— Есть несколько ветвей семьи Дакийских, у каждой из них свой дом. Виктор — единственный оставшийся в живых представитель Дома Войны, Стелиан — Дома Паладинов. Космина и Мирча — последние из Дома Хранителей Замка.
— А ты, Принц Теней, должно быть, представляешь Дом Теней.
— Точно. — Кроме меня больше никого не осталось. — Каждый дом служит определенной цели. Виктор — генерал армии, ярость королевства. Стелиан — привратник, именно он решает, кто может войти на нашу землю. Он — страж королевства. Космина и Мирча охраняют замок. Они — сердце королевства.
— Как называют тебя?
— Я — меч королевства.
— Меч, но никогда король? Ты говорил, что претендовал на трон?
— В конце концов, долг бы заставил меня принять корону, но я никогда не стремился к власти. Я не верил, что подхожу для этой миссии.
— А сейчас?
— Сейчас я верю, что могу стать хорошим королем, если рядом со мной будет умная королева.
Он притянул Беттину ближе к себе.
— Как думаешь, Лотэр будет хорошим королем для Дакии?
Треан пожал плечами.
— Трон принадлежит ему по праву рождения. Его дом правит королевством с момента появления Дакийцев. Глава королевства.
По иронии судьбы они славились своей хладнокровной мудростью.
Лотэр… красноглазый сумасшедший вампир, выросший среди фанатиков Орды… мудрый?
— Вампир, ты не ответил на вопрос.
— У него неплохой потенциал. Если они с Невестой когда-нибудь остепенятся… если он сможет сделать Элизабет бессмертной… — Треан с кузенами наблюдал, как Лотэр, путешествуя по всему миру, пополняет списки своей легендарной книги должников. — Он неустанно ищет средство, чтобы превратить ее в вампира.
— Женщину? — спросила Беттина. — Никогда не видела ни одной.
— В Дакии их столько же, сколько и мужчин. Чума, уничтожившая всех женщин Орды, обошла наше королевство стороной.
— Но как он сможет обратить ее?
— Мы думаем, Лотэр ищет талисман. Мистическое кольцо, которое может исполнить его величайшее желание.
Беттина приподнялась на локте и посмотрела на Треана.
— Ты когда-нибудь представлял себя с Невестой-вампиром?
Он осторожно повернулся к ней.
— Перед смертью отец сказал мне, чтобы я не рассчитывал найти Невесту… но если этому все-таки суждено случиться, то я получу дочь Дакии, которая станет хозяйкой моего дома.
— О. — Ее глаза сверкнули. От… ревности? — Но теперь ты никогда не сможешь вернуться.
— Ты думаешь, я бы вернулся? Даже если бы мог? — Не в силах перестать прикасаться к ней, он убрал прядь с ее лба. — Я ушел ради тебя… и сделал бы то же самое еще тысячу раз.
Казалось, она обдумывала его слова. Я отдал бы все что угодно, чтобы узнать, о чем ты сейчас думаешь.
— У тебя усталый голос, — наконец сказала она. — Может, тебе нужно вернуться в свою палатку и отдохнуть?
Несмотря на огромный прогресс в их отношениях сегодня ночью, его одолевало изнеможение. Он не спал ни дня в течение нескольких недель и пил недостаточно крови, чтобы поддерживать себя в форме.
— Я смогу уснуть только когда победа в турнире… и твоя привязанность… станут моими. Я чувствую, что близок к обоим результатам.
Беттина напряглась.
— Близок к победе, значит, близок к убийству Каса. Рассказ о твоей семье только напомнил мне, как я близка с ним. Он был со мной, когда умер мой отец. Он заботился обо мне после нападения.
— Это угнетает меня.
— Почему?
— Потому что с тобой должен был быть я! Ты путаешь преданность с романтической привязанностью… и дружбу с любовью. Ты никогда по-настоящему не любила, чтобы видеть разницу между этими чувствами.
— Я знаю, что люблю Каса.
— Тогда ты путаешь два вида любви. На протяжении веков я видел все ее проявления.
— Одна важнее, чем другая?
— Они разные.
— Ответь мне, вампир, — настаивала она. — Одна важнее, чем другая?
— В нашем случае, да.
— Тогда я скажу, что могу влюбиться в тебя. И скажу, что люблю Каспиона, как друга. Что будет с ним? Если ты победишь Гурлава, то убьешь Каса.
— Я в ловушке этого турнира, как и ты, Беттина.
— Кто твой лучший друг? Что если бы у меня не было выбора, кроме как убить его? Как бы мы смогли с этим жить?
— Мы бы нашли способ… потому что я бы знал, что у тебя не было другого выбора. Со временем ты простишь меня.
— Возможно, я и смогу простить тебя, но всегда буду думать об этом, — ответила она. — Потому что Кас отправился в Дакию из-за меня.
— Что ты имеешь в виду?
— Когда Раум приказал прекратить поиски Врекенеров, Кас исчез. Он не мог прийти в еще большее отчаяние, иначе сошел бы с ума. Должно быть, он встретил Дакийца, пригласившего его в ваше королевство.
Отчаяние не единственная причина, по которой Каспион осмелился прийти в Дакию. Мирча мог быть очень соблазнительным, обещая плотские удовольствия, поражая умы буйных молодых демонов.
— Я многого не понимаю, — сказала Беттина. — Но одно знаю точно: я никогда не смогу забыть, что ты убил Каса.
Раньше Треан верил, что, в конце концов, она сможет забыть и поймет, что у него не было другого выбора. Теперь он сомневался.
— Факт остается фактом, я могу и не выиграть, — сказал он. — И если это моя последняя ночь на земле, я не хочу до рассвета обсуждать будущее. Давай не будем думать об этом.
Беттина тихо спросила:
— Чем же ты хочешь заниматься?
Под звуки мягко моросящего дождика, Треан притянул ее ближе к себе, обрадовавшись, когда она положила руку на его грудь.
— Ничем, кроме этого, Бетт.
Треан вернул Беттину в башню прямо перед восходом солнца, положил ее на постель и укрыл одеялом.
Остаток ночи они провели, разговаривая о прошлом, о своих надеждах и страхах, пока в реальность не вторгся рассвет.
— Ты выглядишь усталым. — Беттина выглядела обеспокоенной. — Я бы хотела что-нибудь сделать, чтобы остановить сегодня этот турнир.
— Мы все связаны контрактами.
— Что ты собираешься делать с Гурлавом?
— Победить, я надеюсь.
— Я серьезно. Как ты убьешь существо, которому нельзя причинить вред? Как я смогу защитить свой народ, если ты ранишь его?
— Я этого не планирую.
— Извини?
— Легенды о первородных не лгут. Когда они ранены, их кровь может причинить много бед.
— Расскажи мне.
— Легенда гласит, что змеи, скорпионы и пауки были первыми порождены от других первородных, из капель их крови… если не брать во внимание тот факт, что первые порожденные кровью Дети Ужаса были размером с драконов, — сказал Дакийский. — Единственный удар, который я могу нанести Гурлаву — смертельный.
