— Прости, я не умею танцевать, — голос предательски дрогнул, но мне было уже всё равно. Сердце трепетало, а волнение от встречи превратилось в приятный уголёк, что всё сильнее тлел у меня в груди. Ещё чуть-чуть и моя, с таким трудом возводимая стена, рухнет.
Вроде бы простой и ненавязчивый способ отказа, который должен был помочь мне сохранить благоразумие, оказался встречен едва слышным раздражённым рыком. Уже привыкнув к тому, как Киллиам печётся о моём мнении, я опешила. Неужели такая мелочь смогла изменить его желание… чёрт, на ум не приходит более подходящего слова, как… потакать мне? И чем больше мы общались, тем чаще он стремился угодить. Или я просто хочу себя в этом убедить?
Чтобы не продолжать надумывать себе лишнего, я отклонилась и взволнованно посмотрела в лицо оборотня. Может так у меня лучше получится понять причину его грубой реакции. Киллиам выглядел слишком серьёзно, даже пугающе, а от недавней улыбки и следа не осталось. Будь на месте этого оборотня кто угодно, необязательно кто-то со второй ипостасью, то меня бы накрыло злостью. Потому что чаще всего именно ею я маскировала свой страх. И хоть моё сердце продолжало биться часто, но виной тому был не испуг. Причина крылась в волнении от близости мужчины, а ещё в гневе на саму себя.
Я так зациклилась на своих переживаниях, на собственных чувствах, что не учла одного — мужчина рядом израсходовал всё своё терпение. Он шаг за шагом, всё смелее ухаживал за мной, старательно показывал свои чувства, пока с моей стороны только и сыпались причины для обид. Чем ещё я отвечала на проявление симпатии? Понятно чем — бегством. При том бегством без оглядки, как от собственных чувств, так и от его симпатии, от его… любви, что даже сейчас плескалась на дне голубых омутов. Разве можно перепутать это чувство с чем-то другим? Точно нет. Пусть она может оказаться мимолётной, пусть в будущем перегорит как свеча, но сейчас эта любовь сильна и реальна.
А ещё было очевидно как день, что не мне одной не хватало наших неожиданных встреч.
Осознав всё это, я не удержалась и коснулась гладкой щеки Киллиама ладонью, свободной от горячей руки. Действие было осторожным, можно сказать неловким, но в точности повторяло то, что он делал постоянно, когда хотел показать, как относится ко мне. Лазурные радужки моментально растаяли, а лицо оборотня, моего оборотня расслабилось.
Киллиам прикрыл глаза, впитывая ласку, чтобы почти сразу распахнуть их и мягко сказать:
— Танец проще, чем кажется. Идём, сама убедишься, — несмотря на то, что он пытался не слишком давить на меня, в голосе оборотня проскользнула та самая нотка, не терпящая отказа. Почти принуждающая.
Мне бы взбунтоваться, потому что именно сейчас, когда мы, наконец, встретились, он не хочет считаться с моим мнением. Однако внутренний голос упрямо шептал: что нет, он как раз делает то, чего тебе хочется, именно то, в чём боишься признаться себе. И я, пожалуй, впервые в этом мире плюнула на доводы разума. Пусть завтра этот оборотень умчится в свои земли, пусть его именитые родичи найдут ему двуликую партию, хотя бы сегодня он побудет моим. Я же не железная. Не могу больше делать вид, что не понимаю, как его тянет ко мне, нет больше сил убеждать себя, что в голубых глазах, в которых я была красивой в любое время, застыл не только интерес к моей персоне, а настоящий голод, который в этот момент могу утолить лишь я. И что во мне сейчас не меньше ответных чувств.
Улыбнувшись своим мыслям, ощутила небывалую лёгкость во всём теле. Будто цепи, сдерживающие меня до этого, растворились. Высвободив руку из горячей ладони Киллиама и, наслаждаясь тем, как его брови ползут вверх, я провела подушечками пальцев по вышитому кителю, чтобы в итоге обнять за шею догнавшего меня оборотня. Прямо как тогда, когда он катал меня на Яхонте.
В растерянности Киллиам пребывал недолго. Я успела лишь привстать на носочки, чтобы дотянуться до его уха, как ощутила руки оборотня на своей талии. И держали они меня, как всегда — осторожно, но достаточно крепко, чтобы не сбежала в самый неподходящий момент.
— Киллиам, я поверю тебе, — шепчу мужчине, отмечая, как ускоряется его дыхание. — Но именно тебе придётся вести. Подойди к этому со всей ответственностью.
Двусмысленная фраза заставила мужчину с самыми странными волосами цвета пепла, обнять меня сильнее и выдохнуть мне в висок:
— Как скажешь, Верити.
Оставив лёгкий поцелуй на моём виске, Киллиам увлёк меня к танцующим. На площадь опускались сумерки, которые спешил сменить тёплый, мерцающий свет фонарей, пока я пьянела рядом со слишком притягательным мужчиной. Голова кружилась от музыки, тело казалось невесомым в сильных руках, но мне ни разу не довелось оступиться. Мой волк знал толк в народных танцах, что действительно оказались, не так уж замысловаты — хватало запомнить пару комбинаций и переходов, а потом просто повторять их из раза в раз. Пусть вокруг нас было много пар, танцующих так же увлечённо, но никто не попадал в поле нашего зрения — глаза в глаза, сердце в унисон, а остальное подождёт до завтра.
Оказывается это так приятно видеть искреннюю радость того, кто не так давно выводил тебя из себя одним своим видом. Глядя на шальную улыбку основную часть времени сдержанного оборотня я ловила себя на мысли, что хочу узнать больше: какой он, когда злится, какой, когда грустит, увлечён или слишком сильно погружён в свои мысли. Что-то невидимое связывало нас с каждым ударом сердца, пока я позволяла себе быть честной хотя бы в мыслях. И почему-то, будто ощущая то же самое, Киллиам становился всё счастливее.
Когда же танец подошёл к концу, я пожалела, что мы не были тут одни. Приличия и только они не дали оборотню впиться в мои губы — он так смотрел на них, что догадаться о мыслях Киллиама не составило труда. Да и я сама еле сдержалась. Говорю же: атмосфера просто опьянила меня, а отброшенные запреты, придуманные для себя самой, кружили голову не меньше. Как раз в таком состоянии делаются большинство глупостей, но меня это мало волновало — слишком часто в обеих жизнях я отказывала себе в подобных сумасбродствах. И, наверное, поэтому не смогла найти покой.
— Хочешь пить? — хрипло спросил Киллиам, посмотрев куда-то поверх моей головы.
Обернувшись, я увидела у кромки импровизированного танцпола Аринку с деревянным стаканчиком в руках. Оборотень рядом с ней, держал ещё два таких же — и если подчинённый Киллиама смотрел на нас с каким-то едва заметным облегчением, то моя подопечная очень плохо скрывала свои бурные эмоции. Мало того, что её глаза были как плошки, так ещё и горели неподдельным восторгом. И словно желая меня добить, слишком уж осмелевшая девушка одними губами произнесла «Хорошо смотритесь!». Знай она значение жеста “Класс”, то уверена и его бы показала…
Понимая, что сейчас мне нельзя приближаться к Аринке, если не хочу отвечать на неудобные вопросы, решительно произнесла:
— Я к Аринке не подойду. По крайней мере, пока она не перестанет излучать то, что излучает сейчас.
Киллиам засмеялся, что отозвалось у меня приятной дрожью, а затем сказал:
— Тогда подожди меня. Я всё решу.
Кивнув и оценив такую самоотверженность, первой отошла от оборотня, потому что, кажется, иначе он бы с места не сдвинулся. Прежде чем уйти, Киллиам поправил мне накидку на груди и невесомо провёл пальцем по моей шее. Без того горящие щёки обдало жаром, после чего я как недовольная кошка зашипела на оборотня и шлёпнула его по руке, пытаясь намекнуть, что не время и не место. Такая реакция в моём исполнении вызвала очередную порцию смеха. Пусть смеётся. Зато перед уходом Киллиам больше не стал ничего делать.
После такой ласки, что можно было сравнивать с контрольным выстрелом, я на подгибающихся ногах поплелась на ближайшую лавку — место прямо под сливой уже была занято, но свободных оказалось полно. Выбрав самую дальнюю лавку, направилась к ней, маневрируя среди прохожих. Которые, между прочим, оказались не хуже полосы препятствий. А один мужик вообще просто взял и вырос передо мной.
