Почерк Элора всё ещё вился неровно, выдавая не вполне адекватное состояние, но в этом послании было что-то… милое.
Лишь встретившись взглядом с Дарионом, заметив его приподнятую бровь, я поняла, что слегка улыбаюсь.
Присутствие Дариона напомнило о насущных делах, и я, вздохнув, потупила взгляд:
– Дар… Твой план не работает. Либо дай инструкцию, как налаживать отношения с Валерией, либо дай доступ к её сознанию, чтобы я убрала из её памяти лишнее.
Он смотрел на меня пристально и грустно, а потом вздохнул:
– Не ожидал, что Риэль Сирин сдастся так быстро.
Потребовалась пара секунд, чтобы осознать – это обо мне, это он меня пытался раззадорить вызовом. И стало так неприятно, холодно внутри.
– Есть разница между побегом от сложностей и разумным прекращением заведомо бесполезной деятельности. – Сложив самолётик, я крутила его в пальцах. Топала ногой и смотрела на разложенные на столе бумаги. – Ты не понимаешь…
Я вздохнула.
– Так расскажи. – Дарион подтянул кресло для посетителей практически вплотную ко мне и сел рядом. – Теоретически ситуация выглядит просто: Валерия здесь одна. Подруга у неё – только соседка по комнате Никалаэда. Менталист. У тебя с ней должны быть точки соприкосновения, то есть с подругой Валерии ты точно можешь наладить контакт. Сама Валерия одинока, Никалаэды для решения её проблем ей явно мало. Валерии не хватает более опытной подруги, советов по жизни в Эёране. У вас есть точки соприкосновения: она – единственная девушка на факультете боевых магов, ты – единственная девушка среди сотрудников ИСБ. Вы обе не в своём мире. Она – буквально. Ты – фигурально. Вас обеих раздражает упрямство Арена. Вам обеим неприятна позиция Элора относительно женщин. Ты можешь просветить её о характере драконов в целом и Аранских в частности. Вам есть о чём поговорить. У вас, я бы сказал, хватит тем не на один час беседы. Что не складывается?
Он, конечно, говорил правильные вещи, и уж о выходках Арена я могла бы делиться впечатлениями долго, но.
– Валерия не выказывает желания общаться, – я поглаживала пальцем записку.
Дарион укоризненно покачал головой:
– Ни за что не поверю, что тебя не учили заводить беседы с кем угодно и как угодно. Воспитание потомственных менталистов включает не только умение обращаться с силой, но и умение манипулировать без этого. Особенно у Сиринов, вы воздействуете уговорами. Ты можешь не знать, как по-настоящему дружить, но как изобразить дружбу наверняка представляешь.
– Нет.
Повисло молчание.
Я сказала не совсем правду. Дружба – она ведь похожа на выражение расположения или влюблённости без сексуального подтекста, и если смотреть с этой точки зрения, в моих руках есть все необходимые инструменты для инициации отношений.
Только когда Дарион стал так всё раскладывать, я окончательно поняла, в чём проблема.
– Ладно, – Дарион кивнул. – Я не могу толкать её на общение с тобой, это будет подозрительно. Но ты можешь начать с простого интереса. Узнай, как Валерия себя чувствует, каково ей в новом мире. Это вполне можно объяснить любопытством, ведь она первая знакомая тебе иномирянка. Можешь поинтересоваться, не нужна ли ей помощь, и объяснить это тем, что понимаешь, как ей одиноко и тяжело. Для женщин чуткость естественна. Для человеческих – особенно, а Валерия слишком плохо разбирается в драконах, чтобы понять, как для тебя странно проявлять участие к человеческой девушке. А там… у вас ведь действительно есть точки соприкосновения, возможно… это будут даже приятные беседы.
– Дар, я не могу с ней общаться. Мне… невыносимо от того, что она знает, кто я. Мне это просто неприятно, – я поморщилась.
Дарион смотрел на меня, а я всё пялилась на стол и мяла в руках записку Элора.
– Мне трудно быть Халэнном рядом с тем, кто знает, что он не я. Ты – исключение. Возможно потому, что… так было с самого начала. А может потому, что рядом с тобой мне практически не приходится притворяться, ведь обычно мы видимся наедине…
– Рядом с Валерией тебе надо быть не Халэнном, а Риэль. И настанет день, когда правду узнают все.
– Это будет нескоро, – раздражённо напомнила я. – И тогда всё будет иначе. Ты просто не понимаешь… Я должна быть искренней в своей роли, чтобы всё выглядело естественно. А я не могу быть искренней, если знаю, что наблюдающее за мной существо в курсе моего лицедейства.
Я закрыла глаза.
Это было слабостью – так реагировать, отступать от цели из-за глупых эмоций. К тому же после того, как я озвучила это вслух, мне вроде стало немного легче.
Ощутив движение Дариона, я открыла глаза: он наклонился ко мне.
Между нами пролетел ещё один самолётик и спикировал мне в руку. Я подняла ладонь выше, чтобы строки раскладывающейся записки были не видны Дариону, и прочитала неровные слова:
«Больше всего на свете я хочу, чтобы ты сейчас просто был рядом».
Элор ведь умирает, и это может быть последним желанием…
Стало не по себе, я с трудом вздохнула и сложила записку:
– Дар, прости, но у меня служба.
Он внимательно смотрел мне в лицо.
– И нет, я не сдаюсь в деле с Валерией, – пообещала я. – Пока. Хотя мне было бы спокойнее всё отменить. Ты уверен, что она не проболтается?
– Уверен. – Дарион обхватил мои ладони вместе с обеими записками. – Попробуй пообщаться, ведь о некоторых вещах ты можешь поговорить искренне, и это точно найдёт отклик.
Он так воодушевлённо это говорил, что можно было подумать, будто моё с Валерией общение – главная его цель.
И всё же вдали от дворца Дарион сдавал, забывал о правилах интриг: никакой искренности.
В дверь постучали и толкнулись, и он в мгновение ока поставил своё кресло перед моим столом и принял независимый и холодный вид. Он щёлкнул пальцами, снимая защиту, и почти сразу створка распахнулась.
– Халэнн, а где Элорчик? – Вейра стрельнула глазами на Дариона и улыбнулась ему. Но тут же одарила меня цепким взглядом. – Мы что-то давно найти его не можем. Тревожно даже. Или он опять от нас прячется? А может, решил четвёртую любовницу попробовать завести?
– Я его не видел, – отозвалась я и положила две его последние записки в стол. – Он не сказал, куда отправился.
Как обычно я почти не лгала. Хотя, возможно, и стоило послать всех любовниц к нему, чтобы некогда было думать о всяких глупостях, из-за которых дырки от зубов на ягодицах появляются.
***
Та записка, которую я получила при Дарионе, была последней бредовой. Если честно, я ждала новых и беспокоилась их отсутствием (они ведь обозначали, что Элор жив), но следующая прилетела глубокой ночью и содержала почти ровно написанное:
«Прости за всё, что накарябал, я был не в себе. Не обращай внимания. Если не хочешь».
Эта последняя приписка неимоверно разозлила. Погасив свет, я пыталась уснуть, но не смогла. Сердце колотилось, как сумасшедшее. Я вскочила с кровати и несколько раз прошлась из стороны в сторону, кипя от бессмысленной злости: он оставил последнее слово за мной!
Меня это злило. Так сильно, что в темноте споткнулась о ножку кровати и отломала её.
«Эмоции опасны», – прозвучало в мыслях голосом дедушки, и я заставила себя лечь обратно. Темнота ночи и шёлк белья обволакивали меня, но покой не шёл. Я долго не могла выровнять дыхание и расслабиться.
Лучше бы занялась делами: меня опять мучили кошмары об Элоре и брате.
А на следующий день, явившись в административный корпус, я неожиданно остро ощутила, что Элора нет, и мне его не хватает.
Потому что вся моя жизнь построена вокруг него.
Элор определял, сколько времени я буду работать, спать, заниматься делами и даже подготовкой к мести Неспящим. Чаще всего именно Элор решал, что я буду есть и пить. Когда встречусь с Дарионом. Конечно, обычно он делал это не напрямую, а через назначение моих служебных обязанностей, подкармливая меня, приглашая трапезничать вместе, отправляя отдыхать. От решений Элора зависело моё расписание, а с этим и вся жизнь.
