Марвин не заметил, как перешёл в поместье, так был занят мыслями. Но здесь его действительно ждали, как он и предполагал.
— Всё в порядке, сын? — герцог с превором встретили его в кабинете матушки и, похоже, что они с Остином не спали всю ночь.
— В порядке, — устало опустился в кресло Марвин, он тоже почти не спал эти два дня, находясь ртом с Милли. — Милли пришла в себя и сказала, что Соня заставила её выпить ядовитое зелье, шантажируя моей жизнью. Представляете?! «Или ты или он», — так и заявила. Милли выбрала себя, такая самоотверженная малышка!
— А ведь ей всего пятнадцать, — с непонятной интонацией произнёс герцог.
— Шестнадцать, — поправил его Остин.
— Ты знаешь? — удивился Марвин.
— Случайно, — пожал тот плечами, не говорить же этому влюблённому юнцу, что и у Райли в доме есть соглядатаи Остина. Нет, не для слежки, а для информации, оправдывал себя превор.
— Так! Не время для пустых разговоров, — перебил их герцог. — Марвин, Остин, нам пора в храм, — и он первым покинул кабинет жены, направляясь через холл в сад, где у дальней стены находилась небольшая домашняя часовня.
Никто не видел, как спустя короткое время в зал для приёмов прошла Лали и оставила возле одного из настенных светильников записывающий кристалл, стараясь спрятать его за фигурным плафоном. Никто, кроме прозрачной мушки, которую посадил тут Себастьян, он и получил сразу сигнал о нарушении.
Девушка не считала, что делает что-то незаконное или неправильное. Всего лишь посмотреть на любимого мужчину в день его праздника, разве это преступление?!
Из двух девушек рядом с Марвином, Лали отдавала предпочтение Соне, так как зная её секреты, давно считала Марвина почти женихом своей бывшей хозяйки. Поступок её объясняла ревностью. И тоже считала, что Милли вольно или невольно отбила парня у Сони. А это тоже не дело. Со спокойной совестью Лали отправилась по делам. Сегодня предстоял суматошный день, вон и господа уже на ногах и даже уже отправились в часовню. И Лали приступила к своим обязанностям экономки: новая должность — новые заботы. Надо раздать задания прислуге, проверить подготовку, проверить комнаты для гостей… Дел много.
— Подойди, сын, — приказал герцог, когда они оказались в часовне у алтарного камня. — Этот ритуал проводит отец над сыном, мать над дочерью, объявляя этим стихиям и миру, что род имеет нового полноценного члена. У магов в этот момент может возрастать сила магии за счёт силы предков. Но наша магия заблокирована, так что мы просто покажем миру, что у нас есть ты. Надеюсь, Предвечная когда-нибудь простит нас и в наш род вернётся магия. Может, это придёт с тобой, сын, но, может, и я сам получу благословение богини. Я ищу, Марвин, и, кажется нашёл. Ну, давай руку!
Остин молча наблюдал, как герцог резким, точным движением сделал надрез на запястье Марвина и тот приложил руку к руне, выбитой на алтарном камне. Во всех храмах и часовнях этого мира на алтарных камнях была выбита одна единственная руна: руна благодарности Предвечной за этот мир и за право людей жить в этом мире. По тому, как принимает руна кровь можно было судить спокойна или тревожна будет взрослая жизнь человека, легко или трудно будет преодолевать он жизненные перипетии.
Трое мужчин с напряжённым вниманием всматривались в рунные линии. Кровь Марвина медленно заполняла канавки и бороздки, вырисовывая собой символ и, когда вся руна уже была заполнена, из алтарного камня вырвался огненный луч и на запястье Марвина в месте надреза появился родовой знак Риверсов — огненный сокол. Знак огненной магии Риверсов.
— Слава Пресветлой! — торжественно произнёс герцог и совершил сложенными ладонями круговой знак поклонения богине. — Слава! — повторил он. — Богиня помнит о нас и сохраняет в нас нашу магию. Этот знак, Марвин, подтверждает, что ты маг. Но если бы ты был активным магом, то сейчас смог бы зажечь благодарственные свечи в храме своей магией. А так мы воспользуемся артефактами. Но ничего, СЫН! Я верю, что мы вернём магию роду!
— Ты прочитал наши хроники? — раздался от входа голос ректора. — Прости, внук, мы немного опоздали на обряд, но, надеюсь, ты нас простишь. Всё равно обряд проводит отец и женщины на нём не присутствуют.
— Конечно, дед!
Видно было, что Марвин искренне рад приходу старшего родственника. — А о каких хрониках ты говоришь?
— Ну, конечно, не о королевских, — рассмеялся ректор, — а об обычных, семейных хроника рода Риверсов, которые МИµг,0 пылятся в семейном архиве. — Поздравляю, Марвин, с совершеннолетием, — обнял магистр внука и похлопал его по плечу. — Вот и ещё одна веточка образовалась на нашем дереве. Уже крепкая и сильная. Желаю тебе удачи в жизни, внук! Думаю, она у тебя будет, судя по благословению богини. Например, у твоего отца наш родовой знак появился только после первого серьёзного ранения. Мы тогда боялись, что Итон не выживет, но обошлось. Ну, хватит о грустном, пойдёмте! Нас ждут!
Магистр с Остином вышли первыми, а Марвин задержался возле отца.
— Что там, в наших хрониках? — нетерпеливо спросил он, зная наверняка, что если отец смотрел, то знает ответ.
— В наших хрониках, сын, нет ответа на вопрос, кто проклял род Риверсов. Но есть намёк, как снять это проклятье. Жаль, я увидел его поздно.
— Как, отец?! — загорелся Марвин.
— Любовью, сын. Истинной любовью между мужчиной и женщиной. Неважно, мужчина Риверсов будет жениться или женщина Риверсов будет выходить замуж — главное условие — взаимная любовь со своими избранниками.
— Даа-а…, — протянул Марвин, озадаченный решением богини, — У нас сейчас нет женщин брачного возраста, значит в только ты или я должны решить эту задачу. Ты уже женат. Значит, я? — спросил сын у отца.
— Не знаю, Марвин. Видишь ли, всё очень сложно. Я говорил тебе, что не планирую настоящий брак с Мариенной, но сейчас думаю, что я ошибался.
— Ты разглядел её, — понимающе откликнулся Марвин.
— Да, я разглядел её и уже не хочу отпускать от себя эту женщину.
— А она тебя терпеть не может, — усмехнулся Марвин. — Кажется, нам всем предстоит увлекательное занятие: наблюдать за вашим с матушкой сближением.
— Не говори, сын, — невольно улыбнулся Итон. — Эта строптивая заноза доставит мне ещё немало забот, нюхом чую. Но я этому почему-то рад. Знаешь, ко мне как будто вернулась жажда жизни, вернулся интерес ко всему. С удивлением увидел, как много я пропустил, занятый только службой. Вот и ты уже стал взрослым. Кстати, как там твоя Милли?
— Моя Милли, — повторил Марвин и невольно улыбнулся на это сочетание. — Моя Милли пришла в себя, но Райли не отпустил её к нам. И я его понимаю, просто скучаю без неё очень. Так вот, Милли, как очнулась, сразу рассказала, что яд её заставила выпить Соня, У меня это до сих пор в голове не укладывается. Соня?! Которую я знаю с детства, которую любил, как сестру?!
— В жизни многое бывает, сын. Давай сейчас вернёмся в замок, а после отъезда гостей с Остином и дедом обговорим наши действия. Я расскажу вам, что узнал в ходе расследования и что собираюсь сделать.
— Конечно, отец!
Мужчины покинули часовню, направляясь к дому и не видели, как над алтарём соткался из воздуха образ богини, и она, покачав с улыбкой головой, поражаясь глупости некоторых своих сынов, всё же оставила на алтаре маленькую подсказку: кусочек горного хрусталя с портретом Мариенны внутри. Но потом подумала и небрежным жестом отправила этот камешек герцогу в карман. Найдёт при случае. Никто в этом мире не мог сделать такого и, если уж герцог и теперь не догадается, что ему надо делать…
Богиня фыркнула и, крутнув призрачным подолом, исчезла. Не могут боги говорить с людьми напрямую, не могут напрямую вмешиваться в их жизнь, но подсказать изредка могут: горный хрусталь — камень менталистов. В этом мире он меняет цвет в зависимости от силы мага от светло-голубого до густо-фиолетового. Он усиливает магию владельца и защищает его. Об этом знают все в этом мире. А портрет… Портрет просто показывает, кому должен принадлежать этот камешек. А заодно намекает КАК его надо дарить. Только глупец не сообразит, решила богиня.
