не попрощавшись. Если даже Маргана подозревала, что, уничтожив гобелен, она уничтожит и себя, возможно, она готова была рискнуть только потому, что думала, что Эвран ее бросил.
А может быть, вообще не имело значения, почему она это сделала или что она знала. По крайней мере, она верила, что Эвран в безопасности, и, возможно, для нее этого было достаточно.
Я все еще смотрела на Дариуса, когда снова услышала этот ужасный стрекочущий звук, который напомнил мне о небелках из гобелена. Я повернулась и увидела, что Эвран стоит на коленях перед своей матерью, будто пытается успокоить дикое животное.
– Мама, это я. – Он протянул руки в знак мира. – Я здесь. Все будет хо…
Маргана взвыла и повернулась ко мне. Я не заметила, как разгорелся мой свет, пока я в ужасе наблюдала за происходящим. Внезапно, без какого-либо предупреждения, она прыгнула на меня. Я закричала и упала назад, как раз в тот момент, когда меч Дариуса опустился ей на шею.
Я приземлилась на спину, а отрубленная голова Марганы упала на меня сверху. Я еще раз закричала, когда по моей юбке побежала черная кровь, и дикими глазами посмотрела на Дариуса. Он опустил руку с мечом, а другой – взял голову Марганы за черные волосы и отшвырнул в сторону.
По дому разнесся рев, полный боли и ярости. Эвран направился к Дариусу, его кулаки были сжаты. Позади него его тень начала расти и растягиваться, превращаясь во что-то нечеловеческое, такое большое, что поглотило весь дом.
Я попятилась назад, пока не уперлась спиной в стену рядом с остатками гобелена. «Это всего лишь тень», – сказала я себе, но в том месте, где она коснулась моей кожи, было так холодно, что стало больно.
Дариус стоял на месте, но сбоку у него был меч.
– Мне жаль, Эвран. Правда.
Было слишком поздно для извинений. Эвран был полон ярости и ненависти, он не мог здраво мыслить.
– Ты сделал с ней это!
– Я не хотел. – Дариус бросил меч и поднял руки вверх.
– Я говорю не только об этом. Ты использовал ее силы во зло, хотя все, чего она хотела – это творить добро. Ты сделал ее жизнь невыносимой.
– Я спас ее.
Эвран замер, хотя его тень все еще была огромной, чудовищной.
– О чем ты говоришь? – Я неуверенно поднялась на ноги, изо всех сил стараясь не запачкать пол черной кровью.
– Я нашел ее на дороге, когда она была совсем молодой. Ее поймала Белль Сабин и собиралась убить. Я уничтожил это скверное существо, чтобы спасти Маргане жизнь. Когда я привез ее во дворец и предложил работу, она нашла в кладовой старый ткацкий станок. Тогда-то и проявился ее дар. Она была так благодарна, что попросила остаться.
– Ты лжешь! – Голос Эврана прозвучал, как прерывистый, ломкий крик. – Она бы никогда не начала добровольно на тебя работать.
– Они все так делают, – сказал Дариус, все еще пугающе спокойный. – Когда маги понимают, что, работая на меня, могут добиться с помощью своих способностей большего, чем когда-либо могли сами по себе, то практически умоляют меня позволить им остаться.
Я вспомнила, как Маргана мечтала, что ей больше никогда не придется ткать. Наверное, она жалела, что вообще стала работать на Дариуса, особенно когда у нее родился ребенок. Но откуда ей было знать, на что он способен?
Дариус безрассудно продолжал, как будто не видел, как дюйм за дюймом увеличивается тень Эврана.
– Твоя мать выбрала свою судьбу. Как и мать Лиоры. Как и сама Лиора.
– Моя мать? – Ошеломленная, я сделала шаг вперед.
Без предупреждения тень Эврана бросилась вперед, и ощущение, которое я испытала, когда она надо мной пронеслась, было таким ужасным, что я вжалась в стену.
– Эвран! – закричала я, но он не слышал меня или предпочел не слышать.
Тень поглотила Дариуса, погасив фонарь. Мой собственный свет затрепетал, так же, как когда Эвран дотронулся до меня перед тем, как попал в гобелен. Я снова позвала его по имени, но он не обращал внимания ни на что, кроме Дариуса. Я едва могла разглядеть его в темноте.
Что-то в воздухе изменилось. Эвран оступился, когда тень начала вытягиваться в сторону раскрытой ладони Дариуса.
Ладонь затягивала Эврана, как это делали со своими жертвами лусири, поглощая тень, которая сжималась все больше и больше, пока не превратилась в обычную тень. И все это закончилось.
Я в ужасе посмотрела на Дариуса, его зрачки расширились, оставив лишь золотые полумесяцы радужек. На его лице не было злобы, только сосредоточенность. Эвран снова оступился, его тень исчезла, и даже его тело, казалось, исказилось, пока Дариус затягивал его. Вот что имела в виду Маргана, когда говорила о том, что Дариус истощает магов.
– Остановись! – закричала я. – Дариус, пожалуйста! – Даже когда слова слетели с моих губ, я знала, что он не остановится, что он был так же далек от меня, как и Эвран. Я закрыла глаза, чтобы не смотреть на них двоих, и потянулась глубоко внутрь себя, к тому месту, где много лет дремал мой свет. Он с легкостью отозвался, и я позволила ему наполнить меня, от макушки до пят. Я открыла глаза.
Я встала перед Эвраном, который рухнул на пол позади меня.
– Дариус, остановись! – скомандовала я.
Его зрачки сузились, всего на мгновение, как будто он пытался повиноваться. Но я почувствовала, как пустота засасывает края моего света, как разумное существо, хищник, наслаждающийся первой каплей крови. Она почувствовала силу и захотела еще.
Глава тридцать первая
Мы были в тупике.
Пустота Дариуса притягивала мой свет, а я с такой же силой сопротивлялась – будто дети перетягивали канат.
– Дариус, – повторила я в надежде, что где-то внутри него осталась часть, которая меня слышит. Но притяжение только усилилось. Дариус был пустотой, которую нужно было заполнить.
Поэтому я решила заполнить его единственным, чем могла – светом.
Я снова закрыла глаза и представила себя внутри гобелена, в окружении тьмы. Я увидела, как сияю, сначала слабо, потом все ярче и ярче, настолько, что даже с закрытыми глазами видела белый свет. Я вспыхнула, как солнце, а потом протолкнула весь этот свет через свои руки в грудь Дариуса.
Как только свет покинул мое тело, его место мгновенно заняла пустота Дариуса. Я чувствовала, как устаю, ведь он был сильнее меня. Он годами оттачивал свои способности, а я только недавно обнаружила, на что способна.
Губы Дариуса изогнулись в улыбке, которая не отразилась в его глазах. Что бы ни было внутри Дариуса, это одновременно был он и не он. Я знала, что он не был совсем пустым, что в нем еще оставалась частичка человека, которым он когда-то был. Но прямо сейчас внутри него шла война, и пустота побеждала.
Мне нужно было сменить тактику. Вместо
