно Оливер щелкнул выключателем.
Его горячее дыхание обжигало, язык погружался глубоко в нее, не оставляя ни одного неисследованного уголка, а руки блуждали по телу, зная, что не встретят сопротивления. Уверенно и решительно стянул с нее футболку через голову, обнажив ее кожу, которую приятно покалывало. Когда молния его куртки коснулась ее груди, она вскрикнула, заставив его мгновенно отстраниться.
— Твоя куртка, — сказала Урсула. — Сними ее. Сними все.
Оливер вскочил с кровати и сбросил с себя одежду. Урсула никогда не видела, чтобы кто-то раздевался с такой скоростью и грацией. Когда он встал перед ней в одних трусах, она облизнула губы, и ее взгляд переместился на очертания впечатляющего члена. Выпуклая голова выглядывала из-под резинки боксеров, слишком большая, чтобы ее могла вместить ткань, которая слишком натянулась и не могла ничего скрыть.
Мне нравится, как ты на меня смотришь, — заявил он.
— И как же я на тебя смотрю?
Он тихо зарычал.
— С голодом.
Прежде чем она успела ответить, он стянул с нее джинсы, оставив Урсула в одних трусиках. Но вместо того чтобы вновь присоединиться к ней в кровати, он развернулся к комоду за спиной и выдвинул верхний ящик. Затем начал в нем копаться.
— Что ты делаешь?
Он повернулся к ней, и она увидела в его руках практически прозрачный пеньюар. Оливер бросил его ей.
— Надень. Думаю, тебе идет красное.
Она взяла тонкую ткань, которая ничего не скрывала и натянула ее через голову. Пеньюар оказался на удивление мягким. Но надев его, поняла, что ткани в районе груди нет. Урсула чувствовала себя скандально в этом наряде и собиралась снять, но заметила взгляд Оливера — в его глазах горело необузданное желание.
— Ты прекрасна, — прошептал он, и восхищенный блеск в его глазах заставил ее сердце забиться быстрее. В то же время ее соски превратились в маленькие розовые бутоны, и Урсула почувствовала, как между ног появляется влага.
Она медленно опустилась обратно на матрас, сознавая, что преподносит себя на блюдечке с голубой каемочкой. Внезапно она ощутила власть. Ощутила себя главной, той, кто дергает за ниточки. Урсула облизнула губы.
— Черт, детка! — выругался Оливер и рывком открыл второй ящик комода, вытаскивая пару шелковых шарфов, прежде чем подойти к кровати и присоединиться к ней.
Он оседлал ее талию, затем наклонился так, что его стержень коснулся ее живота.
— Вытяни руки
