— Я сделаю все, чтобы угодить Его Величеству.
Ладонь Ксандера быстро рассекает воздух, треск отражается от стен, а лицо женщины отбрасывается в сторону.
— Довольно. Дайте ей сказать, — рука Майкла взлетает вверх, его взгляд падает на нее. — Ты уже совершила предательство. Несомненно, ты знаешь, что тебя ждет смерть. Так что заканчивай свое послание, мерзость, а потом гни в подземельях.
— Он придет за тобой, — пропела она, ее тело словно вибрировало на месте.
— Кто? — требует Майкл.
Она замирает. Ее голова совсем чутьчуть опускается, а рот расплывается в улыбке, такой широкой, что виден каждый гнилой зуб.
— Король мятежников.
5. Сара Б.
Личный кабинет короля так же прекрасен, как и остальные комнаты в замке. Глубокий пурпурный бархат покрывает почти каждый сантиметр мебели из темного красного дерева, замысловатая роспись украшает потолок, из стен прямо таки сочатся деньги.
Сама комната просторная, почти такая же, как мои личные покои, но даже несмотря на ее размеры, она кажется удушливой.
Высокий, худой королевский стражник стоит наготове за столом Майкла, а Майкл сидит перед ним, прислонившись к краю. Его глаза двигаются туда-сюда, следя за Ксандером, который вышагивает так, что скоро будет дырка в ковре.
Королевы-матери нигде нет — я с ней даже не знакома, — а принц Тристан исчез после того, как обезглавленная голова скатилась к нашим ногам. Честно говоря, я была удивлена, что он вообще появился, мне говорили, что он редко появляется при дворе. Но я здесь уже два дня и видела его уже дважды.
Мой желудок сжимается, и я перемещаюсь на свое место, радуясь, что его сейчас здесь нет. Он тревожит меня. Он смотрит так, будто может заглянуть в самые темные уголки моей души. А может, это просто его тьма тянется и пытается найти самые черные части моей души.
— Ксандер, ты слишком много беспокоишься. Возьми сигару и успокойся, — говорит Майкл, открывая кедровую коробку на углу стола.
Он кладет одну сигару себе в рот, а другую передает Ксандеру, который берет ее с острым взглядом.
Мой кузен беспокоится. Это видно по вороньим лапкам в уголках его глаз и по хмурым морщинам, которые углубляются с каждой секундой. Его костлявые пальцы пробегают по редеющим волосам цвета соли с перцем, а когда они не заняты вытягиванием прядей, то поправляют круглые очки, которые сползают на переносицу от его резких движений.
— Я бы хотела поговорить с дядей Рафом, — вмешиваюсь я.
Это все, о чем я могла думать после сцены в большом зале. Я не ожидала, что на окраине произойдет восстание; таинственный человек хочет присвоить себе трон, и я отчаянно хочу узнать больше. Меня заворожила слепая преданность, которая вытекала из души изменницы; ее готовность пожертвовать столь многим ради своего лидера, заставляя любопытство съедать меня изнутри. И мне нужно понять, не помешает ли это моим планам.
Худший вид неведения — это то, которого можно было избежать, но этого не сделали. Я не позволю себе попасть в эту ловушку.
А мой дядя, он знает, что делать.
Ксандер поворачивается ко мне, хотя его слова обращены к королю.
— Сир, не думаю, что сейчас безопасно разрешать общение при столь деликатных условиях.
От его несогласия у меня в груди разжигается пожар.
— Я скажу отцу, — продолжает он, решив говорить со мной, а не вокруг меня.
— Кузен, я бы предпочла поговорить с ним сама. Он будет волноваться, когда услышит новости.
Ксандер хмурится.
— Сара, ты здесь не для того, чтобы рассказывать нам о своих предпочтениях. Ты здесь, чтобы стать невестой короля. Все, что тебе нужно делать, это сидеть, выглядеть красиво и позволить мне все уладить. Он хотел бы знать, что ты в безопасности, и я позабочусь об этом.
Мой желудок скручивает, но я опускаюсь на свое место, сложив руки на коленях.
Глаза Майкла наблюдают за мной, их стеклянный блеск проглядывает сквозь облако дыма, которое вьется вокруг его лица.
— Ксандер, не будь так суров к девушке, — говорит он.
Ксандер поворачивается к нему, его рука проносится по воздуху.
— Вы не обеспокоены, сир? Реджинальд мертв. А мерзкая гиена пробралась в двор и бросила его отрубленную голову к вашим ногам, крича о «мятежном короле».
Майкл выпрямляется, его челюсть сжимается.
— Да. Мы все там были.
Мой взгляд мечется туда-сюда между ними. Он только что назвал ту женщину гиеной? Моя челюсть сжимается от этого уничижительного имени. Не секрет, что в этой стране так называют «неимущих», но слышать это так прямо, как будто они не достойны ни имени, ни уважения только из-за своего положения, бьет по моим внутренностям и заставляет меня вскипать от гнева.
— Несмотря ни на что, это неподобающий разговор для красивой женщины, — Майкл подмигивает мне.
Ксандер кивает, снова проводя рукой по волосам.
— Да, конечно, нет. Тимоти, — огрызается он, поворачиваясь к королевскому стражнику в углу комнаты. — Сопроводи леди Беатро обратно в ее покои.
Разочарование зарождается посередине моего нутра, но я не удивлена, что они отсылают меня. Я не дура. Они не скажут ничего важного при мне, особенно до нашей свадьбы, и если честно, то, скорее всего, и после. Женщинам не оказывают такого же уважения, как мужчинам, как будто то, что у меня между ног, имеет какое-то отношение к тому, как работает мой мозг или к моей способности обрабатывать информацию.
В любом случае, я уже готова была вырвать себе глазные яблоки, слушая этих двух болванов.
Я поднимаюсь со своего места и двигаюсь к королю Майклу, делая реверанс.
— Ваше Величество.
Его рука поднимает мой подбородок, заставляя меня встать.
— Сара, дорогая. Мне жаль, что мы не смогли познакомиться поближе. Но Вы знаете, как говорят… хорошие вещи приходят к тем, кто ждет.
Я заставляю себя улыбнуться.
— Мне всегда говорили, что терпение вознаграждается.
Его глаза вспыхивают, и это мой знак.
Мои юбки шуршат вокруг лодыжек, пока я иду к тяжелой деревянной двери. Тимоти, королевский стражник, движется позади меня, черно-золотая форма подчеркивает глубокий загар его кожи; она так отличается от бледно-кремовой, которую я видела до сих пор в этом регионе.
— Тимоти, верно? — мой голос эхом отражается от холодных каменных стен залов замка.
Он смотрит на меня исподлобья, но молчит.
— Ты отсюда?
Он по-прежнему молчит.
— Из Саксума, я имею в виду.
После нескольких долгих мгновений отсутствия ответа я вздыхаю.
— Ладно, тогда. Вижу, ты не особо любишь беседовать. Ксандер говорил о той женщине. Эта… гиена?
Это слово тяжело ложится на язык, и я наблюдаю за его реакцией, не ожидая словесного ответа, но надеясь, что он даст подсказку своим лицом.
Он не выдает. Он хорошо обучен.
— Ты немой? — я поджимаю губы. — Или тебе просто нельзя говорить.
Уголки его губ подергиваются.
— Честно говоря, это звучит ужасно, — продолжаю я. — Разве тебя это не беспокоит? Когда тебе говорят, что ты даже не можешь говорить?
Он снова смотрит на меня боковым зрением, пока мы приближаемся к крылу моих личных покоев, и останавливается, когда мы доходим до моей комнаты.
Я протягиваю руку, металлическая ручка шершавая от моих пальцев. Тимоти отходит в сторону от моей двери, его спина прямая, а глаза сканируют территорию. Я делаю паузу, мой желудок сжимается.
— Ты планируешь простоять здесь всю ночь?
Он вскидывает бровь.
— Да, да. Без разговоров, — я ухмыляюсь. — Поняла.
Он склоняет голову в полупоклоне, и я проскальзываю в свою спальню, закрываю за собой дверь, ухмылка исчезает с моего лица, когда я прохожу через гостиную, ища Шейну.
Я не нахожу ее, поэтому полагаю, что она уже ушла спать.
Хорошо.
В подземельях есть женщина, и если никто не даёт мне ответов, я найду их сама.
