– А я тут причем? Вот перед ними и извиняйся.
– Так ведь и вы теперь Карповская, – пояснил погорелец. – Там, в храме, я сразу почувствовал, что книга приняла вас и прикрепила к древу. И, раз она не вымарала Андрея Владимировича и позволила ему привести вас в княжеский род, значит…
– Ну? Договаривай.
– Ошибся я, – признал морф. – И те слова его отказные шли не от сердца. Пустыми были. В душе он никогда не переставал быть князем Карповским, сыном Ангелики и Владимира и моим хозяином. А я… старый дурак, вот кто я.
– То, что ты натворил…
– Нет мне прощения, – еще ниже склонил голову морф. – Допустить не мог я, что Блэр поднимет длань на своего потомка. Что навредит родной крови. Он не был таким ранее, годы изменили принца, сделали жестче, строже к другим… Я ведь помнил его еще голубоглазым мальчонкой, изводившим сестру магическими тренировками. Азартным, властолюбивым, увлекающимся, но способным любить…
У Квита слипались глаза, слова давались ему все труднее.
– Спи. После будем с тобой разбираться, – пробубнила, накрывая морфа одеялом.
Отошла к окну, почесала по затылку дрыхнувшего без задних ног Арчи. Выпущенный на волю, он уже успел слетать в покинутое Логово арканов и обнаружить там заброшенные коридоры и пустые залы. «Братья» куда-то переместились. Ни обезволенной Джины, ни Магды, ни Блэра… Ни следа их присутствия. И это настораживало.
Где-то сейчас восстанавливал силы Августус, пополняя прореженную армию приспешников новыми пустоглазыми лицами…
Хотелось верить, что где-то очень далеко. И от венца, и от меня.
Княгиня.
К этому еще надо привыкнуть…
Я и к графине-то не успела, а тут уже повышение по рангу!
И все-то у меня шиворот-навыворот. Я даже не знаю, когда именно мы с Андреем поженились.
Тогда, когда, слившись в поцелуе на мраморном полу в фойе, случайно отведали крови друг друга? Когда соединили плоть древним ритуалом, хлебнув неправильного зелья? Или неделей позже, когда закрепили «цепи» в австрийском домике?
А может, только теперь? Когда произнесли долгожданные клятвы и дали согласие у священного алтаря?
В какой день годовщину-то отмечать?
28.2
***
Странное дело: в Логове арканов я была куда спокойнее, чем в родной Академии. Здесь эмоции словно сорвались с петель. Накатывали волнами, так и норовя утопить меня, барахтавшуюся в страхе, отчаянии, ужасе, тревоге…
Вдруг крестный не внемлет моей просьбе и отправит Карпова под магический суд? С учетом того, что Андрей творил в подчинении у Блэра, обвинений ему предъявят достаточно. И свидетели найдутся.
Я плакала без слез. Содрогалась в невидимых рыданиях, сидя на желтом диванчике в кабинете Мари. Наверное, просто эффект от крови дриады, притупляющей бурные эмоции, кончился. Вот я и расклеилась. Нужна новая порция и срочно.
Я поднялась с дивана и вышла в коридор. Решив, что поздним вечером мисс Эмеральд, скорее всего, отдыхает от битвы в своей спальне, я направилась в крыло преподавателей. На первом этаже располагались комнаты Эйвери, Брендана, Мари… Марте принадлежала последняя. Ни разу в ней не была.
На мой стук никто не отозвался, и я мягко надавила на ручку. Дверь поддалась, признав во мне хозяйку Академии, и я, просунув голову внутрь, окликнула Марту.
– Мисс Эмеральд… Это Анна… Вы тут? Я хотела попросить у вас еще немного…
И снова – тишина. Может, и нет тут дриады. Я огляделась. Вот ведь странное местечко!
Я знала, что преподаватели вольны оформлять отведенную им территорию на свой вкус. У Валенвайда, к примеру, в кабинете даже темнее, чем у Демона. А у Ромула рядом с диваном стоит огромный уютный лежак, по виду напоминающий собачий.
Я долго не могла понять, зачем он куратору. Но сейчас догадалась, что в полную луну он отдыхает в обличии волка. А еще позволяет там пережидать «кризисные моменты» одному симпатичному пятнистому метамагу, если тот случайно совершит оборот.
Но у дриады кабинет больше походил на оранжерею. По колоннам у двери вился темно-зеленый плющ, на стене обосновался пушистый мох. На подоконнике из кашпо на меня глазели Анютины глазки. Парочка даже подмигнула, скосив пестрые головы на боковую дверь.
Любопытство на секунду приглушило разрушительные эмоции. Стало жутко интересно, как же выглядит спальня дриады. Может, там потолок из коры, постель из веток, а вместо лампы – стайка светляков?
Нет, постель тут была из мягкого изумрудного мха. Над ней кружились лепестки незнакомых белых, очень ароматных цветов. Живым, колеблющимся одеялом они укрывали две сплетенные фигуры. Совершенно голые (за исключением лепесточков, да) и жадно целующиеся.
– Тролль меня укуси! – выругалась сипло и поспешила закрыть за собой дверь.
Бросила негодующий взгляд на глазастых подстрекательниц в кашпо: подмигивают они, у-у-у… Могли бы предупредить!
Так Судьба меня еще не подставляла!
Спотыкаясь о гнутые коряги, торчащие прямо из пола, я вылетела в коридор. Прислонилась к стене, чтобы отдышаться. Вот ведь черт! Ладно я – я увязла давно и накрепко, но этот… этот…
– Ани! – раздалось со стороны кабинета дриады, и я, не оглядываясь, припустила в фойе.
Не готова я сейчас глядеть в глаза Елисею. Наверное, потому, что только что видела его с противоположной стороны. Катастрофически неодетой.
– Сеньорита! Да постой же ты!
Я нехотя обернулась. Фух! Брюки он нацепить успел. И даже рубашку на ходу застегнуть пытался.
– Вот. Марта сказала, что ты, наверное, за кровью приходила… – парень сунул мне в похолодевшие ладони бутылек. Взяла. И стыдливо отвела глаза.
– Черт, Елисей, я… Явно видела не то, что следовало, и… – пробубнила смущенно.
– Ты неправильно все поняла…
Я подняла глаза и насмешливо их закатила. Я все же не наивная первокурсница. Дорохов покаянно выдохнул.
– Ну, может, и правильно. Прости, прости! – прохрипел парень, домучивая предпоследнюю пуговицу на рубашке. – Я знаю, что должен был первым делом тебя навестить и сказать, как я рад, что мы тебя вытащили. Просто… Черт! После битвы все так… эмм… закрутилось и… Меня задело заклятьем…
– Где рана? – всполошилась машинально.
– Нигде уже, – Елисей глупо улыбнулся. – Марта накормила меня кучей гадкой травы, намазала каким-то соком и…
– Подула, где болит? – хихикнула, прикрывая рот ладонью. Как же неловко!
– Вроде того.
– И сработало?
– Как видишь…
– Сейчас ты скажешь, что тебя туда дар привел? – краснея, я все же нашла в себе смелость посмотреть прямо в прозрачные глаза. Странно: сейчас они будто бы отдавали зеленцой.
– Сам приперся, как идиот, – Дорохов тяжко вздохнул. – Не знаю, на что я рассчитываю, чего от нее жду, но… не могу иначе.
Парень выглядел таким влюбленным, что мои губы невольно растягивались в улыбке.
– Так ты о ней рассказывал?
– Марта… особенная.
– Точнее и не скажешь. Второй такой не найдешь, – хмыкнула в кулак.
– Я… вроде как… ну, увлекся…
– Да заметила я уже.
– Сильно. Даже голова плохо соображает…
– Дорохов, ты ведь в курсе, что она разговаривает с деревьями? – напомнила парню. Вдруг забыл. – И с воздухом? И черт знает с чем еще?
– Намекаешь, что Марта сумасшедшая? – насупился влюбленный дурень.
– О нет, я намекаю, что она сейчас слышит наш разговор. И если тебе захочется втайне от нее погулять с толпой подружек, то…
Дорохов лучисто рассмеялся и клюнул меня в висок.
– То Марта погонит меня через весь лес поганой метлой. Буквально. Спасибо, Ани, что не осуждаешь. Для меня это очень важно.
– И давно у вас «конфетно-букетный»… а точнее, лепесточно-мховый период? – пихнула парня в грудь.
Слишком уж он счастливый. Даже неприлично как-то.
– Да вот… уже несколько часов как, – косясь на распахнутую дверь кабинета, довольно пробормотал Дорохов.
Его глаза сверкали желанием немедленно туда вернуться. Пришлось отпустить: каждый в трудное время сходит с ума по-своему.
