в прах.
Я скривила губы.
– Это… лестно.
Он подавил хриплый смешок.
– Ты…
Он застонал, когда я провела пальцами от основания до верха.
– Я – что?
Кончики его пальцев коснулись моей щеки.
– Ты – всё.
Улыбнувшись, я опустила голову. Соленый вкус его кожи стал для меня неожиданностью. Я нерешительно провела рукой по всей длине, исследуя и в то же время погружая его в рот глубже, как я читала в дневнике Уиллы.
– Поппи, – простонал Кастил. Его ладонь затрепетала на моей щеке.
Она писала еще о других вещах, напомнивших то, что Кастил делал со мной, и я не была уверена, понравится ли ему. Но я… хотела это сделать. Провела языком по его упругой коже, нашла небольшую выемку и провела по ней языком.
Выругавшись, он дернулся.
– Я… этого не ожидал.
Борясь с улыбкой, сделала это снова, и он опять выругался.
– Ты читала об этом в книге мисс Уиллы?
Я промычала согласие, которое прошло по нему вибрацией. Его тело согнулось, и я ощутила в нем биение.
– Люблю этот проклятый дневник, – прохрипел он.
У меня вырвался смешок, и, судя по тому, как дернулись бедра Кастила, он ему понравился. В дневнике мисс Уиллы не было ничего насчет смеха в процессе, но, обхватив рукой основание, я выбросила из головы этот проклятый дневник и позволила инстинкту вести меня. Я провела языком по головке, восхищаясь его реакцией – ленивый жар затопил мое чутье. Мне нравилось это делать. Нравилось знать, что он наслаждается этим.
Его рука скользнула по моей щеке, а пальцы запутались в волосах. Он обхватил сзади мою шею, но не давил. Всего лишь мягко разминал мышцы большим пальцем. Это была такая… поддержка, пока он и дальше позволял мне узнавать, что заставляет его тело двигаться короткими толчками, отчего у него перехватывает дыхание и усиливается пряный аромат. Я кое-что поняла. Мне не только это нравится, я еще и наслаждаюсь контролем, тем, как могу замедлять его дыхание или усиливать толчки на моем языке одним только нажатием рта или тем, как сильно или мягко втягиваю его кожу.
– Поппи, я не… боги, долго не продержусь. – Он крепче сжал мою шею, покачиваясь на моей руке, в моем рту. – И не знаю, говорится ли в дневнике о том, что происходит.
Говорится.
И я хотела этого. Хотела чувствовать, как он кончает, испытать это, зная, что довела его до этой точки. Я провела рукой по всей длине, смыкая рот на головке. Он выкрикнул мое имя, его бедра замерли, и я почувствовала судорожную пульсацию на моем языке.
Не успела закончить и почувствовать гордость собой, как он упал передо мной на колени, сжимая мое лицо. Он склонил голову набок, и его рот вдруг нашел мой, его язык оказался на моем. Во всепоглощающем, не оставляющем места больше ни для чего поцелуе сквозили как требовательность, так и поклонение.
Кастил поднял голову и поймал мой взгляд.
– Ты, – произнес он невнятно и с благоговением. – Ты – все, что мне нужно. Сейчас и всегда.
Глава 25
Вчерашний день мы с Кастилом просто жили, поэтому сегодня нам предстояло позаботиться, чтобы у нас было побольше таких дней.
Мы встретимся с его родителями.
Но сначала нужно выбраться из постели, что ни один из нас не спешил делать. Кастил играл моими волосами, и мы болтали о том, что я видела вчера. Я довольно поэтично описывала замороженный десерт, который мне довелось попробовать.
Мы ненадолго замолчали, и я стала убеждать себя, что давно пора вставать. В этот момент Кастил спросил:
– Когда ты исцелила вчера девочку, ты не заметила какого-нибудь изменения в своих способностях?
– Вообще-то нет, – ответила я, выписывая на его груди восьмерки. – Ну, я не уверена. Когда исцеляла раны Беккета, мне не нужно было думать об этом. Исцеление произошло само собой. Но на этот раз мне пришлось сделать то, что обычно делала раньше.
– Думать о счастливых моментах? – Он накручивал на палец прядь волос.
– Да. Я вспоминала нашу свадьбу. – Я подняла голову и положила подбородок ему на грудь. Он ласково улыбнулся. – И думала, как несправедливо, что девочка умирает, и я…
– Что?
Я прикусила губу.
– Это покажется глупым, но, держа руки на девочке, я думала, что еще не поздно – что она будет жить.
Он окинул взглядом мое лицо.
– Ты знала, что она уже умерла?
– Я…
Я начала отрицать, но остановилась, вспомнив, что сказал Кастил вчера утром. Я больше не могла позволить себе отрицать. Он говорил о короне, но та же логика была применима и здесь.
– Я не могла с определенностью сказать, что девочка умерла, но она была к этому близка.
Он медленно раскрутил прядь моих волос.
– Тогда ты либо силой воли оставила ее душу, либо вернула ее к жизни, Поппи.
Сердце забилось быстрее.
– Мне это трудно принять, но, думаю, да. – Я поднялась на колени, и волосы окутали мои плечи. – Логично, что я могу это делать, если учесть, кто такой Никтос, но это…
– Чудесно. – Он осторожно высвободил руку из моих волос.
– Я собиралась сказать «тревожно».
Он сдвинул брови.
– Ты дала ребенку второй шанс. Разве это не изумительно?
Я посмотрела на руки, не зная, как выразить мысли.
– Просто эта способность… такая мощная в пугающем смысле.
– Объясни.
Я со вздохом покачала головой.
– Знаю, люди, видевшие, что случилось вчера, приняли меня за божество…
– Полагаю, они приняли тебя за богиню, – возразил он. – Между божеством и богиней есть разница.
– Ладно. Они приняли меня за богиню. Но мы оба знаем, что это не так, – отметила я, а он поднял бровь. Я закатила глаза. – В любом случае, поступать так – все равно что играть в бога. Похоже, это способность, которой можно злоупотребить, даже не сознавая этого – конечно, если я вообще смогу это повторить.
Он некоторое время молчал.
– Ты думаешь, что ее время пришло, а ты вмешалась?
Я застыла.
– Поверить не могу, что для такого юного создания могло прийти время отправляться в Долину. Я этого вообще не думала.
– И я тоже. – Он похлопал по моей руке. – Но ты волнуешься, что можешь вмешаться в судьбу того, чье время пришло? Потому что если кто-то страдает от боли и умирает, ты не сможешь стоять сложив руки.
Он изучил меня слишком хорошо.
– Откуда ты знаешь, когда чье-то время пришло? – спросила я и рассмеялась абсурдности вопроса. – Как может кто-то из нас знать?
– Мы не знаем. – Он встретил мой взгляд. – Все, что мы можем сделать, – так это то, что кажется правильным. Ты чувствовала, что правильно спасти девочку. Но, может, в другой раз спасение не будет казаться правильным.
Я не могла представить случай, когда помощь не будет казаться правильной, но таким вопросам придется подождать. Нам нужно подготовиться к предстоящему дню.
Когда я одевалась, во мне бурлила нервная энергия, не имеющая никакого отношения к нашему разговору. Я надела черные штаны и свободную тунику без рукавов, цвет которой напомнил волосы Джаспера. Для меня стало сюрпризом, что туника застегивается изящной серебряной цепочкой, и я надеялась,
