Джейми уже принял для себе это решение, он с готовностью кивнул, делая шаг вперед. И оглянулся на Маришу, вопросительно на нее глядя.
А та только глазами хлопала и рот открывала, как рыбка, выброшенная на песок. Дознаватель крякнул, как-то странно повел шеей и вмиг изменился, превращаясь в галантного кавалера, каким она его уже видела однажды.
— Прошу прощения, я забыл, что разговариваю с дамой, — он чуть заметно поклонился, блеснув глазами. — Адвокат Климова, вы согласны перейти в ведомство дознания, чтобы работать в паре с дознавателем Аоринделл под моим чутким руководством?
— Я..?.а… Дааа… Да. Я согласна, — проговорила она, обретая наконец некоторую уверенность.
Дама — это… Это звучало…
— Вот и отлично, — проговорил Александр, снова становясь самим собой, то есть мрачным наемником. — А теперь можете быть свободны до вечера. В 17.00 жду в ведомстве дознания. Отчеты подадите туда.
— А как же…
— В зал возвращаться нет необходимости. Все процедурные вопросы будут улажены без вашего участия.
А потом скрылся, оставив их переваривать услышанное.
Коридор клиники к тому времени начал наполняться людьми. Почувствовав себя здесь лишними, молодые судейские вышли наружу. И теперь стояли перед сквером слегка обалдевшие, еще толком не освоившись с новой реальностью.
Через дорогу напротив была блинная, и Джейми вдруг пришла в голову идея:
— Слушай, Климова, давай ты сейчас меня угостишь блинами, а в бар мы потом сходим как всегда, на немецкий счет?
Идея была хорошая. Через короткое время они уже сидели за столиком в блинной. С горячим чаем и с горой блинчиков со сметаной, джемом, маслом, икрой, семгой, сыром и всем прочим, на что хватило фантазии начинающего дознавателя Аоринделл.
По неизвестной причине, возможно просто от стресса, блины казались им просто чудовищно вкусными, а чай душистым и бодрящим. Постепенно напряжение сошло на нет, и появились разные мысли.
— Джейми, — спросила Мариша жующего напарника. — Ты не обижаешься на меня, что… Ну что…
Тот вскинул на нее взгляд, становясь серьезным. Потом отвел глаза, отложил надкусанный блин и потер пальцем наружный уголок правого глаза.
— Нет. Все было правильно. И знаешь… — в его голосе чувствовалось глубинное затаенное страдание. — Это ведь помогло мне разобраться…
Он сейчас говорил то, что возможно никогда не скажет никому другому, Мариша затихла.
— Мы потомственные маги, Марина. Семья Аоринделл была известной в моем мире. Но это так, это не главное. Моя семья… Я ушел, потому что не мог понять и простить. Черт… это трудно…
Какое-то время царило молчание, а потом он стал рассказывать. Сухо, коротко. Одни лишь факты. Но даже в таком изложении история его семьи была кошмарна.
Друг отца был влюблен в его мать. Джейми неприятно было говорить, но отец оказался слабовольным рабом самых дурных наклонностей, а друг только подталкивал его в пропасть. Однажды он дал матери увидеть отвратительную сцену, в которой отец принимал самое деятельное участие. И с тех пор мать замкнулась в себе, посвятив свою жизнь сыну.
Джейми исполнилось шестнадцать, когда отец умер, оставив друга опекуном вдовы и сына. Тот добился чего хотел и теперь надеялся, что вдова станет его женой. Но вдова не желала даже смотреть в его сторону.
А он любил ее извращенной больной любовью. И превращал ее жизнь в ад, добиваясь только одного, чтобы она взглянула на него благосклонно.
— Я ведь ни о чем не подозревал, понимаешь? Я любил дядю Мориса! Он был во всем примером для меня.
Джейми покачал головой:
— Иногда я сам не верю, что такое могло произойти. Но это правда. Оказалось, между моей матерью и другом отца всю жизнь шла тайная война. Смертельная и безнадежная.
Войне, в которой не берут пленных, выиграть в ней нельзя. Потому что остается лишь жажда мести, желание во что бы то ни стало увидеть противника униженным. Когда встречаются двое, наделенные столь сильной волей, гордыней и ненавистью, что выжигает все остальные чувства, очень легко переступить черту.
Именно это и случилось. Мать похитила единственную дочь опекуна и прятала девушку на загородной вилле.
— А я… Я в нее влюбился. Луиза была… Мой опекун не знал, кого мать прячет на вилле. К тому моменту уже почти помешался из-за нее и хотел причинить ей страдания любым способом. В итоге пострадала Луиза, ее… А меня избили и заперли в подвале. Бесполезного…!
Он смотрел на свои вздрагивающие кулаки, и Мариша понимала, что сейчас этот молодой сильный мужчина испытывает ту же боль и беспомощность, что и тогда. Однако взгляд его посветлел и ушел в пространство.
— Мой опекун не знал самого страшного. Та, кого он отдал на растерзание наемникам, была его единственная дочь. А когда понял, что произошло, выжег себе разум. Сильный маг способен и на такое. Моя Луиза исчезла в тот же день. А я обрел свои крылья. — невесело закончил Джейми. — Вот так-то.
Мариша сидела не шелохнувшись, потрясенная рассказом.
— Но самое главное не в этом, — заговорил Джейми снова. — Самое главное заключается в том, что после этого моя мать наконец призналась, что любила Мориса всю свою жизнь! Мать теперь его пожизненная сиделка. Выносит за ним судно, кормит, купает. Не отходит от него ни на шаг. Плачет. А он превратился в растение, выжег себе мозги. Ни на что не реагирует, молчит, ходит под себя. Неизвестно, сколько он протянет в таком состоянии, сильные маги живут долго.
И тут он вскинул руки в эмоциональном жесте:
— Понимаешь, я не мог понять мать, не мог простить ей! Я ушел из дома и родного мира, чтобы никогда этого не видеть! У меня в голове не укладывалось, как можно любить такое чудовище?! А теперь, увидев нечто подобное изнутри, я… могу… Понимаешь?
В блинной играла музыка, из динамиков жизнеутвержающе пело:
Comment ça va*
Comme ci, comme ci, comme ci, comme ça
Tu ne comprends rien à l'amour
Restez la nuit, restez toujours
Коротко вздохнув, Мариша потянулась к Джейми, подавленно молчавшему уже с минуту, и коснулась его руки.
— Ты пробовал искать ее, свою Луизу?
— Да. Первый год, искал ее везде как сумасшедший. И потом тоже, — он сник.
— Послушай, — осторожно начала она, постепенно оживляясь, и под конец говорила уже совсем уверенно. — Мы же дознаватели, а это открывает новые возможности. Вместе мы… Да вместе мы все архивы перероем! В конце концов, нам Александр поможет. Куда он от нас денется?!
Джейми хмыкнул, выходя из своего мрачного оцепенения, и посмотрел на нее странным взглядом. Однако в глазах его уже зажглись те самые огоньки.
— А тебе, между прочим, надо съездить домой, — назидательно ткнула в него пальчиком Мариша. — Помириться с матерью. И не делай такие глаза, я теперь все равно с тебя не слезу.
Прозвучало угрожающе.
Сначала Джейми уставился на нее, а потом громко фыркнул и расхохотался:
— Климова, тебе говорили, что ты страшный человек?!
— Спасибо, я знаю, — ответила та, шевельнув бровками и сделав губки уточкой.
— Дознаватели, говоришь… — протянул Джейми. — А как же Игорь Наумович?
На миг глаза Мариши затуманились, на лице возникло выражение нежности и тепла, а потом она сказала:
— Ну… Я просто уверена, что вся эта многоходовка его рук дело.
* * *
Примерно в это время в адвокатском офисе Игоря Наумовича Гершина происходила встреча без галстуков. То есть распитие ящика цолерианского белого вина урожая 1812 года. Пари есть пари.
Старинный ящик из личных запасов господина Сабчаковского стоял в углу. Шесть запыленных бутылок, покрытых тускло поблескивавшей золой фольгой, были распиты сначала за победу, потом за честь мундира, потом третьим тостом — за жизнь. Потом было еще несколько обязательных тостов и необязательных, и прочее и прочее.
Однако для многоопытных судейских каких-то шесть бутылок шампанского*, пусть даже иномирного — что слону дробина. Потому второй ящик, теперь уже из личных запасов господина Гершина, стоявший рядом с первым, тоже был распит наполовину.
