Лейон и сам не знал, что таится теперь в его новом тайном Имени, но отныне, все кого он встретит своем на пути, каким-то образом становились счастливыми.
* * *
Чтобы не пропал свет, что раньше принадлежал сущности Светлого, судья отдал его душе Михеля. Так что, теперь парнишка светлый дух Михель Светлый. Непривычно, конечно, но Михелю понравилось, особенно понравилось, так же как и Лею, спать высоко в небе, купаясь в солнечных лучах. И догонялки на границе света и тени тоже.
Иссилион, видя, что отпустили Светлого, явился просить отпустить и его. Его судья с работы не отпустил, но позволил:
— Пока не родится у тебя сын, который заменит тебя при храме и источнике Симхориса, не отпущу тебя. Только после этого можешь стать человеком. А жену свою возьми к себе и обвенчайся с ней по закону людей. Тем более, что прецедент ты уже устроил. Так что чего уж там…
Надо ли говорить, что обрадованный водный стремглав помчался приводить дозволенное в исполнение.
* * *
На суд к Создателю Горгор, Карис, Стор, Фицко и Фрейс попали все вместе. Никто из них в таком месте раньше не бывал. Перед ними на возвышении сидела тройка мрачных судей в белых париках, а за спиной — целый зал зрителей. И все пятеро почему-то голые. Конфузно до предела…
Приговор был коротким. Судья сидевший в центре переглянулся с боковыми и грозным голосом произнес:
— Горгор, твой грех гордыня, Карис — потворство и бездействие. Плоды гордыни порождают зависть! Какое вам наказание, после того, как вы видели, как зависть разрушила все, чем вы так кичились? Лишаетесь силы и станете жить на земле. И этих двоих тоже прихватывайте, — указывая на Стора и Фицко.
Надо сказать, что для всей четверки наказание было скорее поощрением. Горгор попытался робко вставить слово:
— Мы Мелисандре клятву давали, что отработаем…
— Считайте, что отработали. Вон с глаз моих!
Забавно было высокому суду видеть непритворную радость «наказанных», громко завопивших перед тем, как исчезнуть:
— Ура! Айда все к Лею и Янсиль!
Остался Фрейс.
— Что же делать с тобой…
— Помиловать? — робко прошептал зеленый, подняв бровки домиком.
— Сначала ты должен хорошенько поработать. Отправляйся-ка ты назад в Фивер. У тебя там осталось незавершенное дельце.
Фрейс вдруг обнаружил себя в родном саду и от радости тут же зарылся лицом в свои любимые травки. Плоды его экспериментов, его гордость! Он уже вырастил одну травку для царя Александра, еще нужно было вырастить кое-что для его дочери Мейди, девушка была красива и мудра не по годам, надо, чтобы эти качества никогда ее не покинули, да еще талантов к дипломатии добавить, да мало ли еще каких ценных качеств… А еще для будущего царя Александра второго вырастить, а еще для младших принцесс Маризы и Оленьки. Ох, работать и работать… Творить! Фрейс деловито потер руки и оглядел свои угодья. Воистину, да это награда, а не наказание!
* * *
Дагон остался один.
Его вынесло в каменистую пустыню, туда, где почему-то никогда не заходит солнце. Слепящий мертвый свет кругом и никого. Никого рядом нет. Хотя и чувствовал он себя соответственно. Темного терзало чувство вины, перед глазами стояли мертвые тела женщин, зарезанный мальчик Михель, Лей, борющийся из последних сил, разваливающийся на глазах дворец… Он ведь так и не знал, удалось им или нет, жив Лей, или может быть все уже мертвы. Закрывая глаза, Дагон видел убитых по его вине женщин, а когда открывал, казалось, что они все стоят перед ним и спрашивают: «За что?», и у него нет ответа. Он и сам был почти что мертв от этих мыслей.
Голос судьи прозвучал неожиданно, и словно ниоткуда:
— Темный, зачем ты это сделал?
— Я любил ее, царевну Янсиль.
— Ты любил царевну? Почему бы тебе не сказать правду?
Дагон затряс головой, вырывая из себя самого признание:
— Я всегда любил Лея! И люблю… Но… я завидовал ему. Не знаю почему, но я завидовал ему с самого начала…
— Так ты теперь Завистник?
Темный уткнулся лицом в колени.
— Что хорошего принесла тебе твоя зависть?
Отвечать было нечего.
— Чего ты хочешь?
Дагон молчал. Он сам не знал, чего хотеть. Он не мог простить себя сам.
— Спускайся к людям, — услышал темный, — Живи среди них.
Темный кивнул, расставаясь со своей сущностью. И Тьма сошла с него, Дагон облекся незримым исходящим изнутри глухим отсветом раскаяния, обиды и душевных терзаний. Отныне он изгой, и жизнь его вечные странствования по земле, потому что нигде ему не будет покоя.
Каменистая пустыня осталась прежней, только на нее спустилась ночь. А человек, сидевший среди камней, встал и пошел в свой путь.
* * *
— Он останется таким навсегда?
— Его наказание в нем самом. Он не может себя простить. Возможно, найдется среди дочерей человеческих та, что его полюбит, тогда его сердце излечится. И он возьмет себе другое имя. Сам поймет, когда это случится.
Произнесший эти слова знал, что та дочерь человеческая еще не родилась, но она родится, непременно родится.
* * *
Был один курьезный момент, значительно усложнивший задачу судей.
Гарем Зимруда. Триста ленивых, изнеженных, балованных, капризных, похотливых, стервозных и сварливых прекрасных женщин. Триста невинно убиенных женщин. Убиенных, заметьте, в борьбе со злом.
Ни в какие рамки.
Отправить в ад? Но невинно убиенные в борьбе со злом…
Считать их праведницами… Это невозможно в принципе! Но невинно убиенные… Невинно.
Превратить в духов.
Почему уж так получалось непонятно, но все духи были мужского пола. Так же как и судьями были только люди. Очевидно, людям больше остальных известно о преступлениях, потому что до их появления и преступлений-то не было. Во всем этом присутствует тайный смысл, даже если не ясны причины, которыми руководствовался Создатель.
Итак. Если и превращать этих дам в духов, то только в духов похоти. Но триста новых духов похоти, да еще и женщин… Они же мгновенно весь мир развратят к чертям!
Решение далось непросто, но в этом деле и так была масса прецедентов.
Суд вынес вердикт толпе постоянно жалующихся неупокоенных дам:
— Вы все станете духами похоти.
Дамы от подобной перспективы раскрыли глаза пошире и приготовились слушать.
— Имеется несколько непреодолимых ограничений. Вы привязаны к этому дворцу, и силы ваши могут проявляться только в сновидениях.
Дамы заволновались, дамы были против ограничений.
— Но. Вы получаете вечную молодость, неземную красоту и власть над любым мужчиной, который забредет во дворец, неважно, дух он или человек. Но! Только пока он спит!
