ненадолго замолчал.
– Я знаю, что тоже под подозрением, – продолжил он, – но сейчас жалею, что не я его выручил. Он ведь мой друг, а я выбрал долг.
– Я тебя понимаю, – Рикки вздохнул.
Ворон повернул голову и посмотрел с удвоенным вниманием, но расспрашивать не стал.
– Ладно, что-то мы засиделись, – сказал он, поднимаясь со скамейки.
– Да, ты иди, а мне подумать надо.
– Тогда спокойной ночи!
Рикки проводил его взглядом и снова поднял глаза к звездам. Он должен был думать сейчас о расследовании, но вместо этого думал об Эри. Он ведь знал, что она невиновна. Видел ее в камере, видел эту тоску в глазах, слышал ее историю. Стоял рядом и ничего не делал. Заключил сделку с совестью. Но чем дальше, тем сильнее совесть протестовала, отказываясь выполнять свою часть договора.
Рикки наклонился и закрыл лицо ладонями.
Ну а что ему оставалось? Что он мог? Он – никто. Такой же сорванный листок, как она. Только у него еще есть Диана и остальные. Они ждут, надеются, что он станет кем-то и вернется, поможет.
Вот если бы Эри не сбежала из Шадер и не навлекла Охотников, если бы он ее тогда не оттолкнул, если бы... Они бы бегали по пшеничному полю и валялись в колосьях, а не в камере. И над головой было бы бесконечное, такое же звездное небо, а не серый потолок.
Рикки сжал пальцами виски, отгоняя непрошеные мысли, и встал. Надо было идти спать, а то завтра у него совсем не останется сил.
Он уже почти дошел до казармы, как неподалеку послышался подозрительный шорох. Он прижался спиной к стене и принялся всматриваться в полумрак. Дверь знакомо скрипнула, показалась мужская фигура. По очертаниям без труда угадывался Доминик. Тот несколько раз обернулся и осторожно двинулся в сторону аллеи, где совсем недавно они с ним и сцепились. Рикки пригнулся, чтобы его было хуже видно, и засеменил за Лисом. Сердце в груди забилось чаще.
Доминик подошел к каменной стене, еще раз обернулся и зацепился пальцами за зазор в кладке. Рикки подобрался ближе, гадая, что же именно собирался сделать Лис. Ведь перелезть через преграду в два человеческих роста едва ли возможно.
Но оказалось, что очень даже возможно. Доминик подпрыгнул, уперся ногой в стену, перехватился за другой камень, подтянулся, затем проделал еще несколько ловких и стремительных движений и оказался наверху. Рикки приоткрыл рот от удивления и испуганно вздрогнул. «Уйдет!» – мелькнуло в голове. И, забыв о всякой осторожности, побежал к месту, где секунду назад проделал свой трюк Доминик.
А Лис между тем схватился за ветки растущего за стеной дерева и по нему спустился вниз.
«Не зря он тут гуляет», – подумал про себя Рикки, пытаясь нащупать те самые зазоры в кладке, которые так помогли главному подозреваемому.
И дальше он удивил сам себя. Потому как через несколько мгновений, после серии пусть и недостаточно ловких, но уверенных движений, он тоже оказался на гребне стены. К счастью, Доминик не успел скрыться из поля зрения. Более того, он даже не спешил. Пока Рикки штурмовал преграду, Лис старательно обрывал растущий неподалеку куст пионов.
Рикки замер, боясь, что тот заметит, но Доминик был полностью поглощен своим занятием. Набрав огромную охапку, он с наслаждением понюхал цветы и двинулся вдоль по улице прочь от академии.
– Странно, – пробурчал себе под нос Рикки и полез вниз. Подлая ветка громко хрустнула и надломилась. Он едва успел схватиться за другую, но и та оказалась ненадежной. На земле он очутился изрядно поцарапанным, но, быстро очухавшись, побежал в сторону, куда ушел Доминик. Лепестки на мостовой помогали не терять след.
Рикки мысленно порадовался, что в Толлгарде фонари горели почти до самого утра.
Идти пришлось не так уж и долго. Доминик явно направлялся к реке. Горностай спрятался за угол дома и увидел, как Лис остановился посредине моста со своей сладко пахнущей охапкой. Из соседнего переулка показалась фигура в плаще.
Рикки тяжело вздохнул, когда понял, что ночные прогулки Доминика оказались не более чем свиданием с женщиной. Когда она скинула капюшон, под светом фонаря показалось знакомое, весьма очаровательное личико. Он вспомнил, что однажды эта девушка приходила к ним в казарму. В ту ночь, когда Вирта вызвали во дворец. Да, Доминик тогда перед ней хвостом крутил. Он это хорошо запомнил. И вот оно, значит, как оказалось.
Девушка приняла охапку пионов, просияв от счастья. Доминик смущенно улыбнулся и заключил ее в объятия. Рикки посчитал неприличным подглядывать дальше и направился обратно в академию, не переставая ругать себя за глупость. Как можно было так сразу все линии свести в одну точку? Он столько времени и сил потратил на Доминика, что вполне мог упустить что-то более важное. И то, почему Лис молчал, можно понять, и его странное поведение в «Падшей сове» тоже. Выходило, что его главный подозреваемый на самом деле оказался единственным, кто не мог помочь Даррену, потому как его и в академии-то, если верить словам Вирта, в ту ночь не было.
«Думай, Рикки, думай!» – говорил он себе.
Если это не Доминик, то кто? Первое, что приходит в голову, – надо зайти с другого конца. Как был совершен побег? Кто-то, воспользовавшись короткой заминкой в смене караула, прокрался в тюрьму, подсыпал тюремщику сонный порошок в кружку, взял у него ключи, освободил Даррена и вышел с ним наверх. Но куда они двинулись дальше? Ведь на главных воротах всегда кто-то есть, и Даррена стражники не видели. Об этом он раньше не думал. Выходило, что беглец выбрался за территорию другим способом. Да вот хоть таким. Судя по зазорам в кладке, стена не так уж и редко используется. Вывод: надо искать того, кто знает об этой лазейке.
Вывод Рикки понравился, но смущало, что при прямом вопросе виновный легко догадается, куда он клонит, и может просто-напросто соврать. Здесь надо как-то хитрее. «И, наверное, самое правильное, – заключил он, – это спросить Доминика. Раз он вне подозрений, то сможет помочь».
Рикки остановился перед злополучной стеной и посмотрел на ободранное им дерево. Залезать назад будет ой как непросто. Чтобы вот так мотаться туда-обратно, надо быть достаточно ловким, а главное – несколько бесшабашным. Ну, ловких среди них много, хотя вот Марк точно бы не залез, а лихих и безумных... Он снова задумался, но на этот раз не стал торопиться и обвинять кого-то
