буду ему мешать,– наконец пролепетала она едва слышно,– как только брат сможет ходить, мы уедем.
– Умничка,– гном погладил Марику по голове,– нет ничего важнее счастья любимого человека. Ты же это знаешь и без старого надоедливого гнома, правда?
Девушка кивнула и грустно улыбнулась. В её глазах стояли слёзы, но то были слёзы облегчения, а ещё благодарности этому нелепому психоаналитику в коротких штанишках за то, что помог принять непростое решение.
***
Вертер с довольным видом загорал на травке возле небольшого водоёма, образованного прозрачным водопадиком, коих было полно в мире ангелов. Лика сидела рядом и щекотала ему нос травинкой. Расслабившийся вояка поначалу игнорировал эту навязчивую помеху заслуженному отдыху, потом ему надоело, и он попытался увернуться или схватить её зубами, но всё было тщетно.
– Лика, прекрати немедленно,– с притворной суровостью приказал он,– а то сброшу тебя в воду.
– Давай, сбрось,– подзадорила его Лика,– а я тебе помогу. Ну идём купаться, милый.
Вертер одним неуловимым движением вскочил, одновременно подхватывая свою любимую на руки, и плюхнулся в воду. Брызги полетели во все стороны.
– Эй, потише, родственнички,– весело рассмеялся Даня, стряхивая водяные капли с джинсов.
Он уселся на берегу и принялся с удовольствием наблюдать, как отец и Лика барахтаются в тёплой прозрачной воде. Это и подобные ему зрелища парню никогда не надоедали. Самому́ ему пока не удалось найти женщины, с которой ему всегда было бы так же легко и радостно, как этой вечно юной парочке. Иногда Дане казалось, что это именно он является самым старшим в их семье, особенно вот в такие моменты, когда суровый воин вдруг превращался в большого проказливого ребёнка.
– Ты где пропадал, пап? – спросил сын, когда мокрые и довольные родители накупавшись растянулись на травке.
– Решал вопрос с нашим индийским мажором,– промурлыкал Вертер, подставляя спину солнечным лучам.
– Ты его убил, что ли? – вскинулся Даня.
– Ну почему сразу убил,– отец состроил недовольную гримасу,– разве я отморозок какой или маньяк? Просто отправил под домашний арест, пусть теперь его мамочка стережёт. Кстати, нужно будет порадовать наших гостей. Не знаешь, как там Макс, поправляется?
– Они с Марикой пару часов назад уехали,– голос Дани дрогнул, просили попрощаться за них, поблагодарить за гостеприимство, ну и всё такое.
– А куда они поехали? – поинтересовалась Лика.
– Вроде бы к отцу,– Даня пожал плечами,– я точно не знаю.
Вертер резко поднялся и с тревогой уставился на сына.
– Хочешь сказать, они в Индию подались,– уточнил он,– вот только этого нам не хватало. Давидика мамаша тоже в Индию отправила, надо бы их тормознуть от греха.
– Отец, постой, чего ты всполошился? – рассмеялся Даня. – Индия – очень большая страна, там, даже если захочешь, не так-то просто пересечься, а уж случайно и подавно.
– Не знаю, не знаю,– Вертер недоверчиво покачал головой,– не люблю я эти совпадения. Ладно, вам, Творцам, виднее, будем надеяться, что у Игры не слишком изощрённое чувство юмора. Кстати, а почему такая спешка? Могли бы и очно попрощаться.
– Разве ты не понял, отец, – Даня грустно усмехнулся,– Марика намеренно не захотела тебя тревожить.
Вертер украдкой вздохнул и покосился на Лику.
– Чего ты засмущался? – женщина хитро улыбнулась. – Только слепой не заметил бы, что девочка в тебя влюблена. Отбил малышку у собственного сына. Не стыдно?
– Не надо, милая, это не смешно,– Вертер чмокнул Лику и поднялся. – Она умная девочка и очень быстро сообразит, что я – вовсе не подарок. Ты же и сама это знаешь, правда? Но почему-то терпишь меня до сих пор.
– Ага, терплю из последних сил,– поддакнула Лика,– уже больше десяти лет терплю. Даже не знаю, на сколько меня ещё хватит. Лет на сто, никак не больше.
Даня скептически хмыкнул и рассмеялся.
– Ладно, родители, не буду вам мешать,– он тоже поднялся,– чувствуется, у вас тут семейные разборки намечаются.
– Ещё как намечаются,– подтвердил отец, подхватывая любимую на руки.
***
Мастер Ван так больше и не вернулся в монастырь. Что стало причиной его исчезновения, осталось за кадром, то ли сложный перелом заставил его всерьёз заняться своим здоровьем, то ли шок от полученной столь странным образом травмы настроил Ван Дая скептически по отношению к своим способностям. Санджей поначалу переживал из-за отсутствия учителя, но постепенно привык к тренировкам в одиночку, ему даже начало нравиться полное погружение в свой внутренний мир в отсутствии команд и замечаний мастера. К обычным боевым техникам он теперь всё больше добавлял иные техники, которым учил его брат. Антон появлялся в монастыре раз в месяц, иногда чуть реже, и они проводили вместе почти целый день. Санджей больше не боялся своего странного родственника, чья отрубленная голова перестала ему мерещиться наяву и сниться по ночам. Изредка он всё-таки видел тень огромного чёрного дракона за спиной Создателя, но она перестала вызывать у него прежний безотчётный ужас.
Способности по управлению Реальностью понемногу возвращались к бывшему Творцу, но, как и следовало ожидать, в отсутствии веннской женщины, возможности по материализации своих творений у Санджея были весьма ограничены, что, впрочем, очень устраивало как учителя, так и ученика. А вот воспоминания о прошлом воплощении перестали мучить его вовсе. Жизнь понемногу входила в спокойное размеренное русло, словно Игра решила дать бедолаге небольшую передышку перед новым витком, а то, что этого витка не избежать, Антону было известно доподлинно. Подходил к концу четвёртый год из пяти, отведённых его отцом до того момента, когда брат должен будет его убить. Создатель старался не привязывать к себе Санджея, чтобы в будущем не усложнить ему и без того нелёгкую задачу, но, помимо воли, сам привязывался к этому доброму и открытому пареньку.
Чем дольше Антон наблюдал за ним, тем больше удивлялся, Санджей ничем не напоминал его коварного бесчувственного брата, каким его сделала замена памяти. Это был совершенно прежний Сабин, любящий, заботливый и готовый умереть за своего младшего братика. Антон частенько исподтишка наблюдал за своим учеником, пытаясь представить, как вскоре потускнеет свет в его синих глазах, когда они превратятся в два бездонных колодца, как воодушевление сменится равнодушием, а, вместо открытой улыбки, на губах снова появится брезгливая гримаса. Получалось плохо, да что там, совсем не получалось.
Ангел чувствовал, что его отца что-то тревожит, но расспрашивать не решался, был уверен в том, что если понадобится, то Создатель и сам всё расскажет. Он теперь повсюду следовал за своим подопечным, как приклеенный, опасаясь упустить тот момент, когда очередное воспоминание превратит сознание его друга в комок боли и отчаяния, как уже случалось
