Держа за руку Дакийского, Беттина спустилась на первую ступеньку.
На вторую.
Сделав глубокий вдох, она ступила на последнюю… но сжала пальцы, чтобы удержать его руку до последнего…
Как только ее нога коснулась мягкой земли, Беттина потеряла контакт с вампиром и, споткнувшись, оглянулась.
Но его лицо светилось от гордости за нее, зеленые глаза сверкали, а грудь выгнулась.
Отлично. Я должна сделать это хотя бы для того, чтобы как можно дольше видеть его в столь вызывающем привыкание виде.
Поляна впереди. Беттина сглотнула. Как же она не замечала, что стволы и корни этих деревьев настолько чудовищны, что туман настолько жуткий?
Но звуки не стихали. Захвати силу!
Эти семь шагов станут самыми длинными в ее жизни. Мысли Беттины мчались в ритме с бешеным сердцебиением: «Перед дождем становится ясно. Ужас или красота? Дакийский поблизости. Он уничтожит любых Врекенеров. Славный пикник, славный пикник. Пытать Врекенеров».
И вот… она на поляне, сгорбившаяся… но все же на поляне.
— Я-я сделала это, — неуверенно и несколько недоверчиво сказала она. — Я в центре.
— Да, ты сделала это, любимая, — отозвался вампир.
В его голосе звучало невообразимо много гордости.
Через несколько секунд, как она и ожидала, в тумане появилась брешь. Нисходящий поток теплого воздуха рассеивал туман, словно она находились в эпицентре урагана. Беттина стояла в центре яркого туннеля.
Она сглотнула. Ужас или красота. Со всей смелостью, на которую была способна, она подняла лицо.
Беттина не обнаружила атакующих врагов; она увидела… сцену из своих снов.
— Вампир, ты должен увидеть…
Он тут же оказался рядом с ней.
Над ними, как серебряная монета, сияла почти полная луна. В небе парили светлячки, размером с ладонь Беттины, оставляя за собой светящийся золотом след. В воздухе легким вихрем кружились флуоресцентные малиновые лепестки, мерцающие красным светом. Медленно кружась в водовороте, падали блестящие листья, отражающие лунный свет…
Я пришла сюда и была вознаграждена. Какие награды она уже упустила?
Беттина почувствовала, как что-то в ней неуловимо изменилось.
Готова ли она самостоятельно бродить по городу? Не очень. Исцелилась ли она от своего страха? Ну… ну. Но прямо сейчас она ничего не чувствовала.
И знала, что ступила на путь восстановления.
Несколько долгих мгновений Дакийский молчал, просто любуясь открывшимся зрелищем. Не отводя взгляда, он потянулся к Беттине и сжал ее руку.
— Ты словно сняла с моих глаз пелену, Бетт. Я не хочу возвращаться к прежней жизни.
Перестав смотреть на небо, она перевела взгляд на нечто столь же удивительное… смотрящего на луну вампира.
Настолько красивого, что у нее на мгновение перехватило дыхание.
С полуприкрытыми веками глазами, он восхищенно смотрел вверх, будто испытывая блаженство.
Дорогие боги, точно также он смотрит на меня.
Почувствовав на себе взгляд Беттины, Треан посмотрел на нее… и, конечно же, выражение его лица не изменилось.
Dalit. Это слово снова всплыло в ее сознании. Молния. На чудном старо-Демонском оно также означало «почувствуй стрелу желания… прежде чем влюбиться».
Может ли она оставить позади свои чувства к Каспиону и позволить вырасти новым к этому великолепному, терпеливому и смелому вампиру?
С ее губ сорвались слова:
— Что бы ты сделал, если бы я умерла? Если бы меня… убили?
Дакийский нахмурился.
— Я не хочу говорить об этом.
— Ты сказал, что ответишь на любой вопрос.
Вампир сжал ее руку.
— Отомщу за тебя. — Он впился взглядом в ее лицо. — Последую за тобой.
Губы Беттины изумленно приоткрылись, и в то же мгновение начался теплый дождь.
Треан удивился этому неожиданному вопросу, но понял, что ответ поразил Беттину.
Когда она посмотрела на него, щурясь от моросящего дождя, он почувствовал, что они достигли определенной черты, но не решаются ее пересечь. Капли дождя переливались на косах Беттины, как сверкающая вуаль, ее глаза светились.
Она выглядела… потрясенной, словно он сделал гораздо большее, чем просто признал истину.
— Беттина? Зачем задавать такие…
Две нежные ладошки обхватили его лицо и потянули вниз. Их губы встретились. Теперь я потрясен…
Обняв Беттину за талию, Треан притянул ее к себе и застонал от ощущения близости. Ее кожа была очень теплой и гладкой. Их дыхание смешалось, поцелуй стал более требовательным, и в тот же момент начался ливень; ночь в точности отражала пламя охвативших их чувств.
Когда он приподнял Беттину, она тонкими руками обняла его за шею, а длинными ногами обхватила за талию. Переместив ее на меха, он подмял ее под себя.
Между поцелуями она спросила:
— Мы действительно собираемся дойти до определенной точки?
— Всемогущие боги, да!
— Ты заставишь меня забыть о завтрашнем дне?
Отстранившись, он присел на корточки.
— Это я и намерен сделать. До тех пор пока мы здесь, в этом месте, завтрашний день не имеет значения. Только ты, я и эта гроза.
Когда он продолжил, не отрываясь смотреть на нее, она нахмурилась.
— Что ты хочешь, чтобы я сделала?
— Разденься. Покажи мне свою прекрасную грудь, как ты сделала это в ту первую ночь.
На этот раз для меня. Только для меня.
Беттина прикусила губу.
— Ты слишком много думаешь о той ночи.
— А ты нет?
Краснея, Беттина завела руки за спину и развязала топ. Когда она, набираясь храбрости, снизу вверх посмотрела на вампира, он прохрипел:
— Для меня?
Беттина сняла топ, обнажив совершенные белые груди с набухшими розовыми сосками. Треан уже видел их, уже целовал их, но все равно не смог сдержать стон.
Уголки ее красных губ изогнулись в усмешке.
— Тебе… они нравятся.
— Нравятся? — Он накрыл один из этих холмиков ладонью и нежно сжал. — Да я одержим ими. Я жажду целую вечность ласкать их и каждый сантиметр твоего восхитительного, хрупкого тела. — Наклонившись, чтобы поцеловать ее, он пообещал: — Скоро, Бетт, — как раз перед тем, как их губы встретились. Он испил ее сладкий вздох.
Беттина встретила его требовательный язык легкими круговыми движениями своего языка. Ему нравилось, как она целуется… робкие касания языка, податливые губы, а сейчас нуждающийся стон.
Дрожащей рукой Треан обхватил ее затылок, а другой, распутав завязки на юбке, снял ее с Беттины.
