также.
Неприкаянность препятствовала полному воплощению идей в жизнь, стало быть, непреодолимый барьер.
Лиза открыла глаза и снова увидела рядом сидящую с ней во всё той же немного грязной мешковатой одежде подругу, закончившая перевязку руки какой-то белой лентой. "Зачем она её повязала?". Заметить это, находясь под впечатлениями от странного минутного сна было невозможно, как и догадаться о значении этой вещи для неё. "Пока что, кроме символичного заключения отношений это ничем не казалось. Не более чем обычный подарок. Счастье".
– Замечательные доверительные отношения строятся на откровениях, время от времени, и правде, какой бы она не была. Думаю, для неё сейчас самое время.
– О чём ты говоришь? – Лиза смущённо замолкла, ожидая ответа.
– На какие жертвы ты шла, чтобы сохранить любовь? Неважно, сейчас или в прошлом.
– Я была готова даже оказаться здесь, чем стать причиной его боли.
– Боль от затянутой на правом запястье ленточки тебе ничего не подсказывает? Возникают образы в голове, чем это может быть?
Слишком много воздуха требовалось, чтобы ответить на вопрос, но столько не было из-за подступающей к трескающемуся потолку воды. Все жалобные кряхтения вырывались дёргающимися пузырями, лопающиеся от её попыток ухватиться за какой-нибудь невидимый спасательный предмет, что чудом вытащит её к поверхности. Тело остывало вместе с головой, и рационально правильные варианты выплыть угасали где-то на глубине.
Под завалами и горой бетонных плит виднелись зеленоватые водоросли со дна, пытающиеся вырасти и ухватиться за ботинки утопающей, они неестественно вытягивались. Всё в точности, как он рассказывал. Удушение становилось концом воспоминаний о гниющем на промёрзлом берегу теле в белоснежном свадебном платье, но уже без ленточки на неё поясе. "Разбить плоским камнем рядом и покончить с этим", думала она. На ней фрагмент чужой первой трагичной встречи со смертью. "Филипп!".
Атмосфера нереальной лёгкой сказочности таяла на чёрных камнях, неторопливо отдирая части прошлого друг от друга, смешивая хаотично выбрасывающиеся наружу чувства в ярости и радости. Мир это земля страданий вечных.
– Где ты её взяла? Откуда?
– Сейчас я всё о себе расскажу, всю правду, что сделала, и чего нет. Что знаю, и почему не говорю: парень, о котором ты рассказывала, был здесь, это он передал мне эту ленту.
– Не понимаю… Не может быть. Как?
– Также подумала и я, но не могла сказать, что ты здесь. Обманула.
– Что ты наделала… – она растерянно заморгала, боясь взглянуть на руки.
По красным от холода щекам прокатилась реальная горячая слеза, своим слегка солёным вкусом приводящая в работу все механизмы мышления к быстрому решению задачи. Предпринимать совершенно точно глупое и опасное действие нужно немедленно, чтобы просто встретившись с ним взглядом дать понять, как сильно его ей не хватало. Как он буквально стал частью её второй жизни. Жить сейчас нужно только ради смерти рядом с ним, потому что, наверняка, второй такой встречи точно никогда не случится. Но тяжесть слов сказанных Алисой, само собой, имели за собой гигантское количество времени для размышлений и трактовок прямо в данный момент; она вонзила сияющие крючки в её тело, вынимать которые из своего тела будет невероятно больно. "Почему она так поступила? Неужели, в каких-то случаях действительно не существует варианта, как просто обмануть ради блага? Что тогда это за счастье, если выстроено на костях?".
В голове маленькой девочки собирался настоящий ураган борющихся за главенство над её действиями эмоций, вбирающий в себя сейчас каждое запомнившееся слово и последний шаг в противоположную сторону от Алисы: загнанность, беспомощность, ненависть. Истерия, в конце концов. "Война сейчас из-за него. Филипп преодолел огромный путь до сюда не за смертью. Нужно как можно скорее отыскать его в самом большом пламени".
"Но, как так-то? Ложь – двигатель всего доброго". Страшно заворачивать за обтянутые плёнкой коридоры и в их тёмные кабинеты, не испугавшись стоящей в углы швабры или болтающейся на проводных лампы, не представляя это зажмурившимся от страха человеком в военной форме и с заряженным автоматом в руках. Всё могло закончиться в любую секунду, окажись кто из двух сторон более невнимательным. Взгляд потух. Стрельба велась неподалёку, настолько же близко был её возлюбленный.
А что это? Забрызганный зелёной краской фрагмент её незаконченной фрески посвящённая незаконченной жизни, где был символ с куртки Филиппа. "Алиса избавилась от всего, что могло помочь ему меня найти. Пока, не знаю, как это воспринимать…". Чёрные контуры фигур тоже были обезображены этим действием. Значительная часть картины пострадала от нескольких секунд ревности, конечно, было страшно. Выстроенные из столов баррикады почти у каждого угла, но без единой за ними души, простаивали в одиночестве. Никого не было. Кто-то готовился, ждал, но неизвестно куда пропал. Всё отдалялось и переходило из одной условной зоны в другую, попутно разрушая предыдущее после битвы залы, которые под это совершенно не годились. На глазах буквально всё разрушалось: часы трудов сыпались с потолка и разбивались об уже крошившуюся под ботинками шахматную плитку. Свитер чернел от пыли в воздухе. "Стоило ли продолжать разговор с ней, если основание их отношений пошатывалось в тот момент. Нужно ли было лично ей попробовать выяснить мотивы её обману и фактическому началу конфликта внутри ковчега? Найди меня Филипп намного раньше, как изменилась бы игра?".
Дышать сейчас было труднее как никогда. Горячее и волнительное дыхание ударялось об осыпающиеся с потолка частички пыли и возвращалось, из-за чего на лице появлялось обманчивое колющее чувство. Глухие барабаны проносились по всему залу, исчезая вместе со своим эхом. А не покидающий разум образ был где-то неподалёку. Далёкий величественный гул продолжал нагонять ужасу на хрупкое тело девочки. Она представляла, как что-то невообразимо больших размеров прямо сейчас склонилось над маленькой бетонной коробочкой с такими же маленькими, но беззащитными живыми песчинками без целей и радости, пытаясь не затронуть хрупкие нити у себя под носом хотя бы в этот раз. И яркие вспышки молнии вновь резали ткань между моментом прошлым и настоящим, предоставляя бледным женским рукам прикоснуться к никогда не существующему моменту происхождения ярких впечатлений. Ей приходилось раздвигать острые полки для высвобождения света. Яркого белого света. Света прошлых криков и небезнадёжных мечт о бесконечном цикле позитивных эмоций. Что это было на самом деле? Заполняющие фрагменты пустого и бессмысленного существования души? Образы для полного заполнения личности и её нормального функционирования? Отнюдь. Всё, о чём она думала – как бы не пропасть. Как бы не исчезнуть без чьего-нибудь постоянного заботливого внимания. Если всё это части всеобщего образа, то, что
