непослушными подростками имела дело.
— Если вы любите меня, то оплатите платье? — Зоуи подняла на меня взгляд.
— Конечно, милая, — улыбнулась я нежно.
— Конечно, милая, я куплю тебе это платье, — улыбнулась я ласково, — и завтра же рассчитаю всех слуг. С этого дня ты будешь выгребать золу из каминов своими нежными ручками, — я погладила ее по лодни, — потому что платить слугам мы не сможем. Можешь даже делать это в этом самом платье.
Зоуи выдернула руки из моих пальцев, вскочила на ноги:
— Вы не заставите меня!
— Зоуи, детка, давай поговорим как взрослые люди, — устало произнесла я и опустилась на кресло. — Ты ведь учила математику и умеешь считать.
Я где-то слышала, что подростки любят, чтобы с ними разговаривали, как со взрослыми, и понадеялась, что это сработает.
Она поджала губы и плюхнулась на диван напротив, скрестив руки на груди:
— И что? — язык манипуляций Зоуи явно давался лучше, чем рациональный разговор, но она была готова меня выслушать, а это уже шаг вперед.
Я перевела взгляд на швею, жадно наблюдающую за нашим диалогом, ей только попкорна не хватало.
— Выйдете, пожалуйста, пока мы поговорим.
— Но... я должна снять с юной леди булавки, — женщина засуетилась.
— Юная леди потерпит. Выйдете, — жестко повторила я. Пришлось швее удалиться, но она будто случайно оставила дверь за собой приоткрытой. Я бросила взгляд на тихо стоящих у стены Фло и Трисс, и последняя заперла дверь и закрыла ее на ключ.
— Денег у тебя нет, — со вздохом произнесла я. — И взять их неоткуда.
— У меня есть дом! — возмутилась Зоуи.
— Да, дом, который ты не имеешь права продать, так как несовершеннолетняя, и который требует ремонта. Еще есть обстановка и мебель, но они при продаже принесут куда меньше денег, чем стоили в начале.
— Я не собираюсь ничего продавать! — опять упрямо повторила Золушка.
— Я сейчас и не настаиваю, — спокойно продолжила я. — Будем честны: старый выцветший шелк, оторванный со стен, практически ничего не будет стоить. Мебель — возможно, а так все ценное из дома уже вывезено кредиторами твоего отца. Пойми, от него в наследство тебе достались только долги.
— И вам тоже!
— И мне, — не стала возражать я. — Но к моему счастью первый муж позаботился о своих дочерях и оставил им поместье, которое каждый год приносит какой-никакой доход, в отличии от дома в столице, который только требует трат. Я предлагаю тебе перемирие. Я хотела бы остаться на некоторое время в столице, чтобы дочери могли дебютировать.
— Да кому они там нужны, уродины! — взвилась Зоуи.
— Там и ты никому не нужна, никто не ждет с распростертыми объятьями девицу без приданого в долгах и с опозоренным отцом, разве что какой старик захочет взять тебя в любовницы, — жестко отбрила я. Зоуи ярко покраснела, и я сменила тон: — но каждой девушке хочется верить в чудо, не так ли? Послушай, дорогая, припомни, что я твоя опекунша. Я не могу заставить тебя быть скромнее или продать мебель, но я ведь могу хоть завтра разослать письма всем своим знакомым с намеком о том, что ищу для тебя богатого, но необязательно молодого или красивого мужа. Меня за это даже никто не осудит, это будет заботой о твоем благополучии.
— Но я должна быть представлена ко двору! — ахнула Золушка, часто заморгала, ее ресницы на удивление темные для блондинки склеились в толстые стрелочки, делающие ее похожей на куклу.
— Вот муж и представит, еще одна забота с моих плеч долой. Ты этого хочешь? Или мы будем дружить, как взрослые адекватные люди?
— Вы меня всегда ненавидели! — прошипела она змеей.
— Ты меня тоже. Но я предлагаю забыть о прошлом и начать с чистого листа.
Зоуи некоторое время испытующе смотрела на меня, а потом все же кивнула.
— Вот и славно, — подвела итог я. — Трис, позови, пожалуйста швею обратно.
Женщина вошла с довольным воодушевленным видом, но я не собиралась и ей спускать произошедшее. Она вела себя как продавец, который сует трехлетнему ребенку игрушку, а потом, когда тот увлечется, объявляет родителям несоразмерную цену.
— Итак, — строго заявила я, выпрямляясь в кресле, — мне нужно два платья по цене материалов, работа бесплатно.
— Что?! — побледнела швея, Зоуи ей вторила практически в один голос.
— Что слышали. Вы приняли заказ без одобрения опекуна и, я думаю, не в первый раз. Если вас не устраивает моя цена, можете снять с Зоуи эти тряпки и нести их обратно в салон. Уверена, вы сможете найти другую девушку с такой же фигурой и ростом, которой захочется платье из этой ткани. Или покроете цену ткани из своего кармана.
— Но госпожа...
— Ваша светлость, — поправила я.
— Ваша светлость, как же...
— Почему два платья?! — встряла Зоуи.
— Потому что Флоренс и Патрисии совершенно не в чем идти в гости к твоей кузине. В отличии от тебя, твой гардероб ломится от платьев.
— Но Дейзи уже видела все мои платья! Я не могу показаться в старом!
— Тогда... думаю, мы сможем выкроить немного денег, если уволим часть прислуги.
Зоуи схватилась за сердце:
— Нет! Как же содержать дом с меньшим штатом?
— Закроем часть комнат. От личной горничной тоже придется отказаться.
— Уволить Марию?!
— Она может остаться, но на должности простой горничной. Сейчас она одевает тебя, а потом сидит без дела целый день, я не могу платить ей за это.
— Но у вас тоже есть личная горничная!
— И ее я тоже собираюсь уволить. Когда я говорю, что мы будем экономить, то речь обо всех, — я обвела взглядом всех дочерей и швею. Впрочем, при отчиме у девочек личной горничной не было, они спали в одной комнате и помогали друг другу по утрам с корсетами и прическами. — Так что? Три платья или два?
— Три, — все же понурилась Зоуи.
— Гос... Ваша светлость! — взвыла швея.
— Не волнуйтесь, никакой вышивки золотом, — улыбнулась я ей по-акульи.
— Но! — ахнула Зоуи.
— Золотая вышивка на юной девушке — это пошлость. Да
