Дин Ши. И Кристалл Души на груди.
Она замерла. Кристалла на Горте не было. В вороте рубашки ни следа цепочки или легкого сияния под тонкой тканью, если бы тот желал его спрятать. Ни отблеска синевы от знаков… он так уверен в себе, что сила его внутри спокойна, как озерная гладь?
– Господин магистр инквизиции позволит мне не раздеваться? – скучающе поинтересовался Горт. – А также не кусать рябину, не входить в кузницу, и что там еще есть в суевериях. Я готов, если это необходимо, но не люблю терять время.
– …в поджоге дома погибшего при странных обстоятельствах профессора Дойла и становишься первой подозреваемой в его убийстве, – продолжал Эремон так, словно его и не прерывали. – Ректор, думаю, вам действительно не стоит ни раздеваться, ни кусать рябину. Мы все еще на территории Дин Эйрин, вашей территории. Передадите ли вы обнаруженную ши в руки королевской инквизиции?
– При всем уважении – нет, магистр Эремон. Я хотел бы оставить ее здесь под магическим надзором. Вы сможете допросить ее, когда захотите. Поймите, сейчас это предмет моего необычайного научного интереса, а после вашей тюрьмы – как знать, что от нее останется…
Он улыбался, глаза его блестели, и в его словах Брендону слышалось «Птичка в клетке. Драгоценная, редкая птичка в клетке». Это выбило его из оцепенения.
– Вы лжете. Вы подстроили все это, чтобы получить себе ши, – это Брендон сказал даже вежливо, словно вел диспут. А вот бросился на Горта уже без всякой вежливости. Воспитания хватило ровно на то, чтобы не драться кулаками подобно деревенскому выпивохе, а атаковать по науке профессора Тао – сфера цвета гнева, темно-алая, появилась в воздухе у груди Брендона, рванулась к ректору. Опытный маг мог сделать это за счет собственных сил, копить и гармонизировать которые учил профессор Тао. Нет, эффекта шаровой молнии так не добьешься, но случалось, что так останавливали врагу сердце. Редко. Обычно просто сбивали с ног.
Окованный железом посох магистра Эремона, с которым тот обычно делал упражнения, взлетел, рисуя невидимую преграду между Брендоном и Гортом. Сфера ударилась об эту преграду, разлетелась алыми брызгами, исчезла. Второе движение посоха – железный наконечник даже близко не коснулся Брендона, но тот едва удержался на ногах, словно его ударило ураганным ветром, и этот ветер выбил из тела все силы. Эшлин схватила его за руку – то ли держалась, то ли держала. Он оперся другой рукой на постамент для книги и выровнялся. Тело ныло так, будто Брендон только что внес на башню университетской стены ту самую лошадь.
Ректор даже не пошевелился. Только чуть улыбнулся.
– Вы уж меня простите, магистр Бирн, но устраивать здесь поединок не время и не место. А в первую очередь это незаконно. – Эремон встал к Брендону вплотную и добавил, понизив голос: – И лучше так, чем мне придется предложить студентам вас удерживать. Некрасиво было бы.
Он добавил уже громче:
– Ласар, выдай ректору заряженный обсидиан. Девушка-ши остается на его, так скажем, попечении. Второго магистра Бирна мы сопроводим в Бетлемскую лечебницу. Книга пребудет в университетском хранилище. Все присутствующие здесь должны подробно описать увиденное письменно и отдать мне до моего отъезда – таким образом, у вас час.
Ласар оторвался от бумаги и пера – он что-то очень быстро писал все время, потому молчал даже без приказа учителя. Сейчас он передал Горту Галлахеру широкий серебряный браслет с куском обсидиана неправильной формы. Такая вещь поглощала магию, направленную на ее носителя. Маги не носили ее постоянно, потому что под постоянным влиянием обсидиана несколько слабели сами, а находящиеся рядом артефакты быстро разряжались.
Брендон ждал, пока инквизитор удостоверится, что он успокоился, и отвернется. А потом, едва Горт оказался рядом, потратил остаток сил на то, чтобы собрать волю в кулак. Последнее, что он помнил, когда повалился на глиняные таблички, что рука его достигла цели, коснувшись жесткой скулы ректора. Заклинание инквизиторского посоха лишило Брендона Бирна сознания и возможности сопротивляться.
Ректор легко отнял руку Эшлин от руки Брендона. Она попыталась дернуться, но он мягко, едва слышно, сказал:
– Нужно слушаться, девочка. Иначе все будет только хуже. Ты все равно попалась бы. Ты неуместна в этом мире, как мак под ясенем, помни.
Мак – смерть. Ясень – человеческий мужчина в одном из толкований. Эшлин хорошо поняла, чем угрожал ей Горт Проклятый.
Ее вывели первую. Ректор держал ее за руку, и Эшлин казалось, что вся ее сила утекает к нему. Дело было не в обсидиане, а в нем самом. С другой стороны ее держал Фарлей Горманстон, и его самодовольная ухмылка становилась все шире. Остальных Горт отослал писать бумаги для инквизиции.
Когда никто уже не мог их слышать, Фарлей спросил:
– Куда ее, господин ректор? В ваш дом?
– Под тростник, – ответил Горт. – Там ее уже ждут.
И его усмешка показалась Эшлин самым жутким из случившегося в этот день.
Глава 14
Среди серых камней
Остров в Ибернийском море, где располагалась старейшая Бетлемская лечебница, на картах с некоторых пор обозначался, собственно, как Бетлемский. Но намного больше устоялось мрачноватое «Остров последней надежды», переделанное жителями приморских деревушек в «Безнадегу». Туда, в Безнадегу, и везли Брендона два молчаливых перевозчика в серых скорбных одеяниях с вышитым знаком Бетлемского братства – открытая ладонь и белый четырехугольный камень на ней. Ладонь – «мы протягиваем руку заблудшим», белый камень – особый кварц, в изобилии использующийся братством, четыре угла – четыре добродетели пациента Бетлема, а именно раскаяние, помощь другим, послушание и скорбь.
Море было серым, небо было серым – осень вступала в свои права. Серым было настроение Брендона. Серыми были одеяния перевозчиков, крепких, безмолвных и мрачных. Серые волны качали лодку.
Брендон поднял голову. В других обстоятельствах он подивился бы местному новшеству – канатной дороге, по которой на остров и с острова везли грузы. Если все бетлемские братья были такими же квадратными, как перевозчики – под стать кварцу со знака, – то найти силачей вертеть тяжкое колесо, заставлявшее канаты двигаться, им было несложно.
Весла и волны выводили тоскливую мелодию Безнадеги. Начался мелкий дождь.
Вслед лодке смотрели магистр Эремон и Ласар. Наконец Эремон нехотя повернул коня.
– Вы теперь верите в ши, учитель? – немедленно спросил Ласар. – Жаль, что не смогли пока поговорить с ней. Это же чудо! А вы правда думаете, что она…
– Я буду тебе невероятно признателен, если ты научишься задавать один вопрос и дожидаться ответа, – заметил Эремон. – Но ты заслужил. Ты даже
