так было привычнее для нас обоих. Оказалось, что местные приняли его за старофранцузский. – Чувство ущербности и сейчас не покидает меня. На днях упала младшенькая, и я по старой привычке махнул рукой, чтобы подхватить ее магией, как когда–то тебя. М–да, как же больно видеть, что ты бессилен. Доченька ушиблась и долго плакала. Теперь я всякий раз срываюсь с места, чтобы физической, а не магической силой подстраховать малышку. Надеяться больше не на что. Но не ваша Земля сделалась виной моих трудностей. Все обережники утратили магию еще в Эривере.
– Что случилось? – я никак не ожидала, что один из лучших магов отряда черных рыцарей превратится в простого человека.
– Эльбер случился, – хитро подмигнул мне обережник.
– Это я понимаю, – я качнула головой в ответ. – Со мной он тоже случился. Но каким боком он к вашей беде?
– Ты, наверное, слышала легенду о сердце короля, пожертвовавшего собой в ритуале призыва темной силы? Давай присядем? – указав пальцем на скамью у окна, Збигув повел меня к ней.
– Да, от принцессы Адель, – я опустилась на скамью и окинула взглядом развешанные на противоположной стене мечи. В центре покоился огромный двуручный меч. Я еще не забыла название оружия, что было приятно. – Больше всего меня поразило, что мертвое сердце короля бьется в стеклянном сосуде.
– Уже нет. Его остановил Эльбер. И сразу после этого темная магия ушла из нашего мира.
– Наш герцог смог.
– А почему вы не сделали этого раньше? Столько веков терпели, мотались неприкаянными скитальцами по чужим мирам и не ударили палец о палец, чтобы стать свободными?
– Не нашлось того правителя, который захотел бы пожертвовать своей жизнью. Но наш герцог не такой.
О своем героическом муже я готова была слушать бесконечно. Тем более что конец страшной сказки уже был известен: дюк Э жив и здоров.
Глава 29
Збигув воззрился на огромный меч герцога Э. Я ни разу не видела его в руках Эльбера, но знала, что в его арсенале такой числился. И по потертой рукоятке можно было догадаться, что им пользовались не единожды.
– Чтобы остановилось сердце короля Хаоса требовалось повторение ритуала. Весьма кровавого и… смертельного. Если бы было достаточно принести в жертву простого человека, короли Эривера давно бы разложили его на черном камне. Но Зло на то и Зло, чтобы сделать откуп позаковыристее: на алтарь должен взойти сам правитель.
– И Харригат Первый решился? – мой голос дрожал. Я еще не знала, жива инфанта или нет, но подвиг ее отца вызывал уважение. Я прямо видела, как брат убивает брата ради счастья людей. А черное сердце, сделав последний удар, останавливается.
Я знала, что многим эриверцам пришлось забрать с собой детей, хотя надежды на то, что темная сила их пожалеет, не было. А как должно быть рыдали женщины, которых разлучали с их чадами? Они лишались всего только потому, что магия Эривера воспринимала чужаков врагами. Но птицы Рогуверда их детей тоже не жалели!
– Как трагично и красиво: император пошел на смерть ради своего мира. И умер, – печально произнесла я, отдавая должное герою.
Но Збигув неожиданно покачал головой.
– Мне трудно обвинить нашего императора в трусости, но ни он и никто из прежних правителей не отважились на столь смелый шаг. Им проще было собрать армию и отправиться грабить чужой мир, чем разбираться в своем. А насильно заставить лечь на алтарь нельзя. Договор со Злом можно расторгнуть только по велению сердца.
Хотя дальнейшие события описывались обережником сухо – он щадил меня, но богатая фантазия быстро дорисовывала недостающие кусочки.
Эльбер видел, как чахнут привезенные из Рогуверда дети. Отцы не роптали, они, держа гаснущих детей на руках, поднимали на герцога тяжелые взгляды. На Эльбера выхлестывалось такое море боли, что он не мог дышать.
Сам мир не способствовал зарождению в нем счастья. Даже старожилы не помнили иного неба, кроме как затянутого сонмом туч. Местное солнце лишь иногда пробивалось сквозь прореху, но мгновения живого света не были долгими. Чем ярче слепили лучи, тем более серым делалось все вокруг, когда они исчезали. С каждым днем такими же серыми и отрешенными становились лица детей.
«Харри, ты должен уступить мне корону», – Эльбер ворвался в кабинет брата, когда тот настраивал вадаус на карту звездного неба.
– А что такое вадаус? – прервала я рассказ Збигува.
– Это прибор, с помощью которого можно определить, в каком из миров существует жизнь.
– То есть Харригат Первый готовился к новому походу?
Не успел зажить нос, который ему прищемил Конд Корви, как император тут же взялся за старое.
– Вся жизнь эриверцев – один долгий военный поход.
– И что ответил император Эльберу?
– Схватился за кинжал.
Харригат Первый решил, что герцог Э вознамерился отнять престол, поэтому схватка была короткой, но жестокой. И только когда младший брат повалил императора на пол, сел на него верхом и приставил клинок к горлу, соизволил выслушать отчаянный план Эльбера до конца.
«Мне нужна твоя корона на время. Как только я умру, ты сможешь вновь занять трон».
«Что ты задумал, Эль?»
«Я остановлю сердце короля Хаоса и расторгну договор со Злом».
«Но мы тогда лишимся темной магии!»
«Что принесла она нам? Силу, благодаря которой мы уничтожали чужие миры? Оглянись вокруг. Что ты видишь, брат? Твой народ счастлив?»
«Поход на Каринг взбодрит людей. Я уверен, там есть чем поживиться. Я все продумал».
«Пока они будут насмерть биться с карингцами, их дети здесь умрут. Однажды они повернут свои мечи против тебя. Ты хочешь бесславного конца?»
«А если ты останешься после ритуала жив? Уступишь ли мое место? Никто не знает, чем заканчиваются древние проклятия».
«Никто просто не пробовал. Но если ты переживаешь за корону, то, клянусь, я верну ее. Трон мне не нужен. Мало того, я сразу же покину Эривер».
«Клянись кровью!»
