делая его неприятным. – Нет никакой тайны в амулете Вегаста и Тигула. Как и нет ключа. Конд выдумал все. Он проверял тебя. Это всего лишь медальон с нашем девизом. Такой есть и у меня.
– Я хочу домой. Отпустите меня, пожалуйста, – я больше не могла терпеть.
– Завтра.
Брат и сестра покинули комнату, а я в полном отупении приготовилась ждать завтра. Я была как оглушенная рыба, выброшенная на берег. Не могла думать, не могла спать. Меня молча накормили из ложечки, дали попить и оставили одну.
Утром пришел незнакомый лекарь и снял повязки. От шрамов остались тонкие красные полоски, которые, как он заверил, очень скоро исчезнут. Рядом на кровати лежали мои джинсы и куртка. В общем все, в чем я прибыла в чужой мир. Все, кроме велосипедного шлема. Даже коробочка мятных драже в заднем кармане. Я сунула горошину в рот и тяжело вздохнула.
Повернула голову, когда на пороге появился Лоури – верный слуга Конда.
– Пора, – произнес он.
Лоури довел меня до комнаты, из которой я начала свой путь. Пока шла, видела, как слуги убирают дворец. Захватчики чувствовали себя хозяевами, не берегущими чужое наследие. Там, где недавно висели картины и гобелены, зияли голые стены. Неужели забрали с собой? Сделалось противно.
Конд ждал, прокручивая в руках кочергу.
– До сих пор удивляюсь, как у тебя хватило смелости вот с этим пойти против рыцаря.
– У меня не было выбора.
– Жаль, что он у тебя появился потом.
Бросив на пол железку, Конд открыл одну из дверей, и я увидела за ней тот самый коридор, по которому кралась, заслышав умоляющий мальчишеский голос. Нет, сейчас впереди меня шел вовсе не щуплый подросток в белых чулочках. Король. Могущественный, хитрый и талантливый. Я знала, он будет достойным правителем. Конд в одиночестве разделался с врагами и вернул себе корону. Я уважала его гений.
Вынув из кольца факел, он поднес его к стене и внимательно осмотрел ее. Мы находились в тупике. Отсчитав только ему известный камень, Конд надавил на него. Я заметила, как на его пальце сверкнул перстень «Сердце Корви». Значит, и его он получил от герцога.
Медленно, с неприятным скрежетом, разъехались каменные створки.
– Иди, – он махнул рукой в темноту. Мне было страшно в нее ступать, но я решилась. Иного пути нет.
– Прощай, – я обернулась. Конд бросил факел на пол и притянул меня к себе. Нашел мои губы и поцеловал.
– Я буду скучать по твоим письмам, – прошептал он, не отпуская меня. – Я был тогда счастлив.
– Я уже все забыла, – ответила я, сдерживая рыдания.
Факел на полу погас. Мы стояли в полной темноте.
– Прощай, – произнес Конд. Он развернул меня и подтолкнул в спину. Я сделал шаг вперед.
Глава 27
С противным скрежетом за моей спиной съехались створки портала. Пол дрогнул и пополз вверх. Я сжала кулаки, готовясь увидеть свой мир.
Моргнула и ярко загорелась лампочка. Я стояла в лифте на высоте восьмого этажа и не решилась нажать на кнопку спуска. Как только распахнулись дверцы, кинулась вниз по лестнице.
– Куда? А велосипед мне оставишь? – консьержка окликнула меня у самого выхода. Она выкатила велосипед, который я три года назад попросила ее посторожить.
Я сглотнула. Голос не слушался, поэтому я только кивнула и приняла велик из ее рук. Выведя его на улицу, огляделась. Город нисколько не изменился.
Я вытащила руку из куртки и задрала рукав майки. Шрам, полученный в монастыре, все еще оставался на плече.
Я неслась домой, точно сумасшедшая. Бросив велосипед в подъезде, взлетела на свой этаж и позвонила.
– Иду–иду! – послышались шаркающие бабушкины шаги. Она открыла дверь и, повернувшись ко мне спиной, словно мы расстались не более часа назад, потопала на кухню.
– Как Елена? Ей полегчало? Есть будешь?
– Да, – ответила я. Шла за ней завороженно и поедала глазами ее седые пряди, выбившиеся из пучка на затылке, наброшенную на плечи кофту и домашнее платье, которое бабушка за три года так и не сменила.
Она, встав на цыпочки, сняла с сушилки глубокую тарелку. Я перехватила ее и поставила на стол. Потом крепко обняла бабушку.
– Ты чего? – удивилась она.
– Соскучилась.
– А где твой шлем? – опомнилась бабушка, не заметив его отсутствие сразу.
– Прости, потеряла…
Я много чего потеряла. Мне снова пятнадцать.
***
Прошло три года. Я заканчивала первый курсе истфака: тяга к средневековью осталась во мне навсегда. Мечтала работать с историческими документами, путешествовать по странам, где сохранились старинные замки, проводить экскурсии и хоть как–то быть причастной к тому времени, где оставила свою любовь. Чтобы сочетать приятное с полезным, я усиленно изучала языки.
– Сегодня твоя очередь мыть посуду, – бабушка положила сковороду на гору тарелок и чашек, вытерла руки полотенцем. Держась за поясницу, направилась в зал. Чтобы не раздражаться от грохота телевизора, который она всегда слушала на полную мощь, я воткнула в уши наушники.
– Когда–нибудь у меня будет посудомойка, – проворчала я, смачивая губку моющим средством. Ненавижу мыть жирную посуду.
– Ты бы послушала, – позвала бабушка, умудрившись попасть на паузу между саундтреками, – тут передача о твоих любимых рыцарях. Видать, что–то важное, раз по всем каналам показывают. И на Первом, и на России.
Я хмыкнула. Рыцари – это всегда что–то важное.
Тот первый год после возвращения из Рогуверда мы обе перенесли с трудом. Бабушка посчитала период моего ненормального поведения за очередной подростковый бунт. Я то безудержно рыдала, понимая, что ничего вернуть нельзя, то впадала в ступор. Билась в панических атаках. В видениях на меня нападал увох или откусывал голову великан. Я ловила себя на том, что разговариваю вслух. Я обвиняла дюка Э в вероломном бегстве от меня.
Бабушка кричала и даже грозилась отлупить, если я не прекращу безумствовать. Как иначе назвать тот факт, что я до глубокой ночи каталась в лифте в доме Елены Сергеевны? С упорством маньяка
