— Да ладно тебе, Крис! — перебил его давящийся смехом Нортон. — Для первого раза Мира справилась неплохо! Никто же не учил ее составлять отчеты для ректора и городской стражи!
— А как тебе пассаж, — ткнул пальцем Тай, — «парни-студенты не поддались чарам Лунной Купальщицы, поскольку, по всей видимости, уже питают к кому-то нежные чувства»?
Староста хрюкнул.
— Ну… нелишне напомнить Марго, что мы с тобой не только учебные и боевые единицы, а еще и живые парни со своими чувствами и мечтами! Спасибо, Мирочка!
— Всегда пожалуйста, — проворчала лесовичка. Уши и щеки ее горели. Надо было уточнить у старшекурсников, как составляются подобные отчеты, а не писать в стиле хазратских пустынных сказителей «что вижу, то пою». Почему-то больше всего Книжника задело объяснение их стойкости к чарам Купальщицы; между прочим, вполне себе истинная и реальная причина…
Мира не была бы Мирой, если бы не попыталась прояснить это противоречие.
— А что, разве не так? — спросила она, глядя на парней по очереди. — Вы правда ни в кого не влюблены?
Артур наклонился к ней через стол, шепнул заговорщицки — но так, чтобы друг гарантированно услышал:
— А ты? — с живым интересом спросила лесовичка, глядя в близкие смеющиеся глаза. Староста подмигнул.
— Много будешь знать, скоро состаришься! — Потряс зажатым в руке отчетом. — Самолично отнесу Марго это… сочинение.
— Угу, — проворчал Криспин, — чтобы полюбоваться ее реакцией! Смотри, как бы тебе не устроили допрос с пристрастием насчет твоих «нежных чувств»!
Глава 8
Неожиданная родня
Мире тоже нечего было скрывать от друзей, поэтому она без малейших сомнений поведала всё терпеливо дожидавшемуся у дверей столовой Шазру.
Двое удобно устроились на широком подоконнике в темном закутке коридора: и разговору никто не помешает, и в случае чего «мешающего» можно сразу заметить. Гном под завистливым взглядом лесовички с легкостью зажег колдовской ночничок и, слушая ее рассказ, задумчиво начищал древний нож, который в пару к своему приобрел в оружейной лавке в Буржбе. Почистит, повертит перед огнем, продолжит… Ржавчину давно уже снял, оставались разводы-пятна, которые напоминали Мире пятна крови. Может, самому Шазру тоже? Или чистка ножа была для гнома своего рода медитативным занятием, как для нее — перебирание лекарственных трав в корзине?
Строго говоря, ношение и даже просто хранение в комнате любого вида оружия было под запретом; привезенное с собой из дома держалось взаперти под обычными и магическими запорами, а пуще всего — под бдительным присмотром кастелянши. Однако для гнома сделали исключение. Может, потому что он один в Яшмовой Академии такой уникальный, или оттого что, по словам Шазра, «гному без оружия быть — все равно что иному без штанов».
Первокурсника любовный иммунитет старших не заинтересовал совершенно. Дослушав, еще раз тщательно оглядел лезвие («да в него уже как в зеркало можно смотреться!» — не выдержала Мира), вложил в ножны и спокойно взглянул на девушку.
— Интересно…
— Еще бы не интересно! — воодушевилась та. — Каким это образом Лунная Купальщица преодолела такое расстояние, а может, с ней и другие были, я же не успела ничего спросить! И вообще, что это за непорядок у нас в Пуще творится!
— …какие загадки старшие раньше расследовали, — неторопливо закончил гном.
— А…
— Жаль, что тебя с собой взяли…
Ну, еще ты скажи, что справился бы лучше!
— …потому что меня там не было, чтобы за тобой присмотреть.
— Да, с тобой было бы куда легче, — с признательностью согласилась Мира. Оставив при себе продолжение: потому что тогда Книжник ворчал бы сразу на двоих, а не на одну нее!
— Ну что, в библиотеку пойдем? Или сразу домой? — спросил гном, посчитав обсуждение законченным.
— Как думаешь, что такое с Криспиновой магией приключилось? Как и почему огонь не подействовал на купавку, вернее, подействовал, но совершенно не так?
Гном лишнего никогда не говорил: вот и сейчас выслушал ее, оценил, и на этом всё. Зато если задашь вопрос, даже совершенно необязательный, просто вскользь, не успокоится, пока всё не обдумает и не ответит. Вот и сейчас уже сползший с подоконника Шазр остановился, невидяще уставившись на свое бледное отражение на темном стекле. Не мешая ему размышлять — своих-то мыслей никаких, опять в сон клонит, что ты будешь делать! — девушка играла с гномьим светильником, пытаясь его поймать. Похоже, тому игра нравилась: он с легкостью уклонялся от ее пальцев и неизменно возвращался, дразняще подпрыгивая над самой головой.
— Лунная Купальщица же истинно водяным духом является? — спросил наконец отмерший гном.
Лесовичка кивнула.
— И огненная магия ее уничтожить должна была? Или хотя бы сильно навредить?
Новый кивок.
— Когда я сегодня мастера Криспина (произнесено с заметным почтением, Мира даже фыркнула насмешливо) видел, ничто не указывало, что он огненной магии своей лишился, скорее наоборот — так горел и сиял…
— О, так ты видишь ауру волшебника! — перебила его лесовичка.
Шазр удивился.
— Конечно. А ты разве нет?
Мира качнула головой, снова приуныв: вот еще умение, которое у нее полностью отсутствует! Эдак скоро целый свиток отсутствующего наберется, будет что потом показать внукам: вот какая у вас в юности не одаренная бабка была! А может, таковой и осталась до самой старости…
— А у меня какая магия?
Гном повернул голову, рассматривая ее одним глазом, будто любопытствующий ворон.
— Зеленая.
— Это понятно…
— Только, — Шазр уставился другим глазом, потом обоими, прищурился, словно пытаясь разглядеть Мирины внутренности, — позади что-то еще большое, темное, не понять какого цвета, вижу… Не рассмотреть. С такой в Академии еще не встречался. Разве что госпожа ректор — она у нас
