вполне себе симпатичная женщина. – Макс?
Соло встаёт, поводит головой, поднимает на неё глаза и хрипло просит повторить вопрос. Профессор оценивающе осматривает его высокую фигуру (что, и она тоже?!) и, неожиданно мягко улыбаясь, вопрос повторяет. Макс отвечает, уже чётким голосом и с осмысленным взглядом, а я поражаюсь, как быстро он вник в тему. Садится, наклоняется ко мне и шепчет, что я должна была его разбудить. Я отвечаю, что толкала. Макс отрицательно мотает головой и снова прижимается ко мне бедром под столом.
На перерыве Макс куда-то выходил и поднимался на «галёрку», но все три пары сидел со мной. Четвёртая и пятая пары у нас отдельно, и когда я уходила, он так ничего и не сказал. И вчерашнее происшествие в коридоре не припомнил.
С пятой пары нас отпускают чуть раньше. Я спускаюсь в пустой вестибюль, забираю в гардеробе пальто. Слышу, что закончилась последняя пара, и по лестнице шумно спускается толпа студентов. Поэтому торопливо вытаскиваю из рукава пальто шарф, одеваюсь и выскакиваю из универа. Уже в дверях замечаю Макса – он надевает куртку, быстро выходя из гардероба.
На улице ещё светло, но так пасмурно, что почти ничего не видно. Такой длинный учебный день пережить довольно трудно. Иду домой по сумрачным улицам, освещённые витрины и окна подчёркивают неприветливость вечера. Сейчас так влажно и холодно, что я прижимаю руками, засунутыми в карманы, своё прямое спортивное пальто поближе к телу.
Почти уже у дома решила зайти в супермаркет – купить хотя бы часть продуктов в деревню для Ба. Мне всегда кажется, что так, заблаговременно потихоньку готовясь, я немного приближаю день поездки. К тому же, всё за раз мне не купить – очень тяжело до дома нести.
Этот магазин мне нравится своей безлюдностью – в округе у нас несколько подобных, и этот не самый посещаемый. Так что в нём всегда есть нужные продукты, и не приходится соблюдать правила дорожного движения, управляя тележкой.
Захожу под призывно горящий красным логотип в раздвижные двери, беру легко и почти беззвучно катящуюся тележку и шагаю в ряды товаров. На повороте между рядами обращаю внимание на суматоху на входе, вижу Соло, входящего в торговый зал через небольшую очередь у кассы. На удивление, его не ругают, отходят с дороги, благожелательно пропуская.
Ну, мало ли что ему тут надо… Медленно везу тележку дальше. В ряду круп тележку ставлю, наклоняюсь над второй снизу полкой, там всегда плохо видно, потому что этикетки висят вертикально. Выбрав нужный пакет, распрямляюсь, и вдруг ощущаю толчок чем-то твёрдым под колени. Падаю назад, всплеснув руками, пакет с гречкой куда-то улетает, а я оказываюсь вверх ногами, а попой… в тележке! Не понимаю, как не заорала, сердце сейчас пробьёт грудную клетку, но тут потолок надо мной заслоняет лицо Макса.
– Испугалась? – говорит участливо. – Ну, прости-прости, не удержался, ты так хорошо стояла…
А я на грани истерики, и уже даже рот открываю, но Макс суёт руку в карман куртки и показывает мне что-то, зажатое в кулаке.
– Твоё? Из одежды выпало, когда ты одевалась, – перед моим носом раскачивается на оборванном кожаном шнурке мой оберег. – Хотел отдать, но ты так быстро убежала. Пошёл следом, заглянул в магазин… случайно, а тут ты… тележка… такой случай…
Значит, я оберег сорвала, когда в понедельник утром опоздала и торопливо сдирала шарф с шеи.
Я пытаюсь схватить кулон, но ловлю ладонью только воздух, потому что Макс быстро отдёргивает руку и снова собирается спрятать оберег в карман куртки, но передумывает и запихивает в передний карман джинсов.
– Потом отдам, – обещает он. – Когда скажешь.
– Что скажу? – спрашиваю и протягиваю ему руку, мол, вытаскивай меня отсюда.
Он, вроде, тоже мне свою тянет, и касается моей руки тёплой ладонью, но потом хмурится и руку мягко отнимает.
– А ты знаешь, так с тобой гораздо проще, – он отходит от моих задранных вверх ног в спортивных ботинках, берёт тележку за ручку и катит меня по магазину. – Не сбежишь, да и катить удобно…
Макс выходит на свободный пятачок перед кассами и раскручивает тележку кругом очень быстро. Я не сдерживаюсь уже и визжу в голос, когда он прекращает и, как гордый родитель, везёт меня к выходу из магазина.
– Куда? – кричу я. – Я же ещё ничего не купила!
С удивлением наблюдаю умилённые лица очевидцев, даже хмурый охранник чуть улыбнулся. Похоже, никто не вмешается, даже если Макс меня сейчас умчит в закат… на тележке из магазина. А кассирши так вообще, гляди, чуть не слезу пускают.
– Макс! Вези меня обратно, мне продукты купить надо! – говорю упрямцу.
– Точно? – разворачивает Макс тележку, а потом за ручку приподнимает, и я сама легко из неё вылезаю. Вот, значит, как он меня в неё усадил!
– Ну, пошли, – зовёт он, но к тележке меня не подпускает. А я иду рядом и объясняю, что сегодня куплю немного, так как всё одной сразу не унести. Слышу сдавленный смешок, удивлённо смотрю на него снизу вверх.
– Тогда тебе повезло, детка, – низким голосом гундосит Макс, – у тебя сегодня персональный носильщик! Пойдём со мной, малыш, я всё тебе куплю!
И я понимаю, что он надо мной смеётся, пусть чуть-чуть и по-доброму, но всё же…
Кладу всех круп по две пачки, ну, раз у меня сегодня носильщик. Потом сахарный песок, мука, соль, даже сода. Макс с недоумением за мной наблюдает.
– Куда столько? – спрашивает. – У нас война, а я не в курсе?
Рассказываю, что еду в субботу к бабушке в деревню. Макс кивает и отводит меня в конфетный отдел, оставляет тележку, долго стоит спиной ко мне, думает, на что-то смотрит. Я тихонько тележкой его толкаю (знаю, что плохо делаю, тележка гружёная, тяжёлая уже, но хочется, очень хочется немного отплатить за испуг), да только не сдвинуть Макса с места даже гружёной тележкой. А он и не замечает.
– Вот, это они, – говорит. – Очень вкусные конфеты, бабушке своей подаришь.
И кладёт в тележку две коробки. На кассе Макс меня снова удивляет.
– Мы вам там такой пакет порвали, – сообщает восхищённо на него глядящей кассирше про улетевшую гречку. – Вы нам лишний пробейте за ущерб.
Оплачивает сам, терпеливо ждёт, пока я уложу пакеты, забирает, мне не даёт нести ни одного.
– Показывай лучше, куда идти, – отвечает на все возражения. И идёт, с виду даже легко.
Забегаю вперёд, дверь ключом открываю, распахиваю внутрь квартиры. Седенькая бабулька с четвёртого этажа сверху строго смотрит, стоя на лестнице, осуждающе качает головой.
Запускаю
