— Тише, — требует он. — Если только Вы не думаете, что быть пойманной наедине в темном коридоре с братом Вашего суженого будет в плюс для Вашей репутации.
Это заставляет меня замолчать.
Он не убирает руку, и мой живот сжимается, а сердце бьется так сильно, что кровь стучит в ушах. Он смотрит на меня сверху вниз, его пальцы сжимаются вокруг моей талии. Мое тело нагревается в ответ.
Мышцы его челюсти напрягаются, и он отпускает меня, толкая, пока я не спотыкаюсь, и моя рука тянется назад, чтобы удержаться от падения.
— Не позволяй мне снова найти Вас здесь, иначе я не буду так добр.
Я фыркаю.
— Не смейте говорить мне, что делать, и думать, что я буду слушаться, как Ваши маленькие девочки-служанки.
Его глаза сужаются, и он подается вперед, прижимаясь ко мне, пока моя спина не упирается в холодный камень стены.
— Ревнуете?
— Это уж вряд-ли, — выдыхаю я.
— Осторожнее, Маленькая Лань. Продолжайте забегать туда, где Вам не место, и кто-нибудь может принять Вас за добычу.
— Я не боюсь быть добычей.
— Нет? — он вскидывает бровь, наклоняясь, пока его нос не касается боковой стороны моего лица. — А стоило бы.
И затем так же быстро, как и появился, он уходит, кружась на месте и выходя за дверь, как будто его здесь никогда и не было.
7. Тристан
Леди Беатро — не та, кем кажется.
Когда ты живешь, постоянно оглядываясь через плечо, ты учишься чувствовать изменения в воздухе задолго до того, как увидишь их. Я почувствовал ее за дверью в тот момент, когда она появилась, хотя и не знал, что это она, пока она не встала передо мной.
Мои пальцы сжимаются, когда я вспоминаю, как ее вьющиеся пряди волос накручивались вокруг моего пальца, ее глаза, похожие на ледорубы, когда она смотрела на меня в своем простом платье и с заколотыми назад волосами. Она совсем не похожа на царственную даму, которая сидела рядом с моим братом.
Я предпочитаю ее такой.
Прислонившись спиной к смотровой башне у ворот замка, я достаю из кармана спичечный коробок и зажигаю пламя, позволяя оранжевому жару дразнить мою кожу, пока я размышляю о ее вторжении.
Она шпионит для моего брата? А он следит за мной?
Возможно, но маловероятно. Хотя я не думаю, что она выполнит его просьбу; я не думаю, что он так высоко о ней думает. Он не известен своим уважением к женщинам.
Тем не менее, она не такая, как я ожидал. Возможно, более зловещая.
Если бы она шпионила не за мной, я бы мог найти восхищение в ее фальши. Но поскольку всё иначе, это только оставляет горький привкус в задней части моего горла; я решил оставить его, чтобы всегда помнить о его вкусе.
В этом разница между мной и другими людьми. Они убегают от плохих вещей, а я становлюсь ими.
Потянувшись вверх, я вынимаю свернутую трубочку из-за уха и кладу ее в рот, дожидаясь, пока огонь почти полностью охватит спичку, прежде чем зажечь конец; запах гашиша витает в воздухе, заставляя мои сжатые внутренности распутаться в жужжащее состояние спокойствие.
Мой ботинок ударяется о стену, голова прислоняется к прохладному камню, и я смотрю на улицы Саксума. Замок стоит на скале, с удобной точки обзора все видно даже за густыми деревьями.
Когда я был маленьким мальчиком, отец приводил меня сюда, шепча слова о величии и обучая пути земель(отсылка на разговор Муфасы и Симбы в мультике «Король Лев»).
— Это мое наследие. И однажды оно станет твоим.
— Ты имеешь в виду Майкла, — поправляю я, глядя на отца.
Его темные волосы развеваются на ночном ветерке, когда он смотрит на меня.
— Ты и твой брат должны оставить в стороне свои разногласия. Кровь Фааса течет в твоих жилах так же уверенно, как и в его. Вместе мы правим, врозь — падаем. Помни об этом.
Я насмехаюсь, потирая распухшее запястье, вспоминая, как всего несколько часов назад Майкл толкнул меня в грязь и назвал уродом.
— Передай ему это.
Он усмехается.
— Майкл все еще пытается найти свое место в этом мире.
— А я нет? — спрашиваю я, мой голос повышается в защиту.
— С момента твоего рождения ты был другим, — он протягивает руку, касаясь центра моей груди. — Здесь.
Другой.
Моя грудь вздрагивает. Я не хочу быть другим. Я просто хочу, чтобы меня оставили в покое.
— Ты научился говорить быстрее, — продолжает он. — Ходить раньше. И ты рисовал, как только смог держать уголь в своих маленьких ручках.
Я опускаю взгляд на свои пальцы, сгибаю их на коленях и шиплю, когда острая боль пронзает сухожилия моего пульсирующего запястья. Злость на Майкла и его друзей бурлит в моем желудке, как кипящий котел.
— Это достойная восхищения черта — быть настолько уверенным в себе в мире, где нет ответов. Завидная черта.
Мои брови вскидываются в замешательстве.
— Почему Майкл должен завидовать мне? Он получает все это, — я машу рукой в сторону леса и темных городских улиц, освещенных только полной луной, висящей над нами в небе.
Мой отец вздыхает, обхватывая меня рукой и притягивая к себе покрепче.
— Иногда трудно понять, кто ты есть, когда тебя заставляют быть кем-то другим. Твой брат однажды станет королем.
Гордость сквозит в тоне его голоса, и мое сердце глубоко ныряет в живот, что-то тяжелое и зеленое хлещет по моим внутренностям.
— А ты, мой маленький лев, можешь свободно странствовать.
Но я не свободен. Я никогда не был свободен. Прошли годы, а я все еще здесь, в Глории Терре. На Земле Славы.
Стряхивая пепел с сигареты, я подношу кончики пальцев к своему шраму, провожу ими по рельефному краю, и что-то кислое стягивает мое нутро.
Луна полная, и она освещает темный лес, стоны ветра — единственный звук, кроме воя одичавших волков и криков сов, которые по ночам часто залетают в окна смотровой.
Оттолкнувшись от стены, я бросаю обгоревшую бумагу и траву на землю и гашу ее сапогом, а затем иду к деревьям и удаляюсь от безопасного замка.
———
Я окидываю взглядом затхлый зал, замечая несколько десятков лиц, столпившихся за длинными столами и скамьями, и все глаза устремлены на меня. В воздухе пахнет сыростью, как будто частые ливни ослабили фундамент и пробили себе путь внутрь, способствуя гниению дерева изнутри.
Но таверна «Слоновьи кости»(отсылка на Слоновое кладбище в «Короле Льве») — это не то место, которое славится своим процветанием или хорошими посетителями.
Это опасное место, расположенное среди тенистых земель, от которого, как предупреждают, даже самые сильные солдаты должны держаться подальше. И до недавнего времени именно там я проводил большую часть своего времени, возделывая забегаловку в качестве домашней базы для мятежников. Его владельцы — Белинда и ее муж Эрл, оба верные последователи моего дела.
Однако если вы проведете время во внутренних кругах Саксума, то услышите, что тенистые земли называют по-другому.
Места сражений гиен. Где странствуют мятежники.
Хотя это говорят в шутку те, у кого в карманах золото. Те, кому никогда не приходилось страдать от жестоких рук судьбы. Люди, которые позволяют эго быть их костылем, никогда не воспринимая менее удачливых всерьез. Шёпот о «мятежниках» ничего для них не значит. Да и зачем? Никто не настолько глуп, чтобы пойти против короны.
Семья Фааса царствует уже много веков. Мы слишком сильны. Слишком могущественны. Слишком дерзкие.
Но с жадностью и властью приходит хвастливое невежество и слепые глаза, не видящие угрозы. Прорехи в броне, которые стираются, пока не образуется расщелина, достаточно большая, чтобы кто-то мог проскользнуть через нее и разрушить сердцевину изнутри.
