Ольга прохаживалась по лесной дороге туда и обратно. Вдыхала тревожащий душу аромат проснувшегося леса. Наслаждалась шорохами и щебетанием птиц, тёплым дуновением ветра, напоённого духом смолистых почек и прогретой солнцем коры.
Слышался сдержанный смех лакея и горничной. Потянуло дымком. Феликс сидел на корточках у трескучего костра и, заслонив рукой лицо от жара, поправлял дрова. Дым лениво тянулся вверх, таял в густых ветвях старых деревьев.
Разогреть в котле готовую еду не составило труда. Запахло пирогом с рисом, луком и грибами. Ольга отказалась уйти в карету и осталась сидеть у костра. Ела пирог, запивая холодным брусничным чаем, и поглядывала на провожатых, осматривающих экипаж и лошадей. Селма разогрела постную кашу, больше похожую на густую похлёбку и позвала мужчин. «Виконтесса» перехватила её заискрившийся от набежавших слёз взгляд на кучере.
Косясь на хозяйку, Феликс робко сел у костра и принюхался. От котелка шёл ароматный дымок, смешиваясь с запахами леса. Лакей принёс суму с прихваченной из поместья провизией. Солёные огурцы, булочки с морковью и капустой, сухарики. В большой бутылке квас.
— Селма, разделите еду из корзины на всех, — распорядилась Ольга и, прихватив кусок медово-грушевого пирога, всё же решила не смущать слуг своим присутствием и отойти к карете.
Оттуда она слышала тихий разговор горничной с лакеем и незлобивое мычание Феликса.
Было тихо и свежо. Лошади недовольно фыркали, прядали ушами, мотали головами и били копытами, отгоняя проснувшихся кровососов.
Дотлевали угли костра. Растворяясь в прохладном воздухе, тянулась вверх полупрозрачная струйка дыма.
Ольга, выудив из корзины пару апельсинов, подошла к кучеру:
— Феликс, — тронула она его за рукав, от чего мужчина от неожиданности округлил глаза. — Сколько вам лет?
— Пожалуй, чуть за сорок, — ответила за него Селма, поправляя на корзине салфетку.
— Да? — удивилась Ольга. — А по виду дашь лет сто, — пошутила она и улыбнулась, вталкивая в его огромную ладонь «китайские яблоки».
Мужчина растерянно моргнул. Его густые чёрные брови подпрыгнули вверх, прячась под низко надвинутой на лоб шапкой.
— Эх, Феликс, Феликс, — притворно вздохнула «виконтесса», пряча улыбку. — Пора вам состричь всю эту… лицевую растительность, — очертила она ладонью круг перед лицом «цыгана». — Красивый молодой мужчина, а как удачно замаскировались под старца, — покачала она головой.
— Отбоя от женщин не будет, — поддакнула Селма.
Позади них, хлопнув дверцей кареты, хмыкнул лакей:
— Усы хоть можно оставить? — огладил он на щеках свою аккуратно подстриженную и ухоженную мужскую гордость.
— Усы можно. Как же без них, — согласилась «виконтесса».
Феликс махнул рукой и сбежал от шутников на другую сторону экипажа.
До особняка они добрались уже в сумерках. Ольга в предвкушении отдыха вытянула затёкшие ноги, изучая тупые носы ботинок. От долгого сидения у неё ныло тело. Голова слегка кружилась от покачивания кареты. В ушах постепенно стихал монотонный топот копыт и раздражающий скрип рессор. Тряска на ухабистой дороге вконец расшатала нервы, и без того державшиеся на честном слове.
Небольшая аллея, засаженная розовыми кустами, вела к двухэтажному кирпичному особняку с белокаменной отделкой и большими арочными окнами. Рядом с ним был разбит небольшой, но немного запущенный сад. Вглубь него вела широкая тропа, густо устланная прошлогодней ржавой листвой. Густые заросли боярышника и акации давно не прореживались и не подстригались, трава не косилась. За зиму она вымокла, полегла и теперь местами топорщилась жёлто-коричневыми кочками.
Экипаж остановился у парадного подъезда, обрамлённого белыми колоннами. Дверь тотчас распахнулась. Подтянутый, средних лет мужчина в чёрной лакейской ливрее вышел на крыльцо.
Ольга с помощью своего лакея покинула карету.
Дворецкий склонился в низком приветственном поклоне, пропуская гостью в дом.
Она на ходу кивнула ему и на всякий случай улыбнулась. Спокойно, с высоко поднятой головой, прошествовала в холл. Сняв накидку и шляпку, передала в его руки и направилась к красивой широкой лестнице с резными деревянными перилами, ведущей на второй этаж.
Слабость сковала тело. Ольга неожиданно разволновалась. Она бегло осмотрела холл, богато украшенный стеновыми дубовыми панелями. Над ними были развешены охотничьи трофеи, оружие и портреты именитых предков. Потолок, отделанный лепниной, да и всё убранство холла, выглядело богато и не вязалось с представлением «виконтессы» о скромном достатке маркизы.
Леди Стакей уже спускалась навстречу дочери, радушно улыбаясь и поправляя на плечах шаль тонкой вязки. За хозяйкой следовала полная пожилая женщина в старомодном тёмно-сером платье без единого украшения. На её красном одутловатом лице блестели бисеринки пота. Миссис Доррис — компаньонка Веноны, — догадалась Ольга, переместив сумочку-ридикюль на изгиб локтя.
— Родная моя! — воскликнула «мама», обнимая дочь и целуя её в щёку. — Как мило с вашей стороны заехать к нам по пути в Лондон. Вы пожаловали как раз к обеду.
— Красавица наша, — глухо пропыхтела миссис Доррис, касаясь щеки Ольги влажными губами. — Давно хотела повидаться с вами, да вот, всё никак, — отёрла она платком лицо и тяжело вздохнула. — Мигрень замучила. А ещё боли в ногах и в спине, — она виновато опустила глаза.
— Не вижу лорда Хардинга, — вертела головой Венона. — Где же он?
— Он не приехал, — вздохнула Ольга, оборачиваясь на Селму с корзиной в руке и ящичком с красками. — У меня к вам разговор, — состроила она горестную гримасу.
Лакей с саквояжем леди Хардинг в руках замер у двери.
— Распорядитесь забрать из экипажа кофр, — подсказала Ольга. — Феликсу нужно вернуться в Малгри-Хаус.
— Кофр? — переспросила леди Стакей настороженно. — Что значит «вернуться»? Ты не едешь в Лондон?
Ольга тяжело вздохнула:
— Не думаю… — под прицелом двух пар сверлящих её глаз она совсем растерялась. — Не знаю.
— Шэйла, что случилось? — увлекла её «мама» к лестнице. — Ты сейчас же мне всё расскажешь. — Она повернулась к миссис Доррис: — Проследите, чтобы кофр доставили в комнату леди Хардинг и кликните Брайена затопить камин.
Комната Шэйлы на первый взгляд выглядела неплохо: мебель из клёна с резной отделкой казалась хоть и устаревшей, но не ветхой; полог над кроватью — с вышитым на нём вензелем — и строгая серо-зелёная полоска на драпированных текстилем стенах, покрывале и шторах не утратили своей яркости. Ольга раздвинула портьеры на окне. Из него открылся вид на задний двор с беседкой. У неё прохаживалась припозднившаяся чёрная галка. Кем-то спугнутая, она перелетела на старую яблоню неподалёку и, вывернув крупную голову, уставилась на окно спальни.
— Пока мы пообедаем, в комнате приберутся, постелют ковры, — вздохнула Венона, поправляя шаль на плечах. — Что случилось? Рассказывай.
— Всё плохо, — села Ольга в кресло у камина. Из него тянуло холодом и сыростью. — Даже не знаю с чего начать.
— Не пугай меня, Шэйла, — выпрямилась маркиза. Тонкие пальцы коснулись флакончика с нюхательной солью на шатлене и замерли на нём, словно в раздумье.
Ольга запоздало подумала, что следовало подготовить женщину к неприятному разговору, чтобы избежать возможного обморока или истерики.
— Позвать миссис Доррис? — участливо спросила она, садясь рядом.
Леди Стакей проявила завидную выдержку и ободряюще кивнула дочери:
— Обойдёмся без миссис Доррис.
Ольга рассказала всё без утайки, начиная с того момента, когда лорд Хардинг ворвался в её комнату.
Венона внимательно слушала дочь. Ни разу не перебила её и не выказала нетерпения, когда та замолкала, собираясь с мыслями.
— Я хочу знать всё о расторжении брака. О разводе, — завершила свой нелёгкий рассказ «виконтесса».
«Мама» встала.
— Никогда не думала, что тебе когда-нибудь понадобится такое знание, — ответила она спокойно. — Переоденься и спускайся в обеденную залу. Все разговоры после.
