и знал, что не хочу иметь ничего общего с магией. Но это не имело значения. Я слишком сильно любил вашу мать, чтобы ее отпустить. Я рассказал ей, что собой представляет Дариус, и взял с нее обещание не пользоваться магией в Короне. Но она была слишком порывистой, слишком смелой. Она хотела помочь маленькой девочке с бриллиантовыми слезами сбежать.
– Значит, это правда? – спросила я. – Ты ее пытал?
– Я не пытал ее, нет. – Никогда раньше я не видела отца пристыженным. – Но я сказал ей, что она не сможет вернуться домой к своей семье, пока у нас не будет достаточно бриллиантов, чтобы наполнить сундук. В то время королевство испытывало трудности, и Дариус заставлял всех, кто владел ценной магией, вносить свой вклад в казну. Девочка – Капри – хотела помочь, но, очевидно, плакать ей было невероятно больно. Я ничего не мог поделать, кроме как сильно ее опечалить. Это величайший позор моей жизни и одна из причин, по которой я не хотел иметь ничего общего с магией. Все, что я когда-либо видел, это то, как можно использовать магию против людей.
– А мама?
– Она была другой, – признал он. – Магия приносила ей много радости. Она попросила меня отвести ее во дворец, и по глупости, ведь я бы сделал все, о чем бы она ни попросила, я отвел ее. Она встретила Дариуса и некоторых других его магов. Она увидела великолепие дворца и его садов, и хотя она знала, что Дариус не был хорошим человеком, ее также пленила мысль научиться владеть своей магией. По иронии судьбы, единственными магами, которые могли пользоваться своими силами, не боясь разоблачения, были те, кто уже работал на Дариуса.
– И поэтому вы покинули Корон? – Значит, Дариус не лгал. Мама хотела у него учиться.
Он кивнул.
– Дариус пришел с визитом в наш дом, когда родилась Адель. Я видел, как он тогда посмотрел на вашу мать, как будто она была загадкой, которую он пытался разгадать. Я знал, что он найдет способ использовать ее, а она согласится помочь ему. Мне было ясно, что я потеряю ее из-за него, если мы останемся. Я так боялся того, что может стать с Адель. Поэтому я заставил вашу мать пообещать никогда не использовать магию.
Я попыталась представить, что бы я сделала, если бы мне пришлось подавлять свою магию сейчас, после того, как я научилась ей владеть. Я даже не была уверена, что это возможно.
– Она согласилась?
– Сначала нет. Она хотела поехать в Беласаву, где смогла бы быть колдуньей, все еще оставаясь со своей семьей. Но я боялся так далеко уезжать от родных мест и жить обычным человеком в королевстве, которым правят маги…
Вместо этого он заставил маму жить магом в королевстве, где их презирают. Если бы мы уехали, возможно, на наш дом не приземлилась бы падающая звезда и мама все еще была бы жива. Я опустила его руки, не в силах утешить отца, это были его собственные ошибки.
– Почему ты не сказал мне, отец? Я имела право знать. Мы все имели.
– Мне жаль. Я должен был сказать. Но как только она ушла, стало легче этого не делать. Что хорошего принесло бы это знание?
– Я бы не чувствовала себя такой одинокой. Я бы не чувствовала себя чужой в этой семье.
Адель повернулась ко мне, в ее глазах отразилась моя боль.
– О, Лиора, тебе правда так казалось?
– Иногда, – признала я. – Иногда мне казалось, что я упала с неба, а не родилась в этой семье, как вы.
Я удивилась, когда Мина заговорила ровным голосом, как будто она повзрослела сразу на несколько лет.
– В чем заключалась ее магия?
В тот момент, когда я вспомнила, как Эвран спас меня в детстве, я вспомнила всю ту ночь. Не только лихорадку и звезду, приближающуюся к окну, и пробуждение в лесу, но и все, что было между этим. Я вспомнила свою мать и то, что с ней произошло на самом деле.
– Иди сюда, Ора, – сказала мама, заключая меня в объятия. Вокруг нас рушилась крыша. Повсюду было пламя, которое уже добралось до занавесок и сбрасывало вниз раскаленные балки. Над нами открылась дыра, и, не говоря ни слова, мама прыгнула в небо.
Как только мы взлетели, мои страхи рассеялись. Мы парили в воздухе, и радость на лице моей матери передалась и мне. Я не заметила, что моя одежда сгорела в огне. Я понимала только, что моя мама была счастлива, как никогда, и мы летели.
Когда мы услышали крики внизу, я опустила взгляд и увидела дом в огне. Отец и сестры выкрикивали наши с мамой имена, и на улицу выбегали люди. Кто-то крикнул и указал вверх, и тогда мы полетели в сторону леса.
Мама уложила меня на куст папоротника и поцеловала в лоб.
– Мне так жаль, моя дорогая. Я так сильно тебя люблю, но мне нужно идти.
– Почему? – спросила я. Я чувствовала сонливость и тепло, а то, что моя мама умела летать, было так чудесно, что мне просто хотелось свернуться калачиком и отправиться в мир сновидений.
Она улыбнулась и погладила меня по волосам. У нее были влажные щеки.
– Засыпай, малышка. Все будет хорошо. – В мгновение ока она исчезла.
Я сделала глубокий вдох, а когда выдохнула, часть тяжести, которую я чувствовала в груди, испарилась.
– Наша мама умела летать. – Я улыбнулась сквозь слезы и повернулась к отцу. – И она не погибла в том пожаре. Наша мать все еще жива.
Отец тихо плакал, а Адель и Мина недоверчиво смотрели на меня.
– Что ты имеешь в виду? – спросила Адель. – Откуда ты можешь это знать?
Я рассказала им о своем забытом воспоминании и о том, как оно вернулось ко мне, когда Эвран напал на Дариуса. К тому времени, как я закончила, мы все плакали.
– Как ты мог? – сказала Мина отцу, ее лицо исказилось от горя.
– Мне так жаль. – При виде слез отца мне захотелось отвернуться. Я любила его, но я была так зла на него за то, что он с нами сделал. – Я подумал, что будет хуже, если вы узнаете, что она сама решила уйти. Было легче притвориться, что она умерла.
– Легче для тебя, – выпалила Мина. – Как ты мог так поступить с нами?
В моей груди нарастала боль, похожая на ту, что я чувствовала, когда думала, что Эвран меня не любит. Я поняла, что так болит разбитое сердце. Это глубокое, мучительное горе.
– И поэтому ты ничего не рассказывал нам о магии? – спросила я отца. – Потому что ты был обижен на маму? На магию? Почему? – Да, я была зла и обижена, но я хотела понять. Потому что отец наверняка был так же зол и
