и покоя.
* * *
Жертву на алтаре в день весеннего равноденствия мы приносили вместе.
Сандер пытался что-то возразить, говорить, что в моем положении не стоит. Но я не стала слушать его. Со мной сложно спорить.
Я знала, что сейчас должна сделать это.
Знала, что сейчас безопасно. Этот мир, эта земля – приняли нас. Жертва – всего лишь немного крови, скорее символично. Все будет хорошо.
Я не боялась. А вот Сандер очень боялся за меня, у него тряслись руки. Я видела, как он напряжен, как нервно облизывает губы, как весь алтарь готов разнести, если вдруг кто-то покусится на меня. Немного смешно, немного наивно – он бы не смог помешать. Но я все равно ему за это очень благодарна.
За заботу.
За его огонь и его тепло.
За то, что всегда рядом и готов помочь.
Ему нелегко приходилось. На него разом свалилось столько дел, столько ответственности, столько долгов. И нужно как-то решать…
За эту весну я видела, как меняется Сандер.
Хотя, пожалуй, не могла бы наверняка сказать, что именно меняется в нем. Он оставался прежним, и в то же время, совсем другим. Старше, наверно, суровее… хотя и спокойнее, вместе с тем. Обретенная сила так действовала на него или обретенная власть? Да, он больше не мальчишка, не заложник, будущее которого темно и смутно. Он герцог теперь без сомнений. Альфред признал его, одобрил то, что он делает. Народ Рёйгена признал. Все мелкие лорды Рёйгена принесли Сандеру присягу, поклялись верно служить.
Сандер менялся.
Наверно, я менялась сама.
К концу весны мой живот стал уже отлично заметен под любым платьем, я чувствовала, как новая жизнь растет во мне. Так непривычно, странно… Я так хотела радоваться этому, прислушиваться, но до конца радоваться не могла. Знала, что все будет хорошо, но смутные сомнения все равно вылезали из дальних углов и не давали покоя. Моя мать, моя бабка… нельзя так просто взять и отмахнуться от всего этого.
Сандер говорил, что никому и никогда не отдаст меня. Он обнимал меня, прикладывал ухо к моему животу, слушая… пока там сложно что-то расслышать, кроме бурчания. Но ему все равно нравилось. «Даже не думай о плохом, – говорил он. – Ты еще должна меня пережить. А я в ближайшие лет сорок помирать точно не собираюсь, у меня большие планы». Улыбался. И я улыбалась в ответ.
Да, у него планы. Он собирался сделать все, чтобы пророчества сбылись. А если не будут сбываться, то подыграть.
Если не удалось родиться в правильный день, то фейерверки и синие пламя в небе можно устроить в нужную ночь как надо. Ритуальная смерть и ритуальное рождение заново, как истинного правителя.
Последние несколько дней перед летним праздником Сандер ходил, словно задумав хитрую шалость, глаза блестели. Он был уверен в себе. И даже если не слишком уверен, то готов рискнуть. Говорить об осторожности тут не имело смысла. Творить самоубийственные глупости – его суть.
Танцы вокруг костров. А потом – ночь в поле.
Танцевала я вместе с ним. В огонь особо не лезла, я не очень готова к такому, несмотря ни на что. Но прыгать через костер прыгала, тем более, что Сандер надежно поддерживал меня. Мне даже и прыгать-то особо не нужно, он переносил. С ним – легко.
А вот в поля меня не взял. «Нет, – сказал твердо. – Смерть, пусть и не настоящая, сейчас не для тебя. Не надо». Не послушаться невозможно. Я отлично понимала, почему так, и, в целом, была согласна… Но волновалась все равно. Я не буду видеть, не буду знать как он.
Но буду чувствовать, и это немного успокаивало.
Да, я чувствую не только мир вокруг, но и его тоже, как часть себя. Я знаю, даже не видя, когда ему радостно, когда ему плохо. Если хорошенько прислушаться, я чувствую, как бьется его сердце.
Все будет хорошо.
«Приходи ко мне на рассвете», – сказал он. «Обязательно приходи».
Огонь в синих глазах.
На самом деле, это оказалось страшно.
Именно чувствовать – что происходит с ним. Потому, что для того, чтобы все вышло как надо, смерть должна совсем близко подойти. Заглянуть в глаза. «Не бойся, – сказал он. – Я ходил на Пустоши, сейчас почти то же самое. Ничего нового не произойдет».
Я знаю, Сандер боялся смерти, хоть и никогда не признался бы в этом сам.
Все боятся.
Но наша магия, так или иначе, замешана на крови. Приходится мириться с этим.
Напоить землю своей кровью, отдать всего себя…
Я не пошла за Сандером, но все равно отошла в сторону, сейчас хотелось побыть одной. Пока все танцуют, поют и водят хороводы вокруг костров, я сижу, завернувшись в теплое одеяло на холме. Смотрю на звезды.
Сегодня такая тихая ночь.
Словно весь мир раскинулся передо мной…
Я жду.
Я знаю, что сейчас будет, и все равно, вздрагиваю, ощутив чужую боль. Его боль. Сердце сжимается. «Как плуг в землю…» Он режет руки сильно и глубоко, так, чтобы наверняка… Все почти взаправду. Ложится в траву. Закрывает глаза. Течет кровь… не остановить…
Мне страшно.
Смерть подходит ближе, заглядывает в глаза.
Я чувствую, как быстро бьется его сердце. И мое тоже отчаянно бьется.
Он ведь не может умереть так. Такие, как мы, вот так – не умирают.
Я чувствую его дыхание – чуть рваное, напряженное… невозможно расслабиться. Но потом все ровнее. Тише.
Я сижу, закрыв глаза…
Я дышу вместе с ним. И кружится голова. Его дыхание почти замирает.
Все тише…
Жизнь уходит, утекает из него, из меня тоже… Я не могу, это так тяжело… Мне кажется, это сама длинная ночь в моей жизни, потому что так ждать – невозможно. У меня не хватает сил. Я сижу, потом
