«Клянусь», – Эльбер полоснул себя по ладони кинжалом. Магия заживила рану, но на шее младшего брата проступил золотой ошейник. Он смертельно затянется, если давший клятву вдруг нарушит ее.
Сложение короны и коронация нового правителя прошли тайно. Лишь узкий круг людей знал истину – герцог Э собрался жертвовать собой.
Храм Черного сердца гудел от ветра. Грубо вырубленный из камня, похожий на нору, а не на жилище бога, он казался воплощением зла. Стук мертвого сердца послышался сразу же, стоило опустить ногу на первую ступень лестницы, ведущей вниз. К горлу подкатывал ужас, хотелось бежать прочь, но новый король и его брат преодолевали шаг за шагом. Оба медведя и черные рыцари шли следом. Их скручивало от боли в мышцах, но они не желали оставлять своего господина один на один с бедой.
Внизу, там, где на круглой площадке возвышалась громада алтаря, и где в клубах тьмы висел слабо светящийся сосуд с сердцем, дышалось еще труднее. Два брата устояли на ногах, тогда как обережников неведомая сила заставила упасть на колени.
Ветер, до того исполнявший волчью заунывную песнь, вдруг обрел голос, который с натяжкой можно было назвать человеческим.
«Дай крови! – стонал он. – Принеси жертву! Вырви сердце!»
Старший брат качнулся и, если бы не огромный меч, на который он опирался, повалился бы наземь, где уже корчились в муках обережники. Из их ушей текла кровь. Пахло гнилью и душными восковыми лилиями. Цветы никто не приносил сюда, они росли сами по себе, черными своими стеблями оплетая каменные стены. Стоило герцогу Э сбросить с себя плащ, как лилии развернули сочащиеся воском головки к алтарю. В центре каждой из них вспыхнул жадный огонек. Похожие на змей, распустивших капюшоны, цветы заплясали, задвигались, подчиняясь ритму мертвого сердца. Когда Эльбер стянул через голову рубаху, частота ударов увеличилась, а тьма, сгустившаяся вокруг подсвеченного сосуда, поползла вниз.
– Я видел жизнь, я любил. Этого достаточно. Не жалей ни о чем, Харри! – герцог обнял старшего брата, которого злая сила гнула все сильней. Император плакал и не скрывал своих слез.
Збигув в ужасе наблюдал, как его друг медленно идет к алтарю, как окутывает его черная дымка, стекающая по стенкам алтаря на пол. Она расползалась и хватала щупальцами обессиленных обережников, сковывая и без того потерявшие волю тела.
«Брат, бей!» – приказал герцог, устремив взгляд вверх. Туда, где дергалось в сосуде черное сердце.
Но какое там! Харригат не в силах был поднять меч. Его шатало, стукало о стены. Император падал на колени, поднимался и вновь падал.
«Я не могу поднять на тебя руку, – ревел он. – Я не братоубийца!»
Лилии начали таять. Сделалось душно. Еще сильнее запахло мертвечиной. Черное сердце билось неровно, исступленно, все чаще пропуская удары.
Никто не ожидал, что на помощь Харригату придет Бахч. Медведь, только что валявшийся на каменном полу, вдруг поднялся и сделал уверенный шаг к алтарю. Подхватив императора, поставил его перед собой и взял в тиски так, чтобы управлять мечом в ослабевших руках старшего брата.
Бахч замахнулся мечом и… и перестал быть похожим на человека. Обережники закричали, поняв, что перед ними стоит само Зло. Черное, хищное, с впадинами вместо глаз и рта, уродливое, но накачанное невероятной силой. Тьма мантией спускалась с его широких плеч.
«Дос–с–с–стоин!» – произнесло Зло и ударило по стеклянному сосуду мечом, удерживая его в руках потерявшего сознание человека. Колба рассыпалась на сотню мелких осколков. Черное сердце, потеряв опору, полетело вниз, как раз в ту разверзшуюся на груди герцога рану, которую, завершив движение, нанес меч.
– Я видел! Я видел, что герцог умер! С такой раной невозможно выжить! Я выл от горя! – возбужденный Збигув махал руками, а я рыдала, слушая, как погиб Э, пытаясь возродить свой мир.
– Но что–то же его спасло? – произнесла я, захлебываясь слезами.
– Я не знаю, что это было. Раздался оглушительный треск, глаза резанула яркая вспышка, и все вокруг посыпалось. Я схватился за уши и потерял сознание. Пришел в себя в чистом поле. Алом от неизвестно откуда взявшихся маков. Легкий ветер трепал их красивые головки и, казалось, что вокруг волнуется красное море. Над нами висело яркое солнце. И ни одной… ни одной тучи на небе. Когда я поднялся на ноги, то не нашел и следа от храма Черного сердца. Ни дыры, ни камней. Все поросло маками.
Обережники один за другим приходили в себя.
«Он жив!» – крикнул лорд Важерд – второй медведь Их Светлости, и помог измученному герцогу подняться. Он был слаб, его грудь заливала кровь, но на теле не было и следа от той страшной раны, которую нанес меч.
Хуже всех выглядел Харригат. Он не смог идти, его несли на руках.
– А второй медведь? Бахч? Я так поняла, Зло вселилось в него, чтобы разорвать договор?
– Нет, Бахча мы так и не нашли. И я не думаю, что в него вселилось Зло. Я уверен, что он и есть Зло. Оно, побуждая правителей Эривера к войнам, подпитывалось смертью и кровью. Зло всегда было рядом с нами, в самом центре событий. Только мы этого не понимали. Но каким бы это существо не было злобным, даже оно поняло, что за человек наш герцог.
– Зло испытывало к нему уважение. Поэтому и выкрикнуло, что он достоин.
– Достоин жизни. Да. Что уж там произошло, куда делись черное сердце и храм, теперь остается только гадать. Видать, Зло нарочно одним ударом разрубило сосуд и грудь нашего герцога. Что–то было в том старом сердце, раз оно, отделенное от тела человека, все равно билось. Подозреваю, что наш герцог сделался новым сосудом, в котором никогда не перестанет биться собственное сердце. Пока кто–то, человек или болезнь, не разрушит его. Но, хвала богам, его сердце никогда не сделается черным.
После долгой тирады Збигув вздохнул и с сомнением покачал головой.
– Не знаю, что было бы, если бы император не оказался таким слабаком. Плакали бы мы сейчас по нашему герцогу.
Я передернула плечами, вспоминая, как Бахч в шатре на перевале притворялся спящим, а сам наблюдал за мной.
– Император не слабак. Он, убивший сотни людей,
