преодолеть тяжелые обстоятельства. Тамико не находила эти слезы, искренние, обильные, чем-то постыдным. Наоборот, она была счастлива, что сын имеет мужество открыться ей.
Лукас в своем кабинете удивленно поднял брови — он сразу же понял, что Тамико пришла в мир анамаорэ, едва она пересекла его границы.
Тамико, отдавая Флавиану энергию, забирая его боль, пыталась войти в состояние равновесия. Ворваться к Лу и осыпать его обвинениями представлялось ей не лучшей затеей. Наверняка у Лукаса существовала своя точка зрения, и ее стоило выслушать трезво, несмотря на то, что расстройство сына ввергало Тамико в ярость, вызывая желание пойти на любые — любые! — меры, лишь бы Флавиан вновь улыбался.
* * *
Когда Тамико, улучив время между посетителями, появилась в Зале, Лукас, посканировав ее местоположение, уже знал, откуда Тамико пришла и какие принесла вести.
Они читали друг друга с полуслова, и Лукас тотчас понял, к чему относится ее вопрос.
— Лу, почему?
Она хотела знать правду. Сейчас и немедленно.
— Потому что Паола не любит, его, Тами. Увлечена им, отчасти влюблена. Но не любит. Флавиан на грани помешательства, я не стал говорить ему… Может, лучше тебе сказать ему это…
Лукас произнес тяжелые слова с печалью, теперь Тамико захотелось обнять его, что она и сделала, подойдя к сидящему Лукасу, наклонившись и обвив его сильные плечи.
— Тебе пришлось трудно.
Лукас мимолетно улыбнулся:
— Ага. Но это пустяки, не беспокойся.
Тамико раздумывала:
— Мне надо вернуться и что-то ему объяснить. Ума не приложу, что…
Лукас посоветовал:
— Не торопись, Флав вряд ли дал тебе пару часов, чтобы все уладить. Сходи к Магнусу и попроси его намекнуть тебе нужные слова. Или лучше пусть сам Флаву скажет, он спец в таких вопросах. Если бы Паола совсем Флава не любила, было бы одно дело, а так другое несколько…
— Кстати, Лу, — Тамико, прижимаясь личиком к голове Лукаса, целуя его чрезвычайно густые волосы и вдыхая их пьянящий аромат, полюбопытствовала, — когда ты Маринкой займешься?
Лукас, разомлевши и отчасти предавшись эротическим грезам, ответил:
— Когда ты совсем вернешься. Предстоит много работы, и ты мне потребуешься тут.
Тамико хмыкнула:
— Ох, начальник, я и забыла, что работаю!! Лу, отпуск слишком затянулся, да?
Лукас жарко возразил:
— Нет, Тами, даже не думай! Все путем! Это мой отпуск, — он вздохнул, — оказался слишком коротким… А Мариной занимается Марек и так ее развлекает, что она не скучает совсем. Их отношениям даже на пользу совместное преодоление ожидания.
Тамико улыбнулась:
— Я поняла. Погулять еще можно, но уже без фанатизма.
Дорожки поцелуев оплетали все ее тело, и казалось кощунственным, что этот дивный сон когда-либо кончится.
Умелые мягкие прикосновения к ее голове, к ладоням, ненавязчивые скольжения по коже заставляли Юми раствориться в блаженстве, и когда таинственный брюнет спросил вдруг: «Ты девушка?», она опешила:
— Нет, я познала мужчину…
— Тогда почему ты мне отказываешь? Встреча недолговечна, мы разойдемся… Я неприятен тебе?
Юми заморгала.
— Что? Нет конечно! Ну, плохо же без чувств! Я никогда не… — тут она осеклась, вспомнив начало романа с Ашем. Сняли друг друга в баре — кто кого? — одновременно — и не было места ни сомнениям, ни ханжеству, но отчего-то с этим голубоглазым брюнетом вести себя аналогично Юми не хотелось.
Тот, помедлив, выдал:
— Увы, время скоротечно, я не могу показать тебе всю глубину чувств… Может, ты согласишься выдать мне что-то авансом сейчас, а долг я верну?
Юми облизала губы:
— Как?
Мужчина обещал:
— Когда ты проснешься и заживешь своей обычной жизнью, возможно, подзабудешь меня, я тебя найду…
Юми рассмеялась:
— Ты странный! Положим, забыть тебя невозможно, но мне что, до старости тебя ждать?
Ответ прозвучал с полной серьезностью:
— Нет. Не пройдет и года. Мне нравится твоя строгость, это же все иллюзия!
Юми задумалась: «Действительно, чего это я… Наверное, у меня слишком долго никого не было, вот мне и видится всякое… А чего я сопротивляюсь? Хоть так мне будет приятно…», а вслух она сказала:
— Да, мне очень важно любить… И быть любимой… Может, ты немного меня любишь? — она лукаво улыбнулась.
Брюнет глядел строго:
— Я уже околдован тобой… Если ты согласишься, не разочаруешься…
Собственное любопытство и мужская настойчивость вынудили Юми уступить и отдаться ему, позабыв тревоги. С этого момента она заботилась только, чтобы греза не рассеивалась… Пробуждение неотвратимо приближалось и грозило унести все божественно приятное, что говорил и делал ее спутник…
Потом он сказал:
— А сейчас прощай.
Очнувшись, Юми долго и болезненно вслушивалась в тишину комнаты, сжимая кулачки и не замечая катящиеся по щекам слезы.
— Только попробуй меня обмани. Только попробуй!!
Делиться видениями с подругами ей не хотелось.
* * *
Последовав совету Лукаса, Тамико предложила Магу обсудить щекотливую тему невзаимных отношений с Паолой с Флавианом.
Они встретились виртуально, каждый физически оставался в своем мире.
Для начала Магнус предложил:
— Насчет странного поведения царевича, которое тот не захочет, не раскроет… Флав, возможно, дело вовсе не в неприязни Лукаса к тебе, а в самой девушке. Отправься и послушай ее мысли, а потом делай выводы…
Флавиан нахмурился:
— Это этично?
Магнус заверил:
— Это — да, а вот ставить на уши всех и подозревать каждого — нет. Дерзай.
Флавиан поморщился, Магнус то ехидничал, то окатывал его ушатом ледяной воды, но дельность предложений Мага окупала неприятные чувства.
* * *
Флав провел исследование, имевшее ярко выраженный горький вкус. Удрученный, Флавиан сообщил:
— Она хочет кокетства, пустоты, поверхностности… А я настоящего, глубокого! Сильного!! Я перерос пустой флирт.
Магнус холодно улыбнулся:
— Флав, если ты хоть сколько-то увлечен ей, то почему ты так просто сдаешься? Ты пробовал ее воспламенить? Или твоя серьезность — это «хочу печеньку и получу ее любой ценой»? А что сама печенька думает? А ничего, что она живая? А делать, как ждет она, ты не пробовал?
Флавиан, в душе которого клокотала буря, мечтающий отправиться к Кэйли умолять стереть память Паоле и всем ее родственникам, ощутил стыд.
Магнус добил:
— Ты волен разрушить все махом, разметать и спалить дотла, а затем упиваться горем разлуки, но не говори потом, по крайней мере, мне, что это «была настоящая трагедия, и ты сделал все, на что имел силы».
Флавиан спросил в лоб:
— Считаешь, что мы с Паолой в принципе совместимы, и она когда-нибудь дозреет до желания стать анамаорэ, а торопить ее с этим — только мой эгоизм?
Магнус улыбнулся, теперь доброжелательно:
— А ты попробуй посмотреть с такой точки
