Мне захотелось подойти и хорошенько его встряхнуть. Я мог бы даже ударить дознавателя, если бы не был уверен, что именно в эту минуту он сможет сказать больше, чем за всё время нашего совместного расследования. Пусть надувается индюком, лишь бы рассказывал дальше.
Но одного я терпеть не собирался:
— Зачем ты сказал Регине, что я один из них?
Я схватил напыщенного коротышку за шиворот и поднял над землёй. На лице Дазромака мелькнуло растерянное выражение, а потом он по-звериному фыркнул и оскалился. Ещё минута, — и обернётся.
Нет, так дело не пойдёт, я ещё не всё узнал.
— Зачем? — рыкнул я снова, но поставил гранда на землю. Голубые глаза ликана мерцали как два огня, но он уже овладел собой. Поморщился, отряхнул пыль с рукавов, одёрнул пиджак.
— Потому что она дознаватель и не должна ставить чувства выше долга, — гаркнул он с такой ненавистью, что я отшатнулся. — Если выдержит, запомнит на всю жизнь!
— Запомнит. И будет держаться от таких, как ты, подальше! Даже не смей к ней приближаться! — Я ногой швырнул в Дазромака опавшую листву, аккуратно собранную у края насыпной тропинки.
— На всю жизнь! — полетел мне в спину злорадный смех, а я лишь прибавил шагу.
Уже дойдя до главного здания, почувствовал, как бедро опалило, словно обожгло.
***
Я добралась до Дуболапки, когда уже начинало темнеть. Шла быстро, даже запыхалась, но, увидев свет в окнах лавки сладостей, воодушевилась. Осталось немного, и я смогу отомстить за Фарф.
— Проходи скорее, тебя все ждут! — Хадриан втащил меня внутрь и захлопнул дверь. — Надеюсь, повод у тебя весомый.
— Не сомневайся, я бы не стала тревожить гранду по пустякам, — ответила я наугад, предположив, что Персилия Лагра уж точно не упустит шанса услышать важные сведения, и по улыбке полевика поняла, что не ошиблась.
Оказавшись в задней комнате лавки, я поприветствовала собравшуюся там компанию. На этот раз здесь был даже улыбчивый Мортигер Сеймур, первый и теперь уже единственный проректор. Всего в подсобке Хадриана собралось чуть больше дюжины волшебных существ, среди которых виднелись как знакомые преподаватели, так и те, чьи лица и имена были мне неизвестны.
— Видишь, мы доверяем тебе, Регина, и больше не прячемся, — произнесла декан, взяв меня за руку. Все расступались перед бывшим ректором, признав её главой небольшого тайного общества.
Мне пришло в голову, что, должно быть, подобные собрания проводили и Охотники. И тоже не прятали на них своих лиц. А потом выпивали Адамантову жилу, и под чужой личиной шли уничтожать беззащитных девушек только потому, что у них в руках был мощный артефакт. И потому что могли делать это безнаказанно.
— Я очень благодарна вам всем за оказанное доверие, — лишь произнесла я в ответ, оглядев присутствующих. — Я навещала свою подругу, Фарфелию, ставшую последней жертвой, и она кое о чём проговорилась.
— Разве лишённые Дара могут говорить? — хмурый Ивер крутился возле Персилии, как верный страж.
— Погоди, — жестом остановила его декан и подошла ко мне ближе, развернув за плечи к свету масляных ламп, стоящих сегодня повсюду.
Обычно в подсобке Хадриана царил полумрак, но сегодня ради собрания это правило было нарушено. Однако с улицы облески света почти не просматривались. Когда я вошла в лавку, Хадриан затушил лампы в торговом зале.
— Расскажи нам всё, в чём уверена и в чём сомневаешься. Здесь ты среди своих, мы не станем бездействовать, когда Кломмхольму угрожает опасность, — мягко напомнила Персилия, и я увидела кровожадный отблеск в её светлых, всегда по спокойному холодных глазах.
И доверилась внутреннему чутью, которое говорило, что так будет лучше. Если тайная полиция не хочет или не может ничего предпринять, чтобы разыскать этого Ярлонга, пусть это сделают другие.
— Не переживай, Регина. А теперь тебе надо уйти. И помни, ты знаешь о нас очень многое, не надо распространяться.
Почему-то в этот момент мне почудилась в словах Персилии, в гордом повороте её головы и снисходительной улыбке, угроза.
— Я никому ничего не скажу, гранда. Никто не узнает, — сказала я, склонив голову на прощание.
«Они будут знать, что тебе известно», — прошипел голос Анигер, и в груди появился холодок, а уж когда Хадриан вдруг предложил проводить меня до ворот Кломмхольма, он только усилился.
Все улыбки и знаки доверия, оказанные мне, вдруг показались подозрительными. Почему Персилия не пришла одна, как раньше? Почему мне показали всех членов их тайного кружка, хотя прекрасно понимали, что я могу их разоблачить перед ректором. Или перед дознавателем.
За подобные тайные общества всем его членам, особенно если они Древней крови, как минимум грозила ссылка в западные леса.
— О чём ты задумалась, ламия? — спросил Хадриан, державшийся чуть позади. Он объяснил, что так ему будет легче меня защитить в случае нападения, но то ли из-за расшатанных нервов, то ли из-за придуманных страхов, это нервировало больше, чем предполагаемая угроза от Охотников.
— Я всё думаю, почему вы мне доверяете? Тебе ведь известно о моей метке Истинной пары. Думаю, известно о ней и гранде Лагре, ведь так?
Я остановилась и резко обернулась, чтобы оказаться с полевиком лицом к лицу. Мы уже покинули Дуболапку и теперь шли через поле по дороге, ведущей в Институт. Эти места — бывшие охотничьи угодья таких, как Хадриан.
И как бы меня ни обманывала его внешность и долговременное сотрудничество, я понимала: он опасен не меньше тех, у кого в руках Пожиратель. Возможно, даже больше, потому что артефакт можно отобрать, разбить, потерять, а силы, копящиеся тысячелетиями, нет.
— Ты бы стала превосходным дознавателем, — улыбнулся Хадриан, блеснув в темноте горящими, как уголья глубоко посаженными глазами. Сейчас он казался мне порождением холодной осенней ночи.
Внезапно в глазах потемнело, и поле, и звёзды над головой разом исчезли. Я моргнула и увидела, что источник Тьмы находится за спиной полевика, продолжавшего стоять на моём пути и спокойно улыбаться, чуть прищуриваясь.
— Ничего личного, Регина, но наши дороги внезапно разошлись, — произнёс он. Голос Хадриана доносился будто через слой ваты или воды. — Ты не виновата и сделала всё, что могла. Но магию метки нельзя вытравить обычными заклинаниями, а необычные давно утеряны в веках. Так что ты всё равно всё расскажешь своей паре. А Истинные, тем более те, что заседают в Совете, нам не друзья.
Хадриан выставил вперёд правую руку и приглушённым голосом с лёгким присвистом начал произносить слова на незнакомом мне языке.
Тьма за спиной Хадриана встрепенулась и расправила щупальца. Застыла на пару секунд, словно прислушивалась, точно ли её призывают, позволят ли сделать с жертвой то, что ей хочется. Пусть я и не понимала слов заклинания Хадриана, но смысл каким-то образом уловила.
И Тьма не стала медлить. Она ринулась в мою сторону, распустив щупальца во все стороны. И мир погас. Остались только двое: она и я.
***
Тьма была неоднородна. Она состояла из множества тварей, каждая из которых жаждала моей крови и принимала вид сокровенных страхов.
Я вздохнула и постаралась успокоиться. В груди зашевелилась змея, расправляя тугие кольца, желая скорее пустить в дело сокрытую до поры до времени силу. Страх отступил, наверное, тоже не смог выдержать того давящего на уши чувства, которое порождала Тьма.
Но это было мне лишь на руку. Запрятав в тайники сердца все эмоции по поводу предательства Хадриана, которого я три с лишним года считала чуть ли не единственным близким по крови существом, и разочарование от холодной расчётливости Персилии Лагры, я сосредоточилась лишь на противнике.
Как там учат на Магии крови и на боёвке? Выковать из ярости холодный клинок беспощадности, который будет разить врагов, посмевших затронуть тебя в самое сердце? Да, сейчас я понимала, что это значит!
От Тьмы отделился её первый защитник. Это было странное существо с огромной воронкой рта, полной зубов. Червяк ринулся ко мне, но я отпрыгнула в сторону, бросив в него ответное заклинание. Оно оказалось слишком слабым, чтобы причинить стражу маломальский вред, но мой первый ответный ход состоялся.
