Вот разве что Малик все время рассказа только подвывал. И, пожалуй, он был единственной исключительно пострадавшей стороной.
Да еще горгульи продолжали себе курлыкать.
Собственно, началось все именно с детеныша горгульи, которого притащила вчера домой Лелька. Как и было велено, она отнесла животное в монстрятник и оставила его там. Однако горгуленыш, которому понравилось с ней играть, с таким раскладом не смирился. Вольер для горгулий был рассчитан на размер взрослых особей — а потому, стоило мастеру отвернуться, детеныш без особого труда протиснулся между прутьями решетки и полетел искать любезную подругу.
Горгулья-мать, от которой удрал ребенок, повела себя как истинная “яжемать”. То есть закатила безобразную истерику. А стоило мастеру заглянуть в ее вольер, чтобы проверить, отчего визжит и беснуется самый невозмутимый из питомцев, отшвырнула тролля, пролетела мимо него и вырвалась на свободу. Чтобы отправиться, в свою очередь, искать свое дитятко.
Мастер, само собой, помчался следом, вот только летать он не умеет, да и скорость бега у него не настолько велика, чтобы ловить монстров голыми руками.
Тем временем Лелька, оставленная в приемной, осознала, что рисовать на оборотах черновиков ей совершенно не хочется. И решила поискать себе другое занятие. Тихое, как было велено.
Покрутившись по приемной и осмотрев все найденные предметы, дочь моя заинтересовалась “игрушечным чайником” — это она так Маликову лампу идентифицировала. А что? Носик имеется, ручка тоже в наличии. Как есть чайник! И, конечно, игрушечный, иначе почему он такой маленький? Раз имеется чайник, можно поиграть в чаепитие. Вполне себе тихая игра.
Кукол, правда, нет, чтобы их поить, но недостатком воображения мое дитя никогда не страдало. Поить чаем она решила пушистые тапки с помпонами, оставленные моей предшественницей за стенной панелью. Кто бы сомневался, что Лелька и туда доберется! Правда, как она ухитрилась сделать это в такое рекордное время, для меня так и осталось загадкой.
Чашки тоже быстро отыскались — правда, не игрушечные, а самые обыкновенные, но надо же как-то выкручиваться!
Вот воды, чтобы налить в чайник, ребенок не нашел. Зато быстро обнаружил чернильницу и решил, что ее содержимое для игры вполне подойдет. Главное — ничего не облить. Лелька же понимает, что это мамина работа, здесь нельзя пачкать!
Она была предельно осторожна, предельно. И очень-очень аккуратно вылила чернила в “чайник”.
Малик, преспокойно отдыхавший в своей лампе, не ждал от судьбы ударов. И когда на него откуда ни возьмись хлынули чернила, поступил так, как делают все, кому доводилось просыпаться от обливания чернилами с ног до головы — вскочил и завопил.
Само собой, синий дым, внезапно и густо поваливший из “чайника”, стал для Лельки полной неожиданностью. Решив, что в чайнике что-то горит, дитя мое попыталось остановить пожар. Воды рядом по-прежнему не было. Но из какого-то то ли фильма, то ли слышанного разговора, дочь помнила, что пламя можно чем-нибудь прибить. Поэтому она схватила со стола готовые к чаепитию тапки.
Ну как — схватила… сунула в них руки, намереваясь “прибивать” лампу. И тут оказалось, что почтенная гномка Крумгильда не просто так хранила на рабочем месте тапки с помпонами. Тапки оказались скороходами. И стоило Лельке сунуть в них руки, как они резво скакнули вперед — к окну. Вместе с Лелькой. К счастью, стекло она все-таки не вынесла, веса не хватило — просто впечаталась в него. Стекло вынесла уже не она.
Потому что в этот самый роковой момент произошло сразу несколько событий. Во-первых, стоило Лельке распластаться по окну, как ее засек бестолково мечущийся над академией горгуленыш. И радостно кинулся к дорогой подруге. Сквозь стекло, разумеется.
Опять-таки Лельке крупно повезло, что секундой раньше она успела дернуться — и тапки вместе с ней скакнули в другую сторону, так что ее даже осколками не засыпало.
И в этот же самый момент случилось “во-вторых”: к ректору принесло посетителей. Практически одновременно. Первой вошла студентка Ромиус, утверждающая, что у нее безотлагательное дело к лорду ректору. Однако стоило юной драконице открыть дверь, как едва ли не в лицо ей прилетел синий джинн.
Джинны — существа абсолютно волшебные, и повредить им как-либо практически невозможно. Но есть один нюанс. Джинны привязаны к своему месту обитания. К примеру, если запаять лампу или бутылку, ее обитатель останется в ней заперт. Опять-таки, никакими зельями невозможно воздействовать на самого джинна. Например, если его полить чернилами — они просто прольются сквозь него. Зато на его лампу воздействовать можно — и это отражается на нем. Несчастный Малик, которому залило глаза, пытался стряхнуть с себя чернила, однако их все не становилось меньше — для этого нужно было вычистить изнутри его лампу, а не его самого. А потому джинн просто метался по приемной, не видя ничего перед собой — пока не влетел в драконицу.
От неожиданности студентке показалось, что на нее напали — причем запустили каким-то неизвестным заклинанием. И, конечно, она попыталась обороняться — попросту запустить в ответ огненным шаром.
Шар едва не попал по горгуленышу — тот метнулся в сторону, пробив одну из стенных панелей. А затем и другую. В этот миг своего ненаглядного малыша и разыскала трепетная мать, влетевшая в то же многострадальное окно, подхватившая дитятю в воздухе и приземлившаяся на мой стол. Мебель на такие нагрузки рассчитана не была и мгновенно переломилась. Для нервов студентки это оказалось уже чересчур. Особенно когда она узрела очередной прыжок Лельки на руках в тапочках. Швырнув в пространство еще один файербол, драконица в конце концов тихонько сползла по стенке.
Моему рабочему месту крупно повезло, что следом за студенткой Ромиус, опоздав всего на несколько секунд, вошли еще двое посетителей — мэтр Драбур и мэстрис Талиэль. Мечущееся под потолком синее нечто они, конечно, опознать не могли и тоже приняли за неизвестное заклинание. Зато драконий огонь, уже занявшийся на одной из разрушенных деревянных панелей, не признать было сложно. Да и клубы синего дыма добавляли атмосферности. Не говоря уже о горгульях, рушащих мебель. Извечные враги мгновенно оценили обстановку и действовали на удивление слаженно: эльфийка, использовав какой-то из своих артефактов, пустила по кабинету водяную волну, чтобы погасить пламя, а гном накрыл себя, ее, студентку и заодно отлетевшую им под ноги Лельку щитом. Правда, оба, опять-таки от неожиданности, не соразмерили силу заклинаний — и действовали как в бою. Вода не только погасила тлеющие очаги, но и залила все, что могла, а щит надежно подпер дверь ректорского кабинета. Вот силовой волны в исполнении Тея он не выдержал…
Илль
— Так. Я правильно понимаю — чтобы вернуть нашего курьера в нормальное состояние, нужно почистить его лампу? — мрачно поинтересовалась я, и оба артефактора закивали. — Прекрасно. Лелиана! В коридоре за поворотом питьевой фонтанчик. Живо отмывать свои художества!
Вжав голову в плечи, Лелька подхватила лампу и порскнула за дверь. Отпускать ее я не боялась — сейчас, зная, что нашкодила, она точно не решится и шагу сделать в сторону и в точности исполнит именно то, что велено. Да и фонтанчик совсем рядом.
Впрочем, следом все равно вышли оба артефактора, с двух сторон заботливо поддерживая под руки студентку Ромис — уж не знаю, к лекарям или просто на свежий воздух. Зачем приходили все трое, я так и не выяснила. Надо полагать, завтра придут опять… Следом тяжело потопал мастер Зур, держа в охапке обеих горгулий. Ноша была серьезной даже для огромного тролля.
Спустя полминуты зависший под потолком синий Малик вдруг тоненько завизжал, а потом отряхнулся, как пес — я едва успела откочить, чтобы меня не окатило. А джинн, когда я опять взглянула на него, оказался снова сиреневым. Только каким-то очень взъерошенным. И полупрозрачным. И как будто… мокрым?
