подставился так, не рискнул сейчас, когда идет перелом.
— Но он и не спасся.
Вот именно, не спасся. Не воспользовался ни одним из своих козырей, не сказал ни слова в свою защиту, просто позволил им себя сжечь, поступил точно так, как когда-то поступил его отец, тоже ставший жертвой клеветы. Почему Элдред, умный, хитрый, расчетливый, с юности выгрызавший высокое положение при дворе, умер? Такие не умирают так. Что он знал, почему поступил так? Почему ушел сейчас?
Значит, есть причина.
Развернувшись, я отошла от окна и направилась в спальню, где начала готовиться ко сну; руки дрожали, но и только, когда я раздевалась. Немного погодя вслед за мной в комнату вошла Нереза. Подойдя, она обняла меня со спины и сказала тоном, не допускающим возражений:
— Я сегодня с вами лягу, и не спорьте! Ни на минуточку вас не оставлю.
А я и не думала спорить. Даже когда все горит огнем, не стоит забывать о тех, кто рядом. У меня есть Нереза, у меня есть друзья, у меня сын, которого я верну. А все прочее сейчас неважно…
Ту ночь в газетах назвали «красной» под цвет пламени, сожравшего тысячи людей и сотни домов. Сгоревшие кварталы по площади составляли не значительную часть города, но были плотно заселены. Оставшиеся в живых люди получили ожоги, лишились жилья и имущества. Говорят, каждый дом, на котором были замечены лозунги Чистой крови, был сожжен; здания с лозунгами не тронули лишь в центре — там просто обошлись стиранием записей.
Викензо использовал казнь Блейна для привлечения внимания, и когда разгоряченные чистокровники расхрабрились настолько, что начали швырять в пладов зажигательные смеси — вот ирония-то! — плады начали исполнять план в жизнь. Прославленные мастера огня, по странному стечению обстоятельств присутствующие на казни, в прямом смысле слова задали жару, использовав огонь смерти против бунтовщиков, и это было первое за очень долгое время использование пламени смерти без суда и следствия. И обычный огонь страшит, обжигает и убивает, но огонь смерти… его не потушить, он уничтожает плоть быстро и без следа. Даже сами плады боятся попасть под него, что уж говорить о людях?
«Красная ночь» потрясла Авииаран; улицы, прежде покрытые снегом, стали серыми от пепла. Люди спешно покидали город; по сообщениям газетчиков, невозможно было купить билет на поезд в другой эньорат. Все храмы были закрыты: лларам запретили открывать двери. Во дворец теперь можно было попасть только по особому разрешению, как и покинуть его, впрочем. Добропорядочным жителям столицы было велено сидеть дома, чтобы не мешать отрядам пладов патрулировать улицы и чтобы не стать жертвой чистокровников, которые оказывали сопротивление. Так, были взорваны императорская библиотека и опера, бомбы под которые, судя по всему, были заложены давно и ждали своего часа. Помимо этого, пладов отстреливали, но чистка продолжалась. Получив право использовать огонь смерти и вообще огонь, эньоры уже не боялись численного превосходства чистокровников, ряды которых по понятным причинам поредели.
О том, что происходит снаружи, я узнавала либо из газет, либо от Нерезы, либо от Орсо, который приходил ко мне. Нико, как и большинство пладов, участвовал в чистках и не видел в них ничего страшного. Да, чистокровников они сжигают на месте, и что? Они тоже убивают пладов без жалости, как только предоставляется возможность — бросают взрывные устройства, стреляют, пытаются отравить еду. Кстати насчет еды: многие плады и особенно пладессы потеряли аппетит, зная, что излюбленное оружие чистокровников — яд. Многие проверяли еду на собаках и кошках.
Так, в напряжении и изоляции, столица прожила месяц. Въезды и выезды из столицы проверялись, с поставками начались проблемы, и цены на продукты взлетели. Людям приходилось часами стоять в очередях, чтобы купить необходимое, и доказывать, что они не бунтовали против Великого Дракона. Чистки сделали свое дело; запуганные горожане нос боялись показать наружу из домов — если те у них остались. Положение ухудшили ударившие морозы.
Из Чистой крови Викензо пришла просьба пощадить людей и остановить террор, и будущий император прекратил чистку и смягчил условия. Как сказал Нико, борьба на этом не закончилась и чистка тоже — просто теперь она будет не такой открытой. И Чистая кровь, и Великий Дракон еще схлестнутся, но позже, когда обе стороны переведут дух.
Все это время я жила одной мыслью — как хорошо, что Мариан увез Тео из Авииарана! Я бы с ума сошла от беспокойства за сына, останься он в эту зиму здесь, во дворце. К тому же все помнили, чьей «любовницей» я была; если бы не покровительство Нико, мне пришлось бы худо. Семья Орсо оберегала меня, как ценный актив, да и я сама была крайне осторожна, но этого было недостаточно.
Все решилось, когда Викензо вызвал меня к себе. Когда был жив Дрего, они с женой предпочитали не замечать меня, зато всячески привечали Сизеров, особенно Кинзию. Насколько я знаю, Кинзия даже подружилась с женой Викензо и стала вхожа в их семью, и злые языки говорят, что Викензо с Кинзией крутят шашни — именно поэтому почести и деньги так и валятся на Сизеров. Да и Дрего был большим любителем светловолосых красавиц, так что неизвестно, что там было и есть в настоящем.
В общем, от встречи с Викензо я не ждала ничего хорошего. Поприветствовав его по этикету, я опустила взгляд.
— Я знаю двух вдов Гелл, — сказал плад, — и обе прекрасны лицом. Но одна порядочная, а другая скандальная. Посмотрите на меня, эньора.
Я подняла взгляд на будущего императора. Обычный мужчина за пятьдесят, не обладающий ни статью, ни красотой, он надел зачем-то длинное, слишком яркое для него одеяние темно-красного цвета.
— Вы станете женой эньора Николиса Орсо и продолжите его род, не свой. Решение своего отца — да будет вечно гореть его огонь! — я не одобряю и не принимаю. Вы не Гелл, вы станете Орсо и никак иначе, и прав на Тоглуану не будете иметь никаких.
— Да, ваше высочество.
— Для вашего же блага будет лучше, если я больше ничего о вас не услышу. Вы меня поняли?
— Да, ваше высочество.
Это было все. Поклонившись, я ушла, ничего не чувствуя… хотя нет, кое-что я все-таки чувствовала — презрение. Викензо может и дальше жечь людей и идти путем устрашения, но в нем нет силы истинного плада. Он вырожденец.
И красный цвет ему не идет.
— У Сизеров дочка родилась, — сообщил как-то
