сделал шаг назад и снова опустил глаза в пол.
– На рассвете я отправил двух самых верных моих учеников на дачу к этому смазливому червяку, чтобы, наконец, с ним покончить. – прожигая пленника уничтожающим взглядом, продолжил Кирилл. – Но к несчастью произошла трагическая ошибка. А затем упырь как сквозь землю провалился!
Он вдруг резко поднял сложенной вдвое плетью подбородок пленника, заглядывая ему в лицо.
– Где ты прятался, отвечай?!
Стас вновь нервно сглотнул, но ничего не ответил.
Симонов задумчиво почесал свободной рукой бороду, а затем извлек из-под мантии золотой медальон.
– Как романтично носить на груди портрет давно умерший возлюбленной, не так ли, «господин граф»? – он демонстративно бросил медальон себе под ноги.
Тотский вздрогнул, но не проронил ни слова.
– Странно видеть, как ты молчишь, упырь. – издевательски усмехнувшись, заметил Кирилл. – Раньше, помню, за словом в карман не лез. Неужели нет желания съязвить? Или так боишься за свою шкуру, что аж язык проглотил?
Стас плотно сжал побледневшие губы, на скулах обозначились желваки, но он молчал.
– Отвечай, когда тебя спрашивают! – Кирилл грубо схватил его за подбородок и вновь заглянул в лицо.
Вампир зажмурился, напрягшись всем телом, и все же не издал ни звука.
– Оставь его! – не выдержав, одернул друга Сергей. – Лучше ответь, если считаешь себя «защитником человечества», как ты мог приказать искалечить и убить Киру?!
Симонов отпустил подбородок пленника и обернулся.
– Ты это о рыжей вампирской шлюхе? – он саркастически хмыкнул. – Она не заслуживала жалости, поскольку фактически уже не была человеком. Я видел подписанную бумагу на столе нашего любимого председателя.
Услышав это, Стас содрогнулся, а Сергей ощутил, как кровь прилила к лицу, его охватила ярость, но он сдержался и решительно произнес:
– Ты приказал пытать и убить невинную девушку, похитил и искалечил ребенка. Ты превратился в чудовище, Кирилл! В разы страшнее тех, с которыми борешься.
– Ты это сейчас серьезно? – Симонов подошел к Сергею и вновь заглянул ему в глаза. – Пойми, брат, очищать мир от зла – грязное дело. Это нужно признать.
Не отрывая взгляд, он положил руки ему на плечи.
– Запомни важную истину: нельзя выгребать дерьмо и не запачкаться. Так не бывает!
Не в силах больше смотреть в блестящие как у безумца глаза, Донцов удрученно опустил взгляд.
– Но как же ты можешь с этим жить? – едва слышно прошептал он.
– Вера, брат! – в последний раз, хлопнув его по плечу, Кирилл отошел обратно к столу. – Я верю в нашу Высшую цель. Она оправдывает любые средства. И если хочешь знать, единственное, о чем я жалею, это гибель Дмитрия Крымова. Он стал действительно невинной жертвой, но и она будет оправдана. Во имя Высшей цели оправдано все.
На миг устало прикрыв глаза, Сергей прислонился спиной к холодной стене. Внезапно он осознал, что только что потерял лучшего друга. Ведь человек, который с ним сейчас говорил, был ему незнаком и до крайней степени отвратителен.
– И что же теперь? Что теперь ты собираешься с нами делать? – все так же тихо спросил он.
– Ты мне очень дорог, Сергей. Ты давно стал для меня братом. – глядя прямо ему в глаза, искренне произнес Симонов. – Потому я сделаю все возможное, чтобы ты встал на нашу сторону.
Сказав это, он вдруг резко шагнул к Тотскому и вновь поднял плетью его подбородок.
– А эту тварь ждет смерть! После того, как он признается во всех преступлениях и сполна заплатит за них своей кровью. – теперь в его голосе прозвучала леденящая кровь ненависть.
Стас дернулся назад, пронзительно-голубые глаза расширились, ему не удалось скрыть страх.
– В каких преступлениях, Кирилл?! Что ты несешь? – стремясь скорее переключить внимание главы братства на себя, возмутился Донцов. – Он ни в чем не виноват!
Симонов обернулся к нему и осуждающе покачал головой.
– Нет, Сергей, он убийца, и тебе это отлично известно. Сорок лет назад этот упырь хладнокровно убил свою любовницу. А когда его арестовали, сумел убедить тогдашнего председателя отделения в том, что просто хотел «избавить ее от страданий». За это преступление ему дали пятьдесят лет лагерей, но в него без памяти влюбилась председательская дочка, и Тотский мгновенно сделался внештатным сотрудником. – Симонов мрачно хмыкнул. – Когда я узнал правду, то, наконец, понял, почему у смазливого кровососа так много прав и так мало обязанностей. Все это поведала мне шлюха Сет-Клод, после того как проникла в твой разум.
Выделив интонацией последние слова, Кирилл испытующе взглянул в глаза другу.
– Что ты на это скажешь, брат? Нечего возразить? – он удрученно вздохнул и вновь покачал головой. – Судя по всему, Юлия Григорьевна успела основательно промыть тебе мозги, но надеюсь, теперь ты посмотришь на все в ином свете. Ведь тебе, наверное, неизвестно, что в семьдесят третьем году Станислав Тотский вместе с одной из дочерей Каспиана убили в Париже двух подростков, просто ради забавы. А затем по поддельным документам пытались покинуть Францию. Но что особенно интересно, после их ареста в Шереметьево бешеную сучку отправили обратно в Париж, где немедленно ликвидировали, а Тотского отпустили на свободу, как не в чем небывало.
Сергей нахмурился.
– Все было совсем не так, Кирилл. Думаю, ты сам это знаешь. – строго возразил он. – Но в любом случае расправа над Стасом уже ничего не изменит. Твоей секте все равно скоро придет конец. Федералы найдут вас, не сегодня, так завтра. Но если ты нас отпустишь и добровольно сдашься властям, обещаю, я буду настаивать на смягчении твоего приговора. Облегчи свое положение, пока еще можешь.
– Не говори ерунды, Сергей! – раздраженно прервал его Симонов. – Лучше стой и смотри, как эта тварь сейчас расскажет о своих преступлениях. Ты ведь расскажешь?
Он обернулся к Тотскому, вновь угрожающе похлопывая по руке плетью:
– Признаешь вину, или попортить твою холеную шкурку? – Кирилл искривил рот в злорадной гримасе, заглядывая в лицо вампиру. – Мне ведь известно, что вы – чистокровные упыри, как кролики боитесь боли. Я прав?
Стас медленно поднял на него взгляд.
– Чего ты от меня хочешь? – бесцветным голосом спросил он.
– Признай свою вину. Облегчи душу, хоть у тебя ее и нет. – усмехнувшись в усы, предложил Симонов.
Тотский недоуменно изогнул бровь.
– Если тебе станет от этого легче, пожалуйста. Я признаюсь в убийстве Софии Котляр и двух парижских подростков. – холодно произнес он. – Доволен?
– Вполне! – жизнерадостно подтвердил Кирилл. – Обычно мы обезглавливаем тварей мечом, однако, за столь тяжкие преступления предусмотрена смерть на костре. Но прежде тебя ждет очищение от грехов.
Он многозначительно указал взглядом на богатую коллекцию орудий пыток и добавил с ухмылкой:
– У
