утром Нико.
О том, что в белокуром семействе пополнение, я уже знала от Нерезы.
— Всего лишь девочка, — продолжил плад с улыбкой, — да еще и семимесячная — слабая пладесса, вырожденка.
— Какое это имеет значение? — сухо ответила я.
— Мариану надо упрочить положение, а тут девочка, слабая пладесса… Не повезло.
Я не стала ничего отвечать и продолжила разглядывать заснеженные деревья в дворцовом парке так, словно никогда не видела ничего более красивого.
— Неужели тебе все равно? — спросил Нико, склонившись ко мне, и носом провел по румяной от холода щеке — не по той, на которой шрам. Я не стала отстраняться, но и поощрять плада не стала тоже. В последнее время он касается меня чаще и все более открыто демонстрирует свои права на меня. Фрейса Клара следит за соблюдением приличий, но я не единственная ее подопечная, так что не всегда она рядом. — Ты такая холодная… — вымолвил он, прижимая меня к себе. — Может, поездка в родные края растопит твое сердечко?
— О чем ты? — напряглась я.
— Не бойся, я говорю не о тропиках Тосвалии, а о туманах Тоглуаны. Нашей Тоглуаны. Пора наведаться домой и нанести визит эньору Мариану Сизеру, чтобы поздравить его с рождением дочери.
— Что ты задумал?
— Ничего такого: просто поздравить Сизеров, разведать обстановку… И неужели тебе не хочется увидеть сына?
— Они меня и на порог не пустят, — выдохнула я; грудь сжало от боли и неизбывной тоски по сыну. Тео, конечно же, подрос и стал еще милее, а я не вижу этих изменений …
— Сизер не дурак, ссориться с Орсо он не станет. Уж хотя бы одну встречу с Теодором Тоглуанским я тебе устрою. Ну, что ты скажешь теперь? Сердечко начинает биться чаще? — Плад потянулся к моим губам, но зря он рассчитывал, что его обещание сделает меня более сговорчивой. Я отвернулась, и поцелуй пришелся в щеку.
— Сначала я должна увидеть сына, — сказала я.
— Правильно, — хрипло произнес Нико, — мужчине ничего нельзя давать сразу, надо поиграть…
— Вот и поиграем, — ответила я; мои мысли устремились в Тоглуану, к сыну. — С Сизерами.
— Я не о Сизерах.
— А я о них. Мое сердечко растает только рядом с сыном. И тогда ты увидишь, какой я могу быть благодарной, Нико, — прошептала я и сама уже провела рукой по его колючей щеке.
— Тогда собирайтесь, эньора Гелл, — сказал он. — Скоро нам предстоит дорога.
Большую часть своего гардероба я оставила; взяла только необходимое. Единственное непрактичное, что я забрала — это подарки Рензо, а также несколько наших любимых книг, которые мы обсуждали когда-то счастливыми вечерами в Тихих огнях... Собираясь, я считала дни до отбытия и чувствовала, что во дворец уже не вернусь.
Нереза и Вито, единственные тоглуанцы, оставшиеся со мной и помогающие мне все это время, два моих самых верных друга, тоже радовались отъезду: столица не пришлась им по нраву, их тянуло домой. Помимо меня многие другие плады тоже покинули столицу, чтобы переждать в отдаленных владениях неспокойные времена, так что наше решение вопросов не вызвало.
— Удаляетесь со сцены, милочка? — сказала фрейса Клара, которую я пригласила на чай в последний вечер в столице. — Временно, я надеюсь?
— Теперь мне придется играть спектакли на сцене Тоглуаны. События замкнули круг.
— О чем это вы?
— Да так… Спасибо вам, Клара. Вы невероятная женщина.
— Я фрейса, — так, словно это все объясняет, сказала моя нежданная, но очень влиятельная, как оказалось, союзница.
Кто бы мог подумать, что за ее черствой оболочкой может скрываться такой ум стратега, такая хватка и такое сердце. Фрейса легко могла меня подставить, выслужиться перед другими, но не пошла на это и довела игру до конца.
— Знаете, — призналась она, — еще до того, как меня к вам приставили, я решила, что вы мне не нравитесь — не выношу кокеток и скандальных личностей, но вы… — фрейса окинула меня выразительным взглядом и сказала: — Промолчу, пожалуй. Но вы не так уж и плохи, Валерия.
— Какая высокая оценка, — протянула я, улыбнувшись.
— Весьма высокая.
— И еще кое-что. Вас хотели убить, — сказала фрейса. — Ну, вдовий напиток, помните? Обычно ллары нашептывают вдове, чтобы она жила, а вам нашептали, что вы не заслуживаете жить.
— Как вы узнали?
— Не я, Блейн, — ответила фрейса таким тоном, словно это само собой разумеющееся. — Он один из немногих, а пожалуй, и единственный, кто мог себе позволить заявиться к драконовым невестам и сказать, что передушит их одну за другой, если они не скажут ему, по чьему приказу вас пытались убить.
— Он действительно сказал, что передушит ллар?
— Я не знаю, как именно он действовал, но ответы он получил.
— И кто же хотел убить меня?
Фрейса назвала несколько фамилий.
Оказалось, что меня хотели убить друзья Рензо.
— Неожиданно… — пораженно вымолвила я. — Как же ллары согласились помочь им?
— Драконовы невесты обладают особой властью — они благословляют и проклинают. Вы удостоились проклятия. Неужели вы удивлены?
— Да... но не тем, что ллары по просьбе студентов задумали меня убить. Я не думала, что Блейн будет искать правду… Он ничего не сказал мне.
— А зачем ему говорить? Он разобрался сам и предупредил меня, что оторвет голову, если я снова позволю лларам запудрить вам голову.
— Мне он тоже обещал оторвать голову, — отозвалась я и уточнила: — Так вы помогаете мне, потому что Блейн приказал?
— А вот не скажу, — заявила фрейса Клара.
Мы посмотрели друг другу в глаза, затем подняли чашки с чаем и чокнулись — чтобы наши головы остались при нас.
Следующим утром мы уехали: сначала сели на поезд, билеты на который семейству Орсо достать нетрудно, затем, сойдя на станции, мужчины пересели на лошадей, а мы с Нерезой разместились в экипаже; сопровождало нас достаточное количество охраны, но тревога все равно съедала.
Чистая кровь не выпускала новых обращений, и листовки с лозунгами больше не появлялись, да и Викензо, готовящийся к благословению на правление, тоже не зверствовал открыто. Все понимали, что затишье временное. Испуганный народ был угнетен и недружелюбен, так что каждый раз, останавливаясь на ночь
