Разве я чем-то отлилась от них — Килтис, Глорейлы и других бесчисленных эльфиек, которые желали получить его в свой распоряжение? Которые точно также пробрались бы к нему в комнату.
— Прости, — едва слышно сказала я и заставила себя отстраниться.
Альвэйр не услышал моего извинения. Резкий рывок, и он садится, прижимая меня к себе. Горячие руки скользят по лодыжкам и устремляются выше, сминая складки ночной рубашки.
Почти до боли пальцы сжимают бёдра, заставляют развести ноги в стороны, прижаться к нему всем телом. Чужое дыхание согревает шею. Будто опьянённый, мужчина судорожно вдыхает аромат моей разгорячённой кожи.
Этот лишь миг смиренного затишья. Пути назад нет.
Он подминает меня под себя. Прижимается с такой силой, что даже через одеяло и ночную сорочку я остро чувствую его твёрдость и нетерпение.
Остатки связных мыслей улетают в ночное небо, а вместе с ними и ментальный щит. Желание мужчины заполняет меня до дна. Оно смешивается с моим предвкушением неизведанного и возвращается к Альвэйру с удвоенной силой, а потом снова устремляется ко мне.
Стон срывается с губ, но я не в силах понять, с чьих — моих или его. То, что мы чувствуем в этот миг, почти невыносимо. Настолько сильная потребность в прикосновениях и бесстыдных ласках друг друга, что она сродни тяге к дурману.
Ткань ворота сорочки трещит, не выдерживая напора, он спускает её с меня единым движением и припадает губами к груди. Прохладный шёлк чёрных волос опадает на мою кожу. Я выгибаюсь от острого восторга, от желания обернуться в него, как в одеяло, чтобы терпкий запах мужчины был везде.
Остатки одежды мы срываем друг с друга почти с яростью, опьянённые нашими чувствами, усиленными ментальной магией во сто крат. Руки обхватывают мои бёдра, в нетерпении притягивают к себе…
Внезапно в море яростного желания и восторга появляется тень — мрачное удовлетворение и огромное чувство вины. Оно разрастается из груди Альвэйра, я вскидываюсь, понимая, что что-то не так.
Но поздно.
Резкий толчок, и меня пронзает острая боль от ощущения чужой плоти.
Мужчина вскидывает глаза, залитые расплавленным золотом. Чужие, незнакомые глаза.
Не Альэвэйр.
— Как хорошо…, - задыхаясь, стонет он, проталкивая себя всё глубже и глубже. Оцепенение и боль поглощают тело, растворяя былую страсть. Где-то на дне поднимается дикая магия… но не для того, чтобы защитить меня! Её торжество и восторг от того, что задуманное удалось, почти сводят с ума. Я понимаю, что предана ею.
Была предана задолго до того, как прибыла в ущелье.
Незнакомец в теле Альвэйра делает ещё несколько толчков и, словно вспомнив о чём-то, прокусывает свой указательный палец и кровью наносит мне на лоб незнакомый знак.
Привкус магии остаётся на моём языке. Я чувствую как вокруг вьются вихри дикого, древнего волшебства, частью которого мне предстояло стать.
Он двигается медленно, будто смакуя каждый миг украденной близости. Наслождаясь, давно позабытым чувством плотского восторга. И хотя для него наше соитие — лишь необходимость, огромная жажда тепла чужого тела заполняет его без остатка. Он почти забывает, зачем всё это творит…
Златоглазый склоняется, не прекращая своего мучительного танца во мне, и с нескрываемым наслаждением шепчет на ухо:
— Видят боги, я не хотел забирать ваш первый раз. Затаился, чтобы не мешать сближению. Я занял бы его место, после того, как вы насладились бы друг другом вдоволь. Но время на исходе, а ты и Альвэйр слишком медлительны. Я не могу больше ждать. Иначе будет поздно. Быть может, уже поздно.
В голосе его я слышала горечь и решительность.
— Я не понимаю, что ты имеешь в виду! — мои руки упёрлись ему в грудь. Но тело Альвэйра слишком сильно, дикая магия мне не помощник, а ментальную силу я использовать не в силах из-за мешанины собственных чувств.
— Ты поймёшь всё, когда я изольюсь в тебя. Стану твоей частью. Довольно слов, Эльрис. Я чувствую, Альвэйр в ужасе от того, что сейчас происходит. Он не должен мне помешать… Будь снисходительна ко мне. У меня несколько тысячелетий не было женщины.
Он хочет накрыть мои губы своими, но я останавливаю его резким окриком:
— Нет, стой!
Незнакомец улавливает что-то новое в моём голосе и лице, а потому на миг замирает.
Я не хотела его. Пусть сейчас он и обладал телом того, кого я так любила.
Вот только я знала, что он одолеет меня и добьётся своего. И Альвэйр разделит с ним это насилие надо мной, хочет он этого или нет. Я не могла позволить тому, кто мне так дорог, испытать подобное.
Мои дрожащие пальцы коснулись его щеки, чужое горячее дыхание согрело кожу запястья, а я негромко сказала:
— Всё в порядке, Альвэйр. Я знаю, что ты там. А потому всё в порядке — я всё ещё хочу тебя.
Я уловила проблеск мучительного страдания эльфа где-то на дне сознания чужака, но оно быстро потонуло в суматошных чувствах моего нежеланного любовника. Он склонился, накрыл мои губы своими, и магия вспыхнула вокруг нас вместе с возобновлённым любовным танцем.
И каждый миг, когда он врывался в меня, я утешала себя тем, что это плоть Альвэйра проникает в меня. Это его губы целуют меня. Это его руки сжимают мою грудь.
Магия нарастала вокруг нас. Я видела, как сила заключённая во мне, начала действовать. Знаки вспыхнули на моей покрытой испариной коже, подготавливая к тому, что должно было случиться неминуемо.
В тот миг, когда с губ мужчины сорвался судорожный стон, а тёплое семя Альвэйра заполнило моё лоно, я ощутила, как вместе с ним в меня проникает осколок дикой магии, что столько веков эльф хранил в себе.
Сущность ушла из лорда Дома вереска. Перешла в меня и растворилась в потоке дикой магии вместе с другими призраками драконов. Древняя магия закончила своё дело.
Глава 53
Последняя волна дрожи прошла по спине Альвэйра, и он, прижавшись ко мне, замер в кратком беспамятстве. Через несколько мгновений, когда сладкое опустошение пройдёт, он заново осознает произошедшее, и разразится шторм, с которым мне не справиться…
А пока я страдала в одиночестве.
Мне хотелось плакать. Но не от того, что случилось. Я видела в израненных душах людей множество сцен насилия, и я знала, что бывает много хуже. Отвратительно, больно, страшно, кроваво. Стоит лишь вспомнить жертв принца Луистера.
Я же, как ни странно, не чувствовала себя осквернённой и израненной, скорее… обворованной. Тот, другой, чьё имя теперь мне ведомо, украл то, что должно было принадлежать лишь нам с Альвэйром. И какая бы великая необходимость за этим не стояла, дракон-полукровка не имел на это права.
Столь спокойно я могла воспринимать это лишь потому что знала, пусть и физически — это был мой супруг. Он был там внутри. Смотрел на меня этими золотыми глазами и страдал гораздо больше, чем я.
К тому же теперь, когда вместе с драконом ко мне пришли и некоторые обрывочные знания, многое виделось иначе.
Многое, но не всё.
Мне хотелось оплакать наши с Альвэйром жизни, что оказались подчинены прихоти древней силы. Эльф, что лежал сейчас в моих объятьях, и не догадывался, что всё это время дикая магия расчётливо использовала его как стража. Стража, что должен был сохранить её до той поры, пока я не приду за ней.
Дракон, что вселился в тело юного эльфа, жаждал мести. Но куда больше он хотел защитить то, что осталось от его народа. Он заставил юного эльфа поверить ему. Привязал к себе. И юный Альвэйр разделил убеждение дракона — о том, что тайну его крепости надо скрыть.
Сущность и сама прониклась симпатией к своему носителю, а потому по-своему заботилась о нём. Полукровка учил эльфа тому, чему никто более из ныне живущих научить не мог. Позволил использовать свою магию, хотя в самом Альвэйре волшебных сил почти не было.
Вот только, чем больше они находились вместе, тем ничтожнее становились шансы Альвэйра освободиться когда-нибудь. Их чувства и устремления перемешались. Разделить их мог лишь драконий ритуал, которым и стала моя запоздавшая первая брачная ночь с эльфом.
