— Да.
— Вы знаете, что было в них?
— Нет, я не читала.
Кэлеан задал ещё пару уточняющих вопросов, и стражи проводили девушку из зала.
Все эльфы до единого напряжённо молчали, пока Ольмильяр не рассмеялся.
— Ты действительно считаешь, что выдвигать обвинения против принцессы крови можно на основе слов рабыни? Она собственность Дома вереска, и скажет то, что повелит Альвэйр!
Кэлеан ничуть не смутился, лишь холодно улыбнулся своему королю.
— Я бы не пришёл сюда со столь смехотворными доказательствами.
После этого жрец попросил вызвать стража Диоделя, которого опознала Руа в свите принцессы в день их сговора. Ни Альвэйр, ни Кэлеан не разговаривали со стражами короля заранее, чтобы у Килтис не было возможности склонить их ко лжи перед судом. То, что обвинение стало неприятным сюрпризом для всех, помогло получить правдивые свидетельства. Диодель, не знающий, как поступить в этой ситуации, рассказал всё без прикрас. Что он и двое его товарищей сопроводили принцессу к Дому вереска, где она встретилась с девушкой из неполных. Разговора они не слышали, но видели, что Килтис передала Руа что-то.
После этого Кэлеан передал очередную порцию бумаг судье.
— А здесь свидетельства других эльфов, не принадлежащих к Дому вереска, которые видели принцессу Килтис и её стражей на территории дома лорда Альвэйра в тот день. И свидетели, видевшие королевского посланника с двумя растениями с алыми и белыми соцветиями в день праздника…
Я поразилась скрупулёзности мужчины. Он зафиксировал все ключевые для изыскания моменты, чтобы слова такого бесправного свидетеля, как Руа, обрели весомость.
Опись комнаты, в которой я была отправлена составляла несколько листов. Отдельным списком шло описание каждого дара и текст записки к нему.
— Заметьте, — обратил Кэлеан свой насмешливый взгляд на Килтис. — Почти ко всем дарам прилагались послания. И все отправленные послания были подписаны, чтобы леди Эльрис могла узнать, кто одарил её вниманием. Без подписи была лишь одна записка — та, что лежала в белом люриэ. И по странному совпадению она была написана на той же бумаге, что и записка от принцессы в алом цветке. У меня нет образца почерка принцессы, и я не уверен, писала ли она письма сама, но, думаю, позднее мы можем сравнить почерк.
Килтис едва сдерживалась, чтобы не встать и не убежать. Она дрожала, смертельно напуганная неизбежным — тем, сколько всего сумели рассказать о её плане незначительные на первый взгляд детали.
Впервые я со всей ясностью осознала, что Альвэйр был прав, считая принцессу ребёнком. Коварным, избалованным, но всё же ребёнком.
Король всегда потакал ей, давая всё, чего бы она ни пожелала, по первому зову. Он оберегал её от всех невзгод. И в итоге Килтис никогда не приходилось из кожи вон лезть и изощряться, чтобы получить желаемое, выиграть, выжить. В отличие от эльфов высшего света, стремящихся перегрызть друг другу глотки на политической арене, она оказалась неискушённой.
По моей спине пробежал холодный пот. Страшно представить, что было бы, будь у Килтис побольше осмотрительности и опыта в интригах.
Я оглядела серьёзные лица, сидящих передо мной эльфов, и внезапное горькое осознание укололо душу.
Нет, всё было бы прекрасно и у нынешней, неосмотрительной Килтис, если бы не я.
Альвэйр и Кэлеан затеяли это расследование лишь потому, что я оказалась связана узами с лордом Дома вереска. Он чуть не погиб вместе со мной. А потом у нас появился шанс сблизиться. Теперь, наверное, и без связи эти двое боролись бы за меня.
Но, что если бы на моём месте была Кисара? Или другая человеческая девушка, у которой, быть может, не возникло бы связи с Альвэйром?
Никто не стал бы стараться для неё. И истинная сущность принцессы не стала бы очевидна.
Я сжалась, удручённая этим пониманием, и даже испуганное лицо принцессы теперь вовсе не радовало.
***
После этого вызвали выступить ещё несколько эльфов — лордов и леди, подтвердивших, что идея с подарками для меня принадлежала Килтис.
Ольмильяр, как ни странно, теперь молчал. Впервые в его взоре появилось сомнение и боль. Он начал понимать, что обвинения в стороны его сестры были большей частью правдивыми.
— Но довольно волокиты, — наконец, промолвил Кэлеан. — Внесите цветок.
Неизвестный мне эльф внёс белоснежный люриэ и замер, не заходя в пределы круга, подавляющего магию. Не иначе как цветок был защищён чарами, и нельзя было дать им распасться.
— Это тот самый цветок без записки. Один из тех, что прислала принцесса. С виду он похож на обычное растение, которое, как все мы знаем, не ядовито.
Белоснежный цветок казался воплощением невинности, его лепестки мягко сияли на фоне серых скал. Но я, пожалуй, более никогда не смогу взглянуть на люриэ спокойно.
— Однако на нём есть следы воздействия глубоких чар земли. Ещё семенем его напитывали ими, чтобы изменить природу растения. Впрочем, даже эта метаморфоза на первый взгляд не вызывает подозрения — запах цветка просто стал немного другим. Для нас с вами он абсолютно безвреден. А вот для того, чьё тело будет пропитано токсинами кирзелля, нет… Его запах моментально изменяет свойства слабых токсинов, превращая их в сильнейший яд. Разумеется, всё это задокументировано…
Кэлеан улыбался. Я чувствовала, что он искренне наслаждается ситуацией, и ему всё равно, что станет с принцессой.
— Я не стану напоминать, что принцесса Килтис одна из немногих эльфийских магов, которым под силу такая тонкая работа. К сожалению, я не смог привлечь для изучения цветка другого мага земли. На момент моего расследования всех сильных волшебников этого направления отчего-то не оказалось в ущелье.
Я видела, как король смертельно побледнел, придя к какой-то догадке раньше меня.
— Выяснилось, что все они были направленны на побережье королевской семьёй для некого секретного изыскания, — голос мужчины сочился ядом, что был куда убийственнее той отравы, что поразила меня. — Но я нашёл другого мага, который способен считывать все магические манипуляции, что были сделаны с предметом…
— Достаточно, — король встал. Я ждала с его стороны гнева, печали, раздражения, но лицо правителя не выражало ничего. Килтис тихо плакала, сидя на скамье рядом. Она вцепилась пальцами в полу одеяния брата и глотала слёзы. — Думаю, этих доказательств достаточно, чтобы судья вынес вердикт.
***
Харуану требовалось время, чтобы огласить решение. Меня сопроводили в комнату временного пребывания, куда позднее позволили зайти и Альвэйру, как самому моему близкому члену семьи среди эльфов.
Должно быть, я выглядела слишком измученной, раз мужчина забыл о своём желании держаться от меня на расстоянии и сел подле на скамью.
— Всё почти закончилось. Немного совестно, что я оставил работу на Кэлеана, но я не так силён в словесных играх и…
— Не нужно оправданий, это правильное решение, — устало откликнулась я. — Выступи вы обвинителем сами, многие сочли бы вас слишком заинтересованным лицом, мой лорд…
Мы сидели плечом к плечу, но не смотрели на друг друга, будто опасались прочитать во взгляде друг друга нечто такое, что не оставило бы пути назад.
Эльф не хотя нарушил усталую тишину.
— Скорее всего, Килтис не грозит смертный приговор. Харуан слишком предубеждён против менталистов. Самое большое, что грозит принцессе — это изгнание или заключение под стражу в замке. Но так даже лучше.
— Почему?
— Не хотелось бы казни Килтис, — голос эльфа был спокойным, будто он говорил о погоде. — Если мы доведём дело до фактического наказания, то король не простит нам смерти сестры. Новый конфликт с ним будет неизбежен и, возможно, в конечном счёте мне придётся стать клятвопреступником и убить его.
Воин говорил об этом пугающе обыденно.
— Он неплохой король. Но ещё сущий мальчишка и оттого горяч. Мне бы не хотелось его смерти, и грызни за трон, что начнётся после неё. А Килтис, возможно, успокоится.
