Змей на полминутки приостановился, раздумывая, заглянуть хоть ненадолго в превратившиеся в комнаты дознавателей гостиные или все же не менять намерения выспаться и был наказан за эту остановку.
Господин полковник! — торопливо бежал навстречу к нему Санг, один из его собственных адъютантов, — его светлость велели вам передать, чтоб зашли в третий кабинет.
— Иду, — мрачно кивнул Дагорд, ядовито ухмыльнувшись стремительному росту собственной карьеры, вчера он вошел в этот замок, имея всего лишь полученный одиннадцать лет назад чин лейтенанта.
Который, к слову, герцог Эфройский неоднократно грозился у него отобрать, хотя спустя два года после отъезда Змея сам подписал указ об его отставке по уважительной причине. Без этого граф не мог принести присягу Геверту. Однако он ее так и не принес, Герт тогда оскорбился не на шутку, и сказал, что с друзей ни клятв, ни присяг не берет. И этим намертво привязал к себе душу графа.
— Зачем звали? — довольно невежливо буркнул Дагорд, войдя в кабинет, и сразу натолкнувшись взглядом на сидевшего за центральным столом герцога.
Несмотря на то, что он не воспринял как обиду вчерашнее нападение Олтерна, приветливо улыбаться его светлости пока не имел никакого желания.
— Они сбежали, — сообщил ему мягкий голос матушки Тмирны, и тут же предложил, — чай пить будешь?
Змей и сам уже рассмотрел, что за маленьким столиком у горящего камина сидят монашки вместе с Наерсом и дружно поглощают какие-то пирожные.
— Кто сбежал?
— Четверо подозреваемых. Трое слуг и один стражник. У них были спрятаны порталы.
— Дьявол, — расстроился Змей, устраиваясь на диванчике рядом с Эстой, — но мы же обыскивали!
— В такой спешке тщательно обыскать было невозможно, — рассудительно заметил дознаватель, — а свидетели утверждают, что камеристка госпожи Юсилены что-то оправляла в нижних юбках, прежде чем исчезнуть.
— Все-таки Юсилена была причастна! — хмуро сообщил со своего места герцог, не принимавший участия в общем чаепитии.
— Я не делаю предположений, — так знакомо заявила матушка Тмирна, что Змей невольно ухмыльнулся, — но здравый смысл подсказывает, что вашу фаворитку просто использовали. Она была капризна и придирчива, и девушки неохотно шли к ней в услужение. Поэтому заговорщице ничего не стоило оказаться в ее камеристках. Всего-то нужно стерпеть несколько глупых выходок, зато потом особая свобода, как личной служанке приближенного лица. Но раз мы уже все собрались и испортили графу намерение пойти отдохнуть, давайте устроим маленькое совещание. Наерс, вы не обидитесь, если я попрошу вас организовать наружную охрану этого кабинета и присмотреть, как идет дело у ваших помощников?
— Разумеется, не обижусь, — понятливо улыбнулся дознаватель и через несколько секунд покинул комнату.
— Ваша светлость, идите сюда, — Олтерн отреагировал на этот приказ досадливой гримасой, но спорить не стал.
Успел понять уровень ее мастерства. И маску, сделанную по особому заказу всем известным мастером, тоже оценил по достоинству. Доброе, как у старенькой феи, румяное и чуть морщинистое личико, само располагало к откровенности тех, у кого не было за душой никаких особых провинностей.
— Садитесь, — монахиня сняла маску и уставилась на герцога очень строгим взглядом, — что вы предпочитаете сделать сначала, подписать контракты с госпожой Эсталис и графом аш Феррез, или расплатиться с нами за проделанную работу?
Его светлость почти открыл рот, чтоб сказать, что он готов заключить контракт, но в последний миг крепче стиснул губы. Был во всем этом какой-то подвох, и не почувствовать его Олтерн просто не мог. Поэтому с полминуты подумал и осторожно заявил, что хотел бы сначала расплатиться.
— Хорошо, — невозмутимо кивнула Тмирна, — тогда сначала со мной, потому что меня ждут дела и долго гулять я не могу.
— Все, что хотите, — решительно сообщил Олтерн, — назовите любую сумму.
— Это очень заманчиво, — лукаво усмехнулась она, — и слишком просто. Я пришла к вам без контракта, по просьбе моей сестры, только потому, что вы один из трех известных мне в королевстве людей, кто может заплатить мне тем, что меня интересует. Информацией.
— Но… — герцог, минуту назад пообещавший этой женщине все, что она пожелает, начал бледнеть от одного только предположения, чего она может не знать.
— Да. Вас всего трое, кто знает правду про события, предшествующие всем известной трагедии. И я никогда бы не спросила вас о ней, но постепенно пришла к выводу, что эта тайна повернула в худшую сторону не только вашу жизнь, но и судьбы многих жителей королевства. Как знатных и богатых, так и простых. И она до сих пор подтачивает спокойное существование нашего мирного государства, эта не желающая смириться со своей судьбой тайна. Если кто-то из присутствующих еще не понял, о чем я, могу сказать точнее.
— Лучше скажите точнее, — обливаясь внезапно прошибшим его потом, хрипло попросил Олтерн, моля всех святых, чтоб это было не то, о чем он подумал.
— Хорошо, — монахиня выпила чай, отставила чашку, и невесело сообщила, — когда семнадцать лет назад наша незабвенная королева Елизэнта неожиданно покинула наш мир, оставив сиротой не только малолетнего сына и безутешного мужа, а и все королевство, мы даже не могли предположить, что это только начало грандиозной беды. Уже через год, отдав положенный срок трауру, его величество с нешуточным пылом ринулся на поиски мачехи для шестилетнего Лоурдена. И ваша светлость, еще не имевшая в тот момент ни жены, ни невесты, рьяно ему помогала.
Герцог, успевший убедиться, что его мольбы к добрым духам остались не услышанными, сидел с каменным лицом, крепко стиснув зубы. И истово проклинал тот час, когда, услышав, что Лоурден желает нанять сестру Тишины, решил что и ему неплохо бы иметь в замке такую наемницу. Тем более что странные случаи и грозные происшествия все учащались. Ну почему бы ему тогда не догадаться, что монашка за поиск злоумышленников потребует открытия его собственных проступков и ошибок?!
— А еще через год по приглашению короля в его замок, прибыла баронесса Зоралда, незадолго до этого получившая огромное наследство от почившего дядюшки. Король уже видел портреты девушки и твердо намеревался сделать ей предложение.
Олтерн резко отодвинул чашечку, и она со звоном упала на пол, но к его удивлению, не разбилась. А ему так хотелось разбить хоть что-нибудь, как разбилось в те проклятые дни его сердце и вся жизнь.
— Может, возьмете деньгами? — в хриплом голосе герцога прозвучала откровенная угроза.
