будущее лет на десять вперед. А то и на сотни, если тебе у нас понравится.
Паола, загорелая блондинка, на щечках которой цвел персиковый румянец, и сложно было понять, дар ли это природы или искусный макияж, уточнила:
— Совсем-совсем не больно?
Лукас с улыбкой кивнул:
— Ага, есть масса способов анестезии, оставляющих в полном сознании. Никаких наркозов, отключек и неизвестности.
Паола наморщила лоб:
— А что от меня требуется?
Лукас говорил низко и бархатно, словно обволакивая Паолу голосом, в то же время используя нейтрально-доброжелательную интонацию. Успокаивать ревнивца, испепеляющего его взглядом, не хотелось.
— Решимость и смелость. А еще договор с кем-то, кто возьмется быть твоими родителями, то есть наставниками.
— Ой! — Паола никак не ожидала подобного поворота событий.
Лукас пояснил:
— А ты думала, останешься у нас совсем беспомощной? Конечно, нет. Родителями может стать кто угодно, главное, чтобы их было двое и ты доверяла им обоим. И, конечно, необходимо их желание взять за тебя ответственность и более-менее приятное общение меж собой, — Лукас подмигнул.
— Да, я поняла…
Не желая тянуть, Лукас добавил:
— Отцом могу стать я сам, а мамой… Мне надо обсудить этот вопрос с женой.
Он видел, что чувства сидящих перед ним очень различны.
Скажи Флаву сделать что угодно ради этой красотки — согласится.
А Паола… Паола доверяла ему самому, но не своему спутнику. Она даже побаивалась прорывающейся одержимости Флавиана. В таком случае перерождение не имело смысла.
Лукас добавил:
— В ближайшее время я собираюсь пригласить еще одну девушку дочкой. Она очень хочет, и какое-то время я буду всецело занят ей, так что ты сможешь хорошенько все обдумать.
Это была отговорка скорее для Флавиана. Хотя анамаорэ имели право позвать несколько детей практически одновременно и воспитывать их как ровесников, Флав не осмелился бы перечить прямой воле царевича.
Лукас поймал себя на невольном сочувствии Флаву, тот, ослепленный чувствами, к счастью или к печали не замечал многого, не укрывшегося от зорких глаз Лукаса.
«Это вряд ли могло служить хорошей рекомендацией для приличной девушки, но шлюхи городов мира говорили о нем с придыханием…»
— Фу, Тами, что за пошлости ты читаешь и зачем? — Магнус не возражал, и Лукас начал приходить к возлюбленной среди бела дня, в те земли, где Тамико путешествовала с мужем.
Сейчас Тамико стояла среди полок полупустого книжного магазина и зачитывала вслух, смакуя слова. Широко улыбнулась:
— Ну как такое не зачесть? Завидуешь что ли?
Лукас хмыкнул:
— Щаззз. Но со шлюхами я не путался никогда, и тебе, моя милая, как будущей царевне такими вещами интересоваться непристойно.
Тамико расхохоталась, она была одета в узкие джинсы, обтягивающие упругую попку, и пританцовывала на месте, заставляя Лукаса смотреть только на себя.
— Еще чего не хватало! Я на каникулах и буду читать все, что мне вздумается! Вот теперь точно куплю эту книжку и прочту! А ты, если что-то тебе не нравится, — Тамико подошла и ткнула Лукаса в грудь ладошкой, — дуй на свою работу! Давай-давай, царевичу непристойно отлынивать!
Крыть стало нечем, Лукас лукаво улыбнулся, в уголках синих глаз разбежались веселые лучики морщинок.
— Все, напросилась!!! Прочту эту пошлятину вместе с тобой, отмечу каждый понравившийся эпизод, и ты не отвертишься.
Тамико кокетничала:
— Ах вот как ты заговорииил! Ну тогда я еще полистаю книжечки…
Вся серьезность Тамико куда-то испарилась, и чем больше дней проходило с объявлений Лукасом друг друга парой, а не просто, тем больше им нравилось делать что-нибудь вместе и флиртовать напропалую, находя — именно находя, а не создавая — в незнакомых городах такие уголки для удовлетворения то и дело вспыхивающей страсти, что оба диву давались собственной изобретательности.
За порогом общей жизни у каждого из них была другая. Фрагменты бытия с Магнусом или Эс они намеренно не обсуждали. По правилам анамаорэ постцеремониальное путешествие могло длиться сколь угодно долго, и азарт Тамико к поездкам покуда не грозил иссякнуть.
Расставаясь, Тамико обещала Лукасу подавать знаки, когда сможет встретиться с ним, и действительно исправно находила на него время, остальные часы, нимало не смущаясь, проводя с законным мужем.
Она не знала, терзают ли муки совести Лукаса. Тамико не беспокоило ничего с момента принятия решения, что моногамная культура не для ее чувств.
Ревновать к Эстелле ей казалось нелепым, и Тамико смеялась над ревностью бывшей подруги в свой адрес.
Она до упаду танцевала на пляжах, на дискотеках, в клубах то с одним, то с другим своим любимым и ощущала, как вместе с барабанными ритмами счастье заполняет всю ее сущность, вытесняя любые негативные мысли.
Глава 372. Слезы Флавиана
— Мама! — голос Флавиана звучал отчаянно-глухо. — Лукас ненавидит меня и не хочет мне помочь! Выбирая мать Паоле, про тебя он и не вспомнил, видите ли, ему надо с Эс советоваться! А потом он и вовсе заявил, что займется Мариной, и ему будет ни до чего! Чтобы царевич не мог завести двух детей сразу — что за вздор???!!!
Тамико отошла от ситуации с сыном, ей хотелось наслаждаться любовью с мужьями и не думать о неприятностях, но проблемы не заставили себя ждать, ворвавшись в ее мирок вместе с раздражением и беспокойством Флава.
Сказанное им звучало подозрительно, и могло иметь всего ничего причин: реально неприязнь Лукаса и что-то еще, не менее скверное…
Тамико, как могла, успокоила названного сына, гладя его длинные золотые волосы, вкладывая в массаж всю душу и подарив море поцелуев, нежных и легких. Флавиан впервые за последние дни почувствовал себя по-настоящему обласканным.
Мысль об отвлечении с другими девушками, об измене Паоле, внушала Флаву физически ощутимый ужас.
— Я выясню, мой хороший. Ненависти к тебе в Лукасе нет, с чего бы она взялась? Тогда он защищал Маринку, а сейчас какие причины?
Флавиан пожал плечами.
— Да мало ли! Может, ему не нравятся мои постановки!
Тамико отмахнулась:
— Во-первых, ни разу не слыхала такого, во-вторых, Лукас не станет рушить твою жизнь просто из-за недостаточной увлеченности твоими ролями!
Флавиан воздел глаза к небу, Тамико увидела, что те, чуть раскосые, огромные, очень серьезные, полны слез.
— Что же тогда?!
Этот мужчина, удивительно красивый, стал умопомрачительно близок ей, Тамико не могла выносить его горе. Ринулась сквозь миры, оказалась прямо в саду цитрусовой рощи, прижала Флавиана к груди.
Флав, больше не в силах сдерживаться, разрыдался, спрятав лицо, уткнувшись в мягкую ткань ее платья. Он накопил океан боли за время романа с Паолой и не представлял, как
