Сама же Ваенна действительно хотела замуж за герцога: во-первых, очень видный мужчина, во-вторых, очень богатый мужчина, в-третьих, серьёзная защита от родного отца, который постоянно втягивал дочь в разного рода заговоры и авантюры, не считаясь с её желаниями. А против герцога в открытую он бы не пошёл. Так что, к чести Ваенны, в будущие королевы она не стремилась. Но хватило и других дел, за которые эту изнеженную красотку можно было судить.
Это она тайно подбросила магический яд в кубок невесты герцога на обряде. Правда, она не знала, что установку на этот шаг ей внушила именно королева. Ваенна всегда считала себя самодостаточной и самостоятельной личностью. Кстати, избавиться от герцогской невесты она и сама горячо желала. Так что тут у них с королевой всё сошлось.
Народу в храме было много, а сам семейный храм Риверсов на территории замка был не так уж велик. Люди толпились тесно и проследить за всеми было трудно. Да, собственно, за этой леди никто тогда и не следил. Поэтому никто ничего не заметил. Но невеста, вернее, уже жена выжила и этот факт бесил Ваенну неимоверно. Естественно, что все улики она попыталась перевести на Изабеллу.
И вроде бы получилось, но вот она сидит в кабинете дознавателей, и какая-то старуха просматривает её память как книгу с картинками при этом брезгливо морщась. Бессильная ярость наполняла сознание девицы и это видели все, кто присутствовал на допросе.
Передачу денег наёмникам и заказ на похищение Мариенны герцог просмотрел особенно тщательно. Он-то склонялся уже к тому, что все эти покушения — дело королевы, а оказалось и без королевы нашлась коварная и опасная дама. Но блок у наёмника, как и у Изабеллы был поставлен королевой. Причём она использовала новый метод — блокировка на расстоянии. В обоих случаях леди Ваенна вводила заранее приготовленный блок на свой разговор с исполнителями им в кровь под видом принятия клятвы неразглашения.
Кстати, блоки стоили дорого и составляли немалую часть собственного дохода королевы. А занималась их реализацией её личная служанка. Вот такие открылись подробности.
Совершенно по-новому посмотрел мужчина на кукольное личико этой твари. Никакой жалости и сочувствия у него к этой семейке не было. И отец, и дочь стоили друг друга. Хорошо, что их жена и мать ещё в молодости сама удалилась в дальний монастырь и не знает теперь позора. А, может, и не сама, философски заключил герцог.
Леди Зои между тем закончила работу и вернулась в кресло, на ходу подхватив стакан с водой. «Уводите» — распорядилась она и вновь они с герцогом остались одни. «Слишком много тайн, — неожиданно осознала графиня. — Опасно!»
— Итон, я оставлю тебя. Дальше разбирайся сам, но советую, никого, повторяю, никого, кроме Остина, не посвящай в результаты этого расследования. Опасно!
— Согласен, леди, — угрюмо ответил герцог сам шокированный полученными данными.
— А по поводу королевы, — вспомнила графиня, — пришли мне её вещь домой, можешь вместе с Алексом, но можно и без него. Я и правда сегодня сильно устала. Хотя и так уже ясно: она маг.
Герцог проводил леди до дверей и, поручив её Остину, вернулся к столу. Спрятал кристаллы в потайной ящик, о котором никто не знал и задумался. Кажется, у него начала складываться картина предстоящей операции…
ГЛАВА 18
Уже несколько дней леди Зои была занята в департаменте, ежедневно совершая портальные переходы в столицу. Марина не спрашивала о её делах, считая неправильным интересоваться делами дознавателей, но беспокоилась о её здоровье. Сама она была занята своей кофейней. Во-первых, там начался серьёзный ремонт и преображение. Бригада, которую нанял ей Себастьян, работала споро и добросовестно, но Марина всё равно каждый день в нетерпении проверяла сделанное, ожидая возможности начать собственно обустройство кофейни.
У художников она заказала вывеску: ничего особенного, но зато сразу всё объясняющую. На большом, длинном баннере (у местных такого слова не было, но Марина так называла по привычке) крупными коричневыми буквами на светло-жёлто-золотистом фоне было написано: «Кофе с булочкой». Сами буквы вид имели весёлый, неровный и непринуждённый: они приплясывали и поворачивались к зрителям самой неожиданной стороной. На одном конце баннера была нарисована изящная чашка дымящегося кофе, а на другом — аппетитная, румяная булочка в окружении конфет и печений. Маги закрепили в баннере немного магии и теперь вся вывеска поблёскивала и переливалась радостными искорками, привлекая внимание прохожих.
А внимание уже было. Деревья, закрывающие прежде дом от шумной улицы, пересадили вглубь сада, кусты подравняли, дорожку к дому расширили и теперь можно было прямо с улицы увидеть весь дом и уж вывеску на нём — точно.
На газоне перед домом Марина поставила (не сама: рабочие) стенд, на котором краской крупно было написано, что здесь будет и когда будет. А также объявление о найме служащих мужского и женского пола и адрес, куда обращаться с такими просьбами. Люди останавливались, читали, качали голова, некоторые интересовались у рабочих более точными сроками. Видно было, что для жителей Кливдона всё это непривычно, но отторжения не вызывает, скорее, интерес.
С помощью Райли Марина нашла двух поваров и управляющего и сегодня должна была с ними познакомиться. Встречу назначила в кафе, пусть сразу привыкают к месту будущей работы. Здесь в первую очередь был оборудован её кабинет, где пока находился только Себастьян и то не целый день, а только для сбора заявлений, если они были. Честно говоря, за эти несколько дней поступило всего три заявления на работу, но Марина не переживала: это естественно, ведь дело только начиналось.
Магия здорово ускоряла все работы, и Марина надеялась через недельку-другую начать работу. Поэтому люди были нужны уже сейчас: проверить навыки, обучить, если надо. Сегодня с ней была Милли, исполняющая по доброй воле функции секретаря и откровенно радующаяся возможности покинуть особняк. Она уже устала от целителей, учителей и постоянного надзора, но высказывать своё возмущение Райли побаивалась. Другое дело — Марина. ЕЙ можно и пожаловаться. И, вообще, её уже готовили к отъезду, и Милли вовсю использовала последние дни перед академией в свою пользу.
— Входите, — откликнулась Марина на стук в дверь. — Милли, приготовься каждого отмечать и записывать умения, — девочка серьёзно кивнула в ответ и приготовила бумагу и стило.
— Добрый день, госпожа, — первой вошла молодая очень привлекательная женщина лет двадцати пяти и совсем не из тех, кого нанял Райли. — Меня зовут Полина Петерсон. Я увидела ваше объявление о найме. Какую работу вы предлагаете, госпожа? — немного смущённо, но без подобострастия спросила женщина.
— Это зависит от того, что ты умеешь, — ответила Марина.
— Я швея, но могу работать и прислугой.
— А ты грамотна? Читать, писать, считать умеешь?
— Да, госпожа, я три года ходила в школу при храме в Кливдоне. Умею читать, считать и писать. Немного знаю историю и географию.
Марина быстро прикидывала варианты трудоустройства этой просительницы.
Женщина ей понравилась, аура её была чиста, но видна была накопившаяся усталость и некоторое равнодушие к себе. Женщину что-то угнетало, однако, она настырно пыталась не обращать внимания на неприятности. С некоторых пор Марина начала доверять своей интуиции, а интуиция сейчас ей подсказывала принять эту женщину.
— Хорошо, раз ты грамотна, то я предлагаю тебе должность старшей горничной в пансионате и одновременно швеи. Не думаю, что нам сразу потребуется много ремонта белья или вещей, но если швейной работы окажется много, то мы наймём тебе помощницу. Согласна?
Женщина недоверчиво распахнула глаза:
— Меня? Старшей горничной? Без рекомендаций?
— Тебя. Без рекомендаций. Будешь отказываться? — с улыбкой спросила Марина.
— Нет, что вы, госпожа! Я просто не смела надеяться на работу вообще, а вы предложили сразу большую должность. Спасибо, — склонила она голову в благодарном поклоне.
