Это была не лесть, это была даже не хвала. Это была правда. Проскурина заговорила решительно и серьезно, покинув улыбки и блеск глаз. Хотела подчеркнуть, что она помнит, знает и понимает, чем для нее обернется любая игра против воли преемника, но при этом она признает, что сожалеет о том, что они находятся по разные стороны баррикад.
Бессмертный какое-то время смотрел на собеседницу пытаясь понять игра ли это или женщина сказала искреннюю хвалу. Непонятно было, к какому выводу пришел сын государя, но как результат мужчина кивнул. Дал сигнал, что принял слова.
— Чрезвычайно раз нашему знакомству, — сказал Васнецов, едва наметилась продолжительная пауза в разговоре преемника и журналистки.
— Взаимно, генерал, — выдавая свою осведомленность в лицах, сидящих за столом, кивнул Катамиртас.
Завязалась беседа между делегатами и сыном государя. Все торопились выразить ему свое почтение и благодарность за гостеприимство. Преемник принимал их не без доли спокойного равнодушия и большей частью молчал, бросая взгляды на своего отца, который отвечал сыну тем же.
— Прости, — внезапно сказал Катамиртас. — Мне жаль… Я все понял, но уже, увы, поздно. Мне пора по неотложному делу! Прошу простить, господа. Приятного продолжения ужина и завершения визита. Госпожа Проскурина!
Преемник решительно поднялся и, прощаясь, кивнул журналистке глубже, чем она могла ожидать, и удалился стремительной походкой. Солдаты охраны последовали за ним.
Калина провела взглядом крепкую фигуру и взглянула на государя. Вишнар смотрел на нее. Но взгляд длился не долго, женщина увела свои глаза первой. Она думала о том, что только что сучилось. Ей почудилось? Или сын просил отца простить его за то, что вмешался в их отношения? При всех? Поняли ли это прочие члены делегации, трудно было сказать. Отчего-то казалось, не тот Катамиртас бессмертный, чтобы извиняться даже перед отцом. Тем более в присутствии людей. Это спектакль? Для кого? Для нее или отца?..
Последний ужин завершился. Делегатов повели в отведенные покои. И в этот раз, как и в тот памятный первый, Калину Проскурину провожал капитан Амир.
— У вас нет свободных солдат? — поддела она.
— Есть и вы это знаете, — спокойно признался он.
— Тогда почему вы меня конвоируете?
— Сопровождаю, Калина. Потому что это ваш последний день во дворце и вероятно это наша последняя возможность поговорить.
— Вам еще есть, что мне сказать? Не все изложили? — высокомерно уточнила журналистка.
— Я даже не представлю, что вы могли бы вдруг заговорить без язвительных замечаний. Но странность в том, что я к этому даже привык.
— Подождите, вы еще станете скучать. По большому счету, вам было даже интересно. Потому что я отличаюсь от ваших обычных дам. Верно? Было не скучно?
— Скучно не было, Калина, — серьезно признался мужчина. — Моя… то есть, наша жизнь. Во дворце еще никогда не было так интересно как во время вашего, я хочу сказать, визита делегации… И мне есть, что вам сказать. Я хотел извиниться.
— К чему это, Амир? — останавливаясь перед своей дверью и открывая ее, спросила Проскурина уже многим холоднее, оставив показное веселье. — Зачем вначале делать что-то нехорошее, а затем извиняться?
— Не знаю. Но с вами не выходит иначе. Даже если я очень стараюсь…
Калина поколебалась на миг. Даже не в тоне дело, тронули глаза. Казалось, сейчас он искренен. Возможно, первый раз.
— А вы старались? Даже очень? Не заметила.
— Вы сами говорили, что близоруки.
— Я соврала.
— И это меня почему-то не удивляет, — кивнул капитан, нисколько не порицая гостью своим видом. — Мне, правда, жаль. Что я был груб с вами. По долгу, и не очень.
— Боитесь, что уделю вам особенное место в своей статье? — усмехнулась журналистка.
— А вы уделите? — серьезно спросил Амир. Даже слишком серьезно.
— Непременно, в колонке — «очень опасный гад».
— А говорили, я милый парень.
— Врала, — беспечно развела она руками.
— Врали. Я знаю.
— Вы сказали, что хотели? Я тоже скажу, но уже в статье. Чего вы ждете? Что приглашу вас к себе на чай?
— На чай? — растерялся Амир.
— Да, на чай с кексом. Вы же пробовали кекс, Амир?
— Кекс? — переспросил он, наморщив лоб, припоминая. — Это продукт… кажется злаковый. Нет, не пробовал.
— Неужели ни одна девушка не угощала вас кексом?.. Почему? — улыбалась Калина и хитро щурила глаза.
— Не думаю, что он придется по вкусу моему желудку. Я вампир, Калина. Сомневаюсь, что вы могли вдруг это забыть.
— Не обязательно есть. Можно иначе попробовать, насладится ароматом или скажем… лизнуть.
— Лизнуть кекс? — переспросил он. — Зачем?
— Некоторые дамы считают это приятным, — загадочно сверкнув глазами, шепнула она. — Это вам мой третий прощальный совет. Почаще лижите кексики и проблем с дамами больше не будет.
Амир смотрел исподлобья тяжелым недвижимым взглядом. Понял, что она его дразнит, и осознал чем именно.
Происходила мучительная внутренняя борьба. А может и нет. Но капитан смотрел на гостью, слегка поджав губы. Женщина шаловливо улыбнулась и, подмигнув на прощание, вошла в свою комнату.
Она оглянулась и вопросительно посмотрела на капитана.
— Если бы мне представилась такая возможность, я бы попробовал… твой кексик.
Она улыбнулась и мечтательно закатила глаза, словно всерьез размышляет над его предложением, а затем резко сказала:
— Но такой возможности не представится. Доброй ночи, — и в очередной раз захлопнула дверь перед самым его носом, более чем довольная собой.
Утро. Журналистка Проскурина готова к отъезду. Стоит возле огромного окна, смотрит на бескрайнее серее пространство, что протянулось от дворца до самой железной стены.
Несмотря на усталость, Калина проснулась рано, еще до будильника. В это утро завтрак принесли в комнату, и женщина принимала пищу в полном одиночестве и тишине. Думала. Собирала воедино мысли и как ни странно, прощалась. Этот визит был не простым для нее, но Калина вдруг поняла, что не готова уезжать. Гостья из мира людей получила не все ответы на свои вопросы. А они копились так долго, и было их так много, что горечь разочарования и доля сожалений закралась в душу. Небо вновь хмурое, хотя дождя нет. Проскурина как результат грустна. И стыдно сознаваться даже самой себе, что это приключение ей почти понравилось. Дворец и все что тут происходило. По крайней мере, вначале. Когда страх перед неизвестным отступил. Первый страх… Она нашла этот неизвестный мир приятным. Если бы его жители не были теми, кто они есть, она бы стала сюда приезжать. Она бы стала… Тем более что с завтрашнего дня бессмертные откроют границу. Для этого уже все готово. Позиция укреплена. Поскольку это будет единственная брешь в обороне города и силовое поле в этой части будет снято, там уже возвели несколько примыкающих друг к другу сооружений.
