глазах запылало зеленое пожарище. Он готов был произнести заклинание, но сдержался.
– Ты ведь Гильотина Линсбрук. Лучшая ищейка. Говорят, можешь по малейшему отпечатку магии найти ее владельца даже через неделю после использования заклинания?
– Есть такой слух. – Я внимательно следила за руками ведьмака. Доверяй, но в меру – это лучшая тактика. Всегда просчитывай все наихудшие варианты, прежде чем перейти к делу.
– Только слух? – Его глаза почти прожигали меня этим вопросом. Ответ был очень важен для Вольфгана.
– Нет. Это чистая правда. – Врать не было смысла.
И он сорвался. То, чего я и ожидала, – худшее случилось. Мальчишка кинулся на меня с куском веревки, которая еще недавно обхватывала его шею, и попытался обмотать ее вокруг моих рук, но у него не вышло. Он повалил меня на пол и сел сверху, продолжая попытки то ли связать, то ли придушить. Когда с веревкой не вышло, он решил удержать меня с помощью рук.
– Тогда как ты могла спутать мою Лейлу с той темной сумасшедшей! – кричал мне в лицо ведьмак, а по его щекам текли слезы вперемешку с кровью. – Лейла была невинна! Тогда почему? Почему ее сожгли в степи, как какую-то преступницу?!
– Я не отдавала этот приказ, – попыталась вразумить мальчишку, но тщетно. Мне не хотелось вновь его травмировать.
– Ты отдала его! Ты убила ее! Пусть я умру, но ты отправишься за мной, Гильотина!
Самое ужасное, что ведьмак не лгал. Чувства, что я читала в его больных глазах, видела в его кровавых слезах и ощущала в крепости его рук на своих запястьях, не были ложью. Они были искренними. Я еще не понимала, почему в степях сожгли не ту ведьму, но уже верила в это.
Вырваться из захвата было несложно. Я легко перевернула Вольфгана на спину, нависнув сверху. Гораздо труднее было снова причинить мальчишке боль. Глухой удар ребром ладони по затылку был благом, ибо в такой сильной истерике можно было и перегореть. Тогда, сидя на бессознательном юноше, что пошатнул мой взгляд на справедливость, я приняла решение отправиться в столицу как можно скорее.
Мы больше не общались с Вольфганом, это было опасно. Причем для нас обоих. Я подписала указ о его сожжении на центральной площади Ардана на следующий день, но была уверена на все сто, что приговор не приведут в исполнение. Действующий глава ордена Антуан Бишполь был человеком чести. Он никогда не приговорил бы к сожжению невиновного.
Свою должность Бишполь занимал всего десятилетие, но ничем не уступал покойному главе, Ричарду Редингу. Несмотря на свой преклонный возраст, Ричард был самым сильным из нас. Он покинул этот мир по естественным причинам, вот только не упокоился с миром. Кто-то, кого до сих пор не нашли, превратил труп главы в умертвие с помощью черной магии. Всем известно, что инквизитор не может стать нежитью после смерти. Однако неизвестному ведьмаку это удалось. Первый и единственный случай, когда собственные подчиненные сжигали оживший труп своего главы. Позорная страница истории некогда великого ордена.
Вольфгану дали три года колонии за попытку убийства высокопоставленного лица, и это было очень мягкое наказание, учитывая, что попытки было две, о чем я не указала в отчете. Прошел всего месяц его заточения, когда раскрылась правда о маньяке, который убивал ведьм без разбору. Мне было очень больно надевать магические оковы на Форда, но именно я была инициатором этого расследования. Оказалось, что Руту, черную ведьму, просто бросили в подвал без еды и воды умирать мучительной смертью от разложения, а приговор на ее имя исполнили с другой ведьмой. Это оказалась та самая Лейла, возлюбленная Вольфгана. Девушка по незнанию присоединилась к темной ведьме и попала под ее влияние, однако еще не погрязла в запретной магии. Ее можно было спасти, как это произошло с несмышленым белым ведьмаком, который последовал за любимой.
Срок Вольфгана не успел истечь, когда скончался король. Все произошло так стремительно, что многие просто терялись. Внезапно орден упразднили, появились советы иных и главный правящий совет. Монарх уменьшил свое влияние до минимума, отдав власть в руки народа. Действующим инквизиторам предложили выбор: служба на благо Пятого края, но под руководством совета, или изгнание. Меня не спрашивали. Я оказалась повинна в смертях сотен ведьм, и их ковен требовал крови. Никого не волновало, что убивал Форд. Я допустила это – значит, была виновата не меньше. Напарника заточили в Кварро на пожизненное, я лично сбрила ему бороду и волосы в знак отречения от ордена.
Что до меня, то мою судьбу решал Бишполь, нынешний глава департамента защиты, и Гледшир. Он только женился и получил титул виконта. Его жизнь налаживалась, когда моя летела в пропасть без остановок. Год в заточении, прежде чем приговор был оглашен на высшем суде советов. Меня приговорили к тридцати пяти годам изгнания и наложению печати, сковывающей силу. Конечно, можно было обойтись без печати, но тогда на горизонте маячило пожизненное заточение. Выбор был очевиден.
Клеймо земли, как последний пострадавший от моих действий, ставил Вольфган. Он лично создал его для меня. Суть печати была в том, что, как только я использовала бы свои силы выше минимального уровня, метка разрослась бы, стремясь добраться до сердца и сдавить его своими черными щупальцами. Исходом моего неповиновения становилась смерть. Отличный способ обезвредить потенциально опасного врага.
– Надеюсь, она принесет тебе столько же боли, сколько ты мне.
Это были последние слова Вольфгана, прежде чем он впечатал клеймо земли в мою грудь. Больно не было, было страшно. Я разом ослепла, оглохла и стала беспомощной. Ужасное чувство для некогда великой Гильотины Линсбрук. Я прежняя перестала существовать.
Так и началась моя бродячая жизнь. В Первом крае я встретила странное умертвие, которое пряталось на погосте среди древних склепов. Кто мог знать, что оно станет мне первым другом после низвержения до обычной смертной. Вместе с Ричардом мы выкрали из клана рубиновых вампиров повара. Во Втором крае, как и в остальных, никто не любил дефектных соклановцев. Влад не мог пить кровь, разве что животную. Это сделало его отщепенцем и отличным поваром. С Джо я познакомилась гораздо позже, когда вернулась в Ардан. Мой Лайтхолл был в плачевном состоянии, старая Гледис не справлялась с его питанием, хоть и старалась. Банши оказалась не
