Зато Тредену и Зену не оставили выбора, как одеться. Я привыкла видеть имперцев просто, а иногда и кое-как одетыми, щетинистыми, растрепанными, поэтому, когда они появились передо мной в одинаковых темных прилегающих одеждах, подпоясанные, чистые, с выбритыми лицами, то просто не узнала их. Подняв стеклышко, я долго смотрела то на одного, то на другого.
Это уже не те имперцы, которые нашли меня в двенадцатом ов-вене Ниэрада…
Облаченный в хорошую одежду по размеру, Треден стал выглядеть солиднее, и стало очевидно, насколько он постройнел. Из квадратного бородатого крепыша он превратился неожиданно в довольно рослого и широкоплечего мужчину, и оказалось, что свой объемистый живот он давно потерял. Да, морщин на его лице прибавилось, и седины в волосах тоже, зато из взгляда исчезла тревога – мужчина, наконец, свыкся с постоянным риском и теперь был готов ко всему.
Зен… У меня в горле пересохло.
Коротко, очень коротко постриженные волосы, чисто выбритое лицо, простого кроя темная одежда подчеркнули яркость его глаз, строгость и резкость лица, совершенство пропорций, так что он стал выглядеть еще опаснее, чем прежде. Мне на ум пришло сравнение с оружием. Зен выглядел в этой одежде, как сбалансированный клинок – красивый, но коснуться страшно, вдруг порежешься?
Не только я остолбенела, созерцая мужчин, Беляночка тоже засмотрелась.
— Ваши люди, Ирина? — вымолвила она, таращась то на Зена, то на Тредена (на Тредена даже больше).
— Мои, — кивнула я, продолжая пялиться на них через стеклышко.
Зен подмигнул мне, и Беляночка вздрогнула и покраснела, словно он сделал что-то запрещенное и бесстыдное. Глубоко и прерывисто вдохнув, она резво развернулась и торопливо зашагала вперед. Обувь мэза носила на платформе, чтобы казаться выше, и это сыграло с ней злую шутку. Взволнованная имперцами – понимаю! – она наступила на подол длинного белого платья; раздался душераздирающий треск.
Шестнадцатилетний или около того сопляк, ее личный прислужник, растерялся, застыл столбом и открыл рот; когда он наконец, бросился ловить свою споткнувшуюся госпожу, его оттолкнул с пути Треден, который, нарушив все приличия, схватил мэзу за талию и потянул на себя. Мэза слабо вскрикнула.
— Госпожа-госпожа, с вами все хорошо? — запищал от испуга мальчик-прислужник.
Та ответила движением ресниц. Мальчишка стал сновать возле них, пытаясь подобраться к Беляночке; Треден, удерживающий мэзу, скептически поглядел на него. И правда, разве этот эльф удержит даму столь весомых достоинств?
— Госпожа, — вклинилась я, и взяла ее за руку, чтобы успокоить, — вы оступились? Ногу подвернули? Что-то болит?
— Ах, — ответила Беляночка страдальчески.
— Треден, госпожа не может идти, возьми ее на руки, — обратилась я к другу.
Тот кивнул, а вот сама мэза вдруг резко передумала страдать и решительно высвободилась; сопляк-прислужник тут же подхватил ее под руку. Мэза проговорила что-то насчет того, что с ней все хорошо, она просто испугалась, и что пойдет сама, ведь нас ждет Распорядительница, но я не уверена, что правильно расслышала.
Убедившись, что платье порвано немного и совсем не критично, Беляночка продолжила путь, на этот раз аккуратнее и медленнее. Я улыбнулась Тредену и тоже пошла дальше.
Этот маленький инцидент пошел мне на пользу и прогнал нервозность. Вот так, с легкой улыбкой на губах, я и вошла в просторную комнату, где нас уже ожидала Распорядительница.
Я опустила стеклышко, чтобы не смущать Распорядительницу невежливым рассматриванием; комната тут же сделалась расплывчатой и сюрреалистической. Неудобно, но что поделать? Главное, что я хорошо видела Беляночку – ее светлую копну волос, убранную в хвост, ее белое подпорченное платье, и ее прислужника. Беляночка остановилась перед цветастым пятном, которое я определила в диваны, и поклонилась. Стало быть, еще одно белое пятно на цветастом пятне и есть Распорядительница.
— Великая мэза, я привела к вам гостей, о которых сообщила Вандерия в письме, — сказала Беляночка.
Раздался странный вздох, а потом хрип. Я обернулась, и, прищурившись, увидела, как Треден шагнул ко мне. Не понимая, что он делает, я все же пошла ему навстречу. Руки Треда вцепились в мои, а сам он, тараща глаза, навалился на меня тяжело.
Зен уже был рядом, подхватил его.
— Тред, — испуганно проговорила я, — что с тобой?
Он и слова не мог сказать, глаза у него стали огромные и полные ужаса, рот кривился, а ноги подгибались. Он пытался мне что-то сказать, но не мог, у него на выходе получалась неразборчивая каша.
К нам подбежала охрана, но что они могли сделать, кроме как смотреть? Беляночка громко вздохнула, а я все держалась за Треда, смотрела на него, бледного, в поту, хрипящего, и ничего не понимала.
Зен опустил Тредена на пол, так, чтобы голова мужчины оказалась у него на коленях. Я тоже села перед ним, взяла за руку. Треден хрипел, глотал рывками воздух, но страшнее всего было выражение его лица: на нем была написана паника, страх смерти.
Вокруг нас столпились люди, которых почему-то оказалось очень много; прозвучал приказ раскрыть окна.
— Треден, милый, мы здесь, смотри на меня, — говорила я, держа его за руку.
Зен молчал, но его самого трясло. Треден умирал у нас на руках, а мы ничего не могли сделать…
— Унесите его скорее, — раздался над нами женский голос, и двое из охраны попытались забрать Тредена.
— Не трогайте его! — рявкнула я.
— Он умрет, если ничего не сделать, — возразили мне.
Я задрала голову и увидела взволнованную и очень бледную женщину лет сорока пяти. Глаза у нее были желтые. Как у Зена.
Мне все стало ясно в один миг. Мэзава, Слего, беременная желтоглазая мэза… Треден узнал ее и словил сердечный приступ. Секунду-другую я смотрела на женщину, затем снова обратила все свое внимание на Тредена.
У него что-то с сердцем, а в этом мире не умеют такое лечить. Он умрет…
— Его можно спасти, — произнесла желтоглазая мэза. — Позвольте мне помочь.
— Уносите, — разрешила я.
— Нет! — прорычал Зен.
— Верь мне, — попросила я, и вцепилась уже в его руку.
Счет шел на минуты… а может, на секунды – я про сердечные болезни ничего толком не знаю. Зен отцепил руки, и Тредена забрали. Желтоглазая мэза выбежала из комнаты, указывая мужчинам, взявшим Треда, куда идти. Дальше был шум вокруг, опустошение …
Я подняла руки и стала массировать виски; до того в голове стучало, что я не слышала, что говорит хлопочущая возле меня Беляночка. Треден… Добрый славный Треден… если и его я потеряю, то не смогу, не выдержу. Он ведь еще совсем не стар, как же так? Черт возьми, почему все так?!
«Это ты виновата, — активизировался голос совести, — ты вошла в его жизнь и превратила ее в кошмар, ты лишила его спокойной старости, увела из дома. Ты всем делаешь плохо, ты всех лишаешь покоя, ты…».
— Заткнись! — крикнула я, и сжала голову руками.
Беляночка отшатнулась от меня, приняв эти слова на свой счет.
— Не могу так больше, — вырвалось у меня, и свет начал меркнуть в глазах.
— Воды! — закричала мэза. — Женщине плохо!
Зен был уже тут как тут; взяв на руки, он отнес меня на диван.
— Это ведь я его сюда привела, — сказала я, цепляясь за руки Зена так же, как совсем недавно за мои цеплялся Треден. Бледное лицо мужчины оказалось прямо перед моим, так что я четко видела следы избиений. — Вы страдаете из-за меня… Все это происходит из-за меня… Ты… Кетней… Треден…
Принесли воды, но желтоглазый, вместо того чтобы меня напоить, взял да выплеснул ее мне в лицо. Я охнула и раскрыла широко глаза, но это было только начало: Зен, видимо, испугавшись, как бы и меня удар не хватил, схватился за ворот моего платья и разорвал его, открывая плечи и верх груди.
Вокруг ахнули; ахнула и я сама.
Зато дышать стало легче, свободнее.
